Надо будет его выдвинуть в академики. Супруга сказала, что Клеветник
заслужил. Но не надо забывать о том, что есть и другие; Не хуже. А может
быть и получше. И помоложе. Вот у Мыслителя статью перевели. У меня брошюра
выходит. Хотя брошюра считается популярной, мне удалось в ней провести ряд
интересных мыслей по диалектике общего и отдельного и здорово зацепить
Секретаря. Социолог перебил Супругу. В конце концов, что такого особенного
Клеветник? Если бы сделал что-то значительное, об этом все бы знали и
ссылались. Но никто же ничего не знает и не понимает. Да и ссылок не так уж
много. И, судя по всему, они идут на спад. Мыслитель сказал, что Клеветник
не так уж наивен и бескорыстен в житейских делах. За переводы его книг ему
валюту шлют. Все они только прикидываются, овечками, сказал Претендент, а на
самом деле рвут, где могут. Я тут совершенно случайно узнал, что он
попытался пропихнуть в Издательстве очередную книжонку. За гонорар, конечно.
Если бы не случай, могла бы проскочить. Хотя все знали, что в этом
Издательстве гонорар не платят, все наперебой стали вычислять гонорар,
который мог бы отхватить Клеветник за ненужную и непонятную книжонку.
Перед уходом Мыслитель небрежно попросил у Претендента триста рублей до
получки. Знаем мы эту получку, подумал Претендент. Но деньги дал и тем самым
зажал Мыслителя в кулак на три сотни крепче. Лежа в кровати. Претендент
мечтал о ляжках Супруги (везет же этому балаболке!) и говорил своей тощей и
злой жене, что с идеей выдвижения Клеветника он поторопился. Клеветник --
фигура, время сейчас неопределенное, вдруг проскочит. Тогда-то он с нами
церемониться не будет Всем шею свернет. Он всех нас считает дураками и
проходимцами. Нет, нас не проведешь. Надо поговорить с Академиком. Этот
хитрый маразматик подыхает от зависти к Клеветнику. Он провалит его в два
счета. И Претендент успокоенный захрапел. В последнее мгновение он живо
представил себе еще нестарую вахтершу и подумал, что об этом надо подумать.
По дороге домой на государственную дачу Супруга сказала Социологу, что если
уж из двух зол выбирать меньшее, то предпочтение она отдает Претенденту, а
не Клеветнику.
ЗАЯВЛЕНИЕ ХУДОЖНИКА
Художник написал в Институт длинное письмо о деятельности так
называемого "художника" Мазилы и обращал на нее самое серьезное внимание. Он
писал, что работ Мазилы никто не понимает. У него часто бывают иностранцы и
распускают клеветнические слухи, будто Мазила -- гений. Бывают и некоторые
наши так называемые "интеллигенты" и поддерживают эти непроверенные
Комиссией слухи. Не случайно же те, кто не считает, что Мазила гений, у него
не бывают. А их подавляющее большинство. Общеизвестно, что Мазила --
пьяница, наркоман, бабник, гомосексуалист, лесбиянец, фарцовщик, спекулянт,
деляга, хапуга. Художник настаивал особенно на том, что Мазила совсем не
гений, и просил принять в связи с этим срочные меры.
ДОКЛАД СОТРУДНИКА
У Ларька все знают, кто я такой и какие преследую цели. Поэтому со мной
все до такой степени откровенны, что невозможно установить правду. Очевидно,
они считают, что если сотрудник не скрывает, кто он, то он не на работе, и
ему можно говорить все, что угодно. Кроме того, имеется прочная историческая
традиция ибанской интеллигенции быть наиболее откровенными именно с теми, с
кем вообще ей не следовало бы общаться. И проблема заключается для нас не в
том, чтобы добыть сведения, а в том, чтобы отобрать кое-что ценное в
неудержимой лавине слов. Причем, они говорят и говорят без удержу и без
конца все одни и те же общеизвестные и трижды пережеванные истины. А
поскольку в нашем деле истина есть лишь то, что ново и добыто с трудом,
исследование интересующей нас проблемы сталкивается здесь с большими
трудностями. Чтобы преодолеть эти трудности, надо добиться того, чтобы
испытаемые научились держать язык за зубами и скрывать свои злонамеренные
мысли.
О ПРЕДВИДЕНИИ
Научные законы суть средства усмотреть закономерность в реальном, а не
только в кажущемся хаосе событий, писал Шизофреник. В применении к
социальным явлениям это ассоциируется с двумя вопросами: 1) что творится; 2)
что будет. Первый сводится ко второму. Задавая этот вопрос, мы тем самым
вовсе не хотим еще раз услышать о фактах, которые нам известны и породили
вопрос, или об аналогичных им фактах, а хотим узнать, будет или нет это
твориться далее, будет еще хуже или нет, кончится это когда-нибудь или нет,
будет это расширяться или нет, в частности -- коснется это нас или нет,
коснется это других или нет, -- т. е. мы хотим узнать, что будет. Так что
вопрос о закономерности событий так или иначе сводится к вопросу о
возможности их предвидеть.
