Люк посмотрел вправо. Там, в миле от них, за широким пылевым облаком темнела такая же пропасть. Правда, обе они еще были слишком далеки, чтобы представлять какую-то опасность, но… А что, если эти два каньона являются рукавами одной гряды? Тогда впереди их ждет смерть в виде гигантского обрыва… И вдруг в голове Люка возник план спасения. Он был шатким, целиком построенным на различных «если», но все-таки это был план. Плохой или хороший, но был!..
Солдат резко втопил педаль газа. Трайлер тоже увеличил скорость, стараясь удержаться на хвосте у беглецов.
– Ты сейчас выпрыгнешь! – закричал Люк девушке.
– Я? – Ронни посмотрела в окно, затем на стрелку спидометра – 100 миль в час! – и растерянно проговорила. – Постой… Постой… Подожди… Нет, знаешь. Пожалуй, я не стану этого делать. А мы не можем уехать на этом автобусе? Нет? Но все равно. Я прыгать не буду.
Расщелины начали быстро сужаться, и Люк понял: они почти у цели. Огромная, фантастически невероятно громадная пропасть появилась впереди. Только что, секунду назад, ее скрывала трава и вдруг… Люк на глаз прикинул расстояние. Не больше полутора миль – полминуты езды. Все. Времени на споры нет.
– Прыгай! – крикнул он. – Прыгай!!!
– Нет! – ответила Ронни. – Я без тебя никуда не пойду.
– Хорошо. Прыгаем вместе.
Люк рванул на себя рычаг, и узкие створки двери сложились, открывая мелькающую траву.
– О'кей. Вместе, – торопливо сказала девушка. – Ладно. Давай!
– Приготовиться!
Ронни выбралась на подножку и замерла, глядя на подпрыгивающую, ходящую ходуном землю.
– О, боже!
– Когда будешь прыгать, группируйся! Прикрой руками голову!
Она собралась было спросить, что значит «когда будешь прыгать»? А он? Но в следующее мгновение Люк подтолкнул ее. Ронни оттолкнулась от подножки, сильный удар сбил с ног, швырнул на траву. Девушка покатилась по земле, стараясь понадежнее защитить голову руками, подтянув колени к груди.
Мимо нее с диким ревом промчался трайлер, и девушка услышала выкрик сержанта Эндрю Скотта.
– Йоооооохооооооууу! – он преследовал ВРАГА. ПРЕДАТЕЛЯ.
Скотт тоже видел разверзнувшуюся впереди пропасть. «Лягушатник» будет вынужден остановиться и вылезти из этой дерьмовой полицейской развалюхи, иначе полетит с семидесятифутового обрыва. Прекрасно.
Пыльный, обтерзанный автобус маячил впереди. Из строгого синего он стал серым, ободранным. Одно колесо просело, видимо, рессора не выдержала нагрузок.
Скотт улыбнулся. Ствол пулемета пошел вниз. Если сейчас прострелить шины, колымага перевернется. Нет, лучше подождать, пока «лягушатник» со своей сукой остановится и выберется наружу.
… Пропасть надвигалась с умопомрачительной быстротой. Как ни готовил себя Люк к этому моменту, но все равно ладони его покрылись потом, а в голове возникла новая мысль: слишком большая скорость, он не успеет затормозить для маневра… Люк резко сбросил скорость и вывернул руль влево до упора. Автобус накренился, но удержался на всех четырех колесах. Мгновение его еще тащило к пропасти. Обрыв был настолько близок, что Люк, высунувшись из окна, мог бы увидеть высохшее дно каньона. Он вжал педаль газа в пол. Автобус завыл и резко рванулся вперед, проскочив перед самым капотом трайлера.
Если бы за рулем грузовика сидел ЧЕЛОВЕК, то и сержант, и водитель погибли бы, рухнув в пропасть. Стоило Диллу растеряться хоть на мгновение, и все было бы кончено. Но Джи-эр'74 не мог растеряться. Он вообще не мог испытывать эмоций. Это и спасло преследователей. Трайлер начал разворачиваться. Задние колеса сорвались в пропасть, но мощный передний привод выволок грузовик. Мотор ревел, когда повисшая над провалом лаборатория вползала на твердую почву.
Трайлер снова рванулся в погоню. Скотт выругался. Он никак не ожидал, что беглецам удастся так просто выскользнуть из этой западни. Но что делать, сам виноват. Опять недооценил «лягушатника».
Сержант тщательно прицелился и надавил на гашетку. Пулемет загрохотал в руках Скотта, выплевывая длинные языки пламени и потоки свинца.
Пули разнесли задние колеса автобуса. Инерция тянула его вперед. Он вдруг резко просел и пошел юзом, крутясь вокруг собственной оси, словно раненое животное.
Внезапно автобус накренился и повалился на бок.
– Столкни его в пропасть! – крикнул сержант «семьдесят четвертому». – Давай!
ГРООООУМ! – капот трайлера врезался в пыльное, кое-где тронутое ржавчиной днище автобуса, сминая его, сталкивая к краю обрыва.
Скотт не сразу понял, что произошло. Он даже не слышал заглушаемых ревом двигателя пистолетных выстрелов. Просто Дилл Уотсон вдруг дернулся. На его лице появилась аккуратная дыра, из которой брызнула кровь. И еще одна. И еще. И еще… Сержант удивленно смотрел, как унисол ткнулся головой в руль. Стекло кабины покрылось сетью мелких трещинок, а за ними, на качающемся борту автобуса, припав на одно колено, стоял предатель Люк Девро, выпускающий пулю за пулей в голову Дилла из «дабл игл», сорок пятого калибра.
А пропасть была все ближе… Автобус начал сползать с края обрыва. Сержант Эндрю Скотт протянул руку и, схватив Джи-эр'74 за волосы, одним движением повернул к себе окровавленное безжизненное лицо. Глаза его стали узкими, а из глотки вырвался хриплый, полный ярости вопль:
– А ну проснись! Проснись, рядовой, мать твою!!!
Он уже не видел, как, пробежав по борту автобуса, спрыгнул на землю Люк. Как, перевернувшись, провалился в пропасть полицейский автобус, как нырнул с обрыва капот трайлера. Скотт видел только лицо Диллана и орал ему, стараясь докричаться до мертвого приятеля:
– Проснись, рядовой! Я сказал, проснись, мать твою!!!
Трайлер перевалился через край. На какую-то долю секунды тяжелый кузов-лаборатория застыл в воздухе, словно пытаясь вновь обрести опору, а затем со страшным грохотом обрушился вниз.
Люк не стал подходить к обрыву. Он обернулся, отыскивая взглядом Ронни… ГРРРРРРРОООООУММММММ!!! – страшной силы взрыв выбросил в небо длинные языки пламени. Там, на дне ущелья, рвались боеприпасы и полыхал гигантский костер, пