Хоуск был почти невменяем, в бешенстве он старался взять верх над
марсианами, которые сорвали его последнюю отчаянную попытку спасти свою
репутацию перед старшим начальством; теперь оно уже узнает, как он неумело
выполнил это ответственное поручение.
Можно было не сомневаться, что человек по имени Рэглан, обнаруживший
Хоуска лежащим без сознания и сообщивший ему о Дживесе, был центаврианским
агентом, использующим комнату под Храмом как почтовый ящик, именно так,
как я и предполагал. Вероятно, центавриане, подобно Тодеру, считали
Дживеса медведианским агентом, а потому внимательно следили за ним.
Пожалуй, Хоуск еще никому не рассказал о нашем свидании. Он решил
выкрасть образец ткани и отправить его шефу, Гранджеру, как страховку от
последствий нашей с ним встречи. Однако сюжет мог развиваться в различных
направлениях, но у меня не было возможности оценить все варианты. Я
сказал:
- Я думаю, все центавриане знают о Плэйто.
- Что? - Хоуск всмотрелся в меня и понял, что его слова не произвели
ожидаемого эффекта.
- Никогда не слышал о "благородной лжи"? - спросил я.
В душе я был потрясен. То, что он сказал о Храме, могло быть правдой,
скорее всего, это и было правдой, и самые заветные из моих детских иллюзий
рассеялись, словно сон. Но я не позволю центаврианину догадаться об этом!
- Вы дети, родившиеся во времена межзвездных полетов, маленькие люди,
- сказал я. - А много поколений моих марсианских предков, шли к звездам
тяжелой дорогой, на кораблях, подобных ковчегу, умирали за миллиарды миль
от дома с надеждой, что дети их детей достигнут цели! Идея не была
абсурдной, не более абсурдной, чем большое таинственное, необъяснимое
здание и странные, непонятные вещи внутри него?
Я взглянул на Иету, ее глаза сияли.
Фантастика. Когда я говорил, у меня было такое чувство, что моя
патетичная речь была большей правдой, нежели обычные факты из реального
мира.
- Вы обманываете самих себя, - сказал я жестко. - Вы не могли
придумать более подходящего места для пыток марсианина, чем сам символ его
высокочтимых традиций?
Ладно, он свое получил. Ему, должно быть, казалось, что мои силы
питал Храма, когда я сопротивлялся в течение всего допроса, поскольку он
уступил сразу же, когда роли поменялись. Хоуск презирал меня как
марсианина, но он оказался слабее меня как человек. Эта мысль полностью
лишила его самообладания, и он даже плакал, когда его уводили из кабинета.
Воспользовавшись моментом, я тихо спросил Иету, насколько можно
доверять всем свидетелям этой сцены. Она ответила мне, что если я смогу
убедить Снелла, то он заставит персонал молчать, по крайней мере некоторое
время. Я воспользовался растяжением времени, рассмотрел все возможности и
решил придерживаться полуправды. Было сказано достаточно много, чтобы он
мог угадать гораздо больше и сделать определенный вывод. Я сообщил ему,
что недавно вернулся из путешествия в центаврианский сектор и знаю о
намерениях Хоуска и его компаньонов. Они ведут антимедведианскую
пропаганду среди землян, живущих на Марсе. Я ничего не знаю об искомом
образце ткани, но, вероятно, это опять какой-нибудь заговор против
медведиан. Во всяком случае, враждебная деятельность центавриан и
медведиан может привести к их серьезной ссоре на Марсе.
Последняя мысль произвела на доктора впечатление, и я без труда
убедил его сохранить все происшедшее в тайне. Он спросил, что я хочу
делать с Хоуском. Я едва ли мог сказать ему об этом. Казалось надежным
отправить его под опеку полиции. Центаврианское посольство может
затребовать его, если только захочет. Когда руководство узнает о том, что
он сделал, особенно о том, что он утаил сообщение Рэглана, вместо того
чтобы передать его дальше, он будет отправлен домой так быстро, что может
сгореть от трения.

Закончив со Снеллом, я вернулся к Иете. Некоторое время мы молчали.
- Вы... вы знали о Старом Храме? - спросила она наконец.
Я покачал головой.
- Тогда...
- Я выдумал это, - сказал я жестко, - но будь я проклят, если позволю
ему удрать с этим!
- Вы выдумали это?! В таком случае я восхищаюсь вами. Вы сказали
именно то, что каждый марсианин должен услышать, особенно я сама. Мне было
неизвестно, что творится вокруг моего дяди в данный момент, и мне очень не
хотелось быть замешанной в какую-нибудь тайную историю, что я почти
отказалась принять ваш образец ткани. Я сказала, что марсианская честь не
позволяет обманывать иноземца. Но теперь... Что сделал этот человек,
Дживес?
- Похитил ребенка вашей родственницы, - ответил я и в какой-то момент
внезапно понял, что Тодер ошибался.
Тодер! Я не думал, что это было возможным! Но старческий возраст,
мирный образ жизни, незаметное существование учителя, постоянное желание
скрыть свои родственные связи - все это вместе и обусловило боязнь
вовлечения общественных учреждений.
- Что?
- Похитил ребенка одной из ваших родственниц, - повторил я.
Меня вдруг осенила блестящая мысль. Зачем Тодер бесполезно тратил
время, детально разрабатывая способ обмана?
- Что вы знаете о девушке по имени Силена?
Лицо Иеты будто окаменело. Ее реакция на этот вопрос подтвердила мою
правоту. Я, казалось, был способен выйти за пределы своего окружения и
дать такую ясную оценку состояния марсианского общества, как и
медведианского или центаврианского.
Наши нормы честного поведения требовали точного выполнения
обязательства перед Питером и Лилит за спасение моей жизни. Мы не запирали
двери от собратьев-марсиан, мы не замыкались в своей культуре больше, чем
другие. У себя дома, на Марсе, я отказывался от веселых кутежей, которым
неоднократно предавался в любом другом месте, и, заводя романы с
медведианскими девушками, я не собирался жениться, сохраняя верность
юношескому обету жениться на Марсе.
Какой образец классического достоинства! Короче говоря, нашу
марсианскую культуру заложили пуританские пионеры, с теми же самыми
достоинствами и недостатками, что были присущи пуританам Новой Англии в
семнадцатом веке.
- Силена? Как вы узнали о ней? Мы не очень гордимся этой ветвью нашей
семьи!
- Вы должны были бы проклясть ее, - сказал я.
Я только сейчас понял, что не в состоянии пожертвовать своими
марсианскими иллюзиями, делающими меня гордым, хотя придется тогда
принести в жертву чертовски много, даже Тодера.
Я чуть не спросил, где аппарат связи, чтобы связаться с Тодером и
объяснить допущенную им ошибку, иначе мы лишимся последнего шанса сделать
больше, чем просто спасти положение, - направить развитие ситуации против
и центавриан, и медведиан. То, что сказал Хоуск, всплыло в моей памяти.
Этот неизвестный Рэглан сказал ему о Дживесе и об образце ткани,
переданном в этот генетический центр, находящийся на противоположной от
Зонда стороне планеты. Как же он мог получить такого рода информацию?
По-видимому, центавриане могли перехватывать сообщения системы связи.
Безопаснее в таком случае вернуться назад в Зонд.
- Возьмите тот образец, который я привез, - сказал я Иете. - Не
спорьте, Дживес не будет требовать анализов, к этому времени мы прервем
общение с ним. Соберите необходимые вещи и идите со мной.
- Но вы должны объяснить. - Она выглядела слегка испуганной.
- Пусть объяснит ваш дядя, - огрызнулся я. - Пойдемте быстрее!

19
- Тодер! Тодер! - кричал я во все горло в доме учителя; рядом стояла
недоумевающая Иета.
Из комнаты слева послышался какой-то шум, я развернулся и, протянув
руку, открыл дверь.
Там был не Тодер, а Лугас.
- Мэлин! - рявкнул он и собрался продолжать, но взглянул мимо меня и
узнал Иету.
Вид его был явно более утомленным и обеспокоенным, чем он старался
показать. Внезапно он пришел в ярость:
- Космос! Что вы здесь делаете! Вы доставили этот генотип для
Дживеса? Все пойдет к черту, если он не получит его, как обещано.
- Он не получит его, - сказала она.
- Что? - лицо Лугаса позеленело. - Но...
- Центаврианин, который, кажется, шпион, внезапно появился и
потребовал, чтобы я отдала ему образец ткани, - вздохнула Иета. - Теперь
говорите вы, Рэй.
Лугас повернулся ко мне.
- Хоуск? - нерешительно выдохнул он.
- Да, Хоуск. Он не получил образца. Я помешал. Но это не меняет дела.
- Ты сошел с ума? - Лугас взбесился. - Ты спрятал Хоуска?
- Мы передали его полиции Пегаса, и я предполагаю, через некоторое
время он будет доставлен в центаврианское посольство.
- О нет! - Лугас схватился руками за голову. - Какая "блестящая"
идея! Это как раз то, что нам нужно. Я предполагаю, весь Пегас уже болтает
об этом деле!
- Было невозможно сохранить тайну, когда человек десять прибежали на
шум и увидели валявшегося на полу Хоуска и стоявшую над ним Иету с
нейрохлыстом.
Лугас почувствовал необходимость поддержки и тяжело оперся на
ближайшую стену.
- Так вот как, - сказал он вяло. - Это не пойдет нам на пользу... и
разве не было никакого другого выхода?