Но предвидение предвидению рознь. Одно дело -- предвидеть, например,
то, что такого-то числа такой-то самолет потерпит катастрофу в таком-то
месте. Предвидеть такое событие с помощью научных законов невозможно.
Причем, если бы это было возможно, то тогда, надо думать, люди приняли бы
меры к тому, чтобы оно не произошло, и тогда тем более его нельзя было бы
предсказать. Такое событие могут предсказать люди, например, положившие в
самолет бомбу. Но это не есть научное предвидение. Другое дело предвидеть,
например, то, что случаи авиационных катастроф будут учащаться. Здесь речь
будет идти уже не об отдельном эмпирическом событии, а о некоторой тенденции
в сложном сплетении обстоятельств. Теперь не всякий отдельный рейс самолета
подведешь под это предсказание, и не так-то легко принять меры,
элиминирующие эту тенденцию. Социальные законы как раз и относятся к числу
таких, которые дают возможность предсказывать нечто о тенденциях массовых
событий и высказывать нечто перспективное об отдельных событиях лишь с этой
точки зрения. Знание их дает возможность выработать более или менее
эффективную ориентацию в потоке событий жизни, выработать стратегию жизни
или хотя бы размышлений о ней. То, что обычно называют умом в житейских
делах, есть некоторый навык ориентации в жизни, складывающийся на основе
интуитивного и фрагментарного понимания социальных законов. Социологическая
теория, о которой я говорю, есть лишь выявление интуиции.
ЛИТЕРАТОР
Сначала Литератор сочинял посредственные клеветнические стихи.
Популярностью пользовался его цикл "Свободолюбивые мотивы":
Не был ты где бы,
Скука и мразь.
Липкое небо.
Топкая грязь.
Потом он своевременно осознал и исправился. И стал писать правдивые
талантливые высокохудожественные сочинения. После снятия старого Заведующего
Литератор опубликовал "Исповедь подлинного художника", ставшую манифестом
ибанских прозаиков нового времени:
Все ошибались понемногу
Когда-нибудь и как-нибудь.
И даже я с большой дороги
Мог не на ту тропу свернуть.
Но основательно проверен,
Отныне равный среди нас,
Я воспевать, как все, намерен
Роль личности. Тьфу, извиняюсь. Масс.
Получив крупный гонорар, Литератор добился задания за государственный
счет объехать все страны и рассказать подлинную правду. На днях он вернулся
и тут же обзвонил всех знакомых и незнакомых. Позвонил и Мазиле. Старик,
сказал он, жажду тебя видеть. Мне нужно с тобой посоветоваться по одному
очень важному для меня делу. Мазила сказал, приезжай, и Литератор появился в
мастерской в сопровождении двух девиц, трех баб и четырех женщин.
Привет, старик, сказал он и трижды обнюхал Мазилу. Рад тебя видеть. Ты
прекрасно сохранился. Ну, как тут? Ты, конечно, слышал, я только что оттуда.
Живут, сволочи. Барахла сколько угодно. Вот взгляни на меня. Ну как? То-то!
И стоит все это гроши. Смотри любые фильмы. Пиши, что хочешь. Не то, что
тут, брат, не развернешься. Там ходят слухи, что ты уезжаешь. Давно пора.
Там тебя ждут. Покажи, что новенького сделал. Литератор бегло скользнул
взглядом по работам Мазилы, зевнул и сказал, что он там всего такого
насмотрелся по горло. Не понимаю, говорил он, чего наше начальство боится,
как бы мы дров не наломали. Мы ведь все бездарны. И ты тоже. Не обижайся,
это я любя. А бездарность всегда за. Поломается немного, но рано или поздно
будет за. Настоящий же талант ни за, ни против. Ему просто наплевать на их
игрушки. У него свое никому не нужное дело. К тому же его все равно сожрут
друзья. Ты представить себе не можешь, что тут творилось, когда я
опубликовал "Поэму о долге". Эта банда посредственностей готова была
разорвать меня в клочья от черной зависти. С трудом добился выдвижения ее на
премию. Не дадут, подонки. Извини, старик, я больше не могу тебе уделить
времени, дела. И забыв в мастерской последний номер Журнала, Литератор
испарился вместе с девицами, бабами и женщинами.
Как ты думаешь, спросил Мазила у Клеветника, когда Литератор исчез,
зачем он тут появился? Ты сам знаешь, зачем, сказал Клеветник, но если тебе
нужна научная классификация, изволь. Во-первых, лично сказать тебе и всем,
кто может оказаться в мастерской, что он был там, и показать вывезенное
тряпье. Во-вторых, напомнить тебе, что он имеет успех. В-третьих, намекнуть
тебе на то, что кое-кто не будет возражать, если ты уберешься отсюда.