- Наоборот, - ответил я. - Это лучшее, что могло случиться, поскольку
эта ситуация проливает свет на все запутанное дело.
- Вы, должно быть, лишились памяти, - рассердился Лугас. - Когда
Дживес не получит анализа образца ткани и проведет свое расследование, он
узнает о назойливом центаврианине и поймет...
- Подождите! Лугас, время для секретов уже прошло. Это Марс,
вспомните! Не Леованда, или Дарис, или что-нибудь еще, а Марс!
Я напрасно ждал от него понимания, он слишком много лет провел в
секторе Центавра, выдавая себя за центаврианина, и это притупило его
память. Во всяком случае, я не Лугаса хотел посвятить в свое открытие, а
Тодера.
- Где Тодер? - спросил я.
- А как вы думаете, где он? - устало проговорил Лугас.
- В колледже Серендипити?
- Конечно. Он работает так же, как и всегда, ему лучше быть на месте.
Мы предполагаем, что ребенок находится у Дживеса, а Дживес является мнимым
студентом колледжа.
- Иета! Попробуйте поймать такси-вездеход. Мы должны проехать около
пяти миль за город и быстро!
- Мэлин, вы сделаете в десять раз хуже, если разрушите все. От одного
необдуманного действия все...
- Ради бога! - вскрикнул я и вынул из кармана ложный образец ткани,
который оказался ненужным, и махнул им перед Лугасом. - Этот необычный
ребенок, несомненно, центаврианин и, несомненно, потенциальный гений, но,
сверх всего этого, он частично марсианин, и если вы не понимаете, как это
важно, то, будь я проклят, Тодер поймет!
- Такси ждет, - доложила вошедшая Иета.
Маршрут к колледжу Серендипити вдоль изгибов канала проходил мимо
апартаментов Большого Канала, и его длина в пять раз превышала расстояние
по прямой. Я напряженно застыл на переднем сиденьи, пытаясь что-нибудь
разглядеть через завесу пыли, поднимаемой машиной.
- Черт, - заворчал я, - пешком можно пройти этот откос гораздо
быстрее!
Иета ответила не сразу. Когда все-таки мы обогнули этот склон, она
сказала:
- Рэй, вы уверены в своей правоте? Лугас казался ужасно...
- Лугас пойман в ловушку психологического лабиринта - мне это тоже
пришлось испытать, - ответил я. - Он слишком много времени притворялся
центаврианином.
- Все-таки...
- Иета, пожалуйста!.. Нет, я не уверен, что правильно поступаю, но
только на девяносто процентов я убежден в самой идее. А пока мы доедем до
цели, думаю, что смогу присоединить к ним и остальные десять процентов,
если вы позволите мне сосредоточиться.
- Прошу прощения, - она сжала губы и откинулась назад.
Правильно. Сейчас у меня было свое понимание истории, и я хотел
повидать Тодера, чтобы...
Такси наконец достигло главной поверхности равнины и приближалось к
апартаментам Большого Канала. В это время у входа появилась маленькая
фигура в маске, закутанная в теплую одежду, несомненно, это была Лилит
Чой. Я спрятался за оконной шторкой такси и не спускал с нее глаз. Я с
замиранием сердца увидел, как она огляделась по сторонам и направилась к
новым зданиям Большого Канала.
Там находился только один возможный пункт назначения - колледж.
Дорога больше никуда не вела. Неужели это был явный след? Знала ли она о
связях между мной и Дживесом? Сейчас еще не наступило время для получения
анализа образца генотипа, но тогда...
Черт с ним. Я напряг зрение, пытаясь разглядеть, не преследуют ли нас
какие-нибудь машины, но ничего не заметил, и, во всяком случае, это не
имело бы никакого значения - колледж был общедоступен, его кроме медведиан
посещало множество самых невероятных людей.
Я никогда прежде не был здесь. Это учреждение уже не казалось мне
таким странным. С тех пор как я узнал, что Тодер читает в нем лекции, мое
отношение к нему изменилось, и оно стало казаться мне вполне
респектабельным.
На самом деле оно оказалось смешным и нелепым.
Подобно многим марсианским сооружениям, здание колледжа представляло
собой ряд герметичных куполов, соединенных герметичными переходами, но
внешняя отделка содержала медведианские символы. Здесь были статуи в
натуральную величину, неизбежные "Понимание", "Надежда", "Уверенность",
классические медведианские эмблемы на позолоченных главных шлюзовых
воротах, символы судьбы, удачи, счастья различных планет. Один купол был
расписан, как игральная доска, другой - карточными символами. Еще над
одним куполом возвышался громоотвод, такой же бесполезный, как и нитка,
иногда завязываемая землянами вокруг запястья ребенка, чтобы защитить его
от ревматизма, - ведь на Марсе никогда не было гроз!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19