Наконец, дать тебе и всем присутствующим знать о том, что в последнем номере
Журнала напечатана большая статья за подписью Мыслителя с анализом
философского смысла и социальной значимости его "Поэмы о долге".
ПОЭМА О ДОЛГЕ
Поэма о долге наделала много шума во всех кругах и сферах и выдвинула
Литератора в число талантливейших мыслителей Ибанска и его окрестностей. В
окончательном варианте, как известно, поэма была опубликована в двух частях
в таком виде:
I
Я кучею горжусь, в которой по уши сижу.
II
И зад руководящий преданно лижу.
Ходили противоречивые слухи о том, что были другие варианты поемы, что
цензура их отвергла, что напечатали ее с большими купюрами и лишь под
давлением широкой общественности сверху и справа. Смелая статья Мыслителя
положила кривотолкам конец. Проникнув в творческую лабораторию Литератора,
которую тот специально для этого сочинил после опубликования поэмы,
Мыслитель убедительно показал, что автор проделал длительную творческую
эволюцию. Мыслитель выделил три этапа в этой эволюции. На первом,
гражданско-лирическом этапе поэма зародилась в такой виде:
В кровати голый я лежу
На твой могучий зад гляжу.
Слово "могучий" было заменено словом "огромный", потом слово "огромный"
было заменено словом "могучий". Выражение "голый я" было зачеркнуто и сверху
написано слово "голенький". Наконец, последняя строчка была вычеркнута
совсем, и в окончательном виде на первом этапе поэма была записана так:
В кровати голенький лежу.
Твой жирный зад в руках держу.
Потом была приписана строка:
И этим очень дорожу.
Но она была вычеркнута красным карандашом, и впоследствии автор к ней
не возвращался. Первый этап охватывает период с января по декабрь. На
втором, гражданско-личностном этапе, который охватывает период с другого
января по другой декабрь, автор создал целый ряд вариантов поэмы:
Я лужу делаю, в которой и лежу.
И сам свою же задницу лижу.
Я зад боготворю, который я лижу.
И кучу ту творю, в которой сам сижу.
В своем я по уши сижу.
И сам свою же и лижу.
Сижу.
Лижу.
По мысли Мыслителя, четвертый вариант, как бы это ни показалось
парадоксальным на первый взгляд, является переходным к окончательному.
Третий, гражданско-государственный этап, длившийся после первых двух в
течение пяти лет, был периодом мучительных творческих поисков наилучшего из
созданных вариантов. Лишь после исторических мероприятий автор обрел
мужество подлинного художника и выбрал тот, который следовало выбрать.
Сослуживец, прочитав поэму, сказал:
Закон для всех людей один
До наших дней с античности.
Поэт всегда слегка кретин.
Но тут -- в большой наличности.
БРЕД
Шизофреник запер на крючок дверь, чтобы к нему не ломился пьяный хозяин
квартиры, у которого он снимал комнатушку, положил на колени доску,
заменявшую письменный стол, и задумался. Как хорошо, что я один, думал он.
Хочу, чтобы все осталось так, как есть. Хотя бы еще немного. Я должен успеть
хотя бы тысячную долю того, что продумал, сказать хотя бы одному человеку.
Иначе зачем все это? Потом пошел какой-то сумбур, о котором Инструктор
сказал, что это -- из подсознания, типичный фрейдистский бред. Шизофреник
занял первое место на математической олимпиаде. Сам Академик жмет ему руку и
говорит, что он -- разгильдяй, койку толком заправить не может. Шизофреник
заправляет и заправляет койку, а Академик снова сдергивает одеяло. На том
берегу слышатся команды вражеских офицеров. Шизофреник не может понять,
почему они выкрикивают такие точные координаты их штаба. Завтра утром война,
а они на штабных учениях. Офицеров учат писать донесения о гибели и
похоронах солдат. Учения идут и идут, а имен уже не хватает. Шизофреник
придумал простой и аффективный метод порождения практически бесконечного
числа имен. Академик сказал, что он молодец, дослужится до офицера.
Просмотрев метод Шизофреника, Академик сказал Инструктору, что он научной
ценности не имеет. Потом Шизофреник начал писать трактат.
СОЦИАЛЬНЫЕ ЗАКОНЫ
Принято думать, писал Шизофреник, что человеческое общество есть одно
из самых сложных явлений и что по этой причине его изучение сопряжено с
необычайными трудностями. Это заблуждение. На самом деле с чисто
познавательной точки зрения общество есть наиболее легкое для изучения
явление, а законы общества примитивны и общедоступны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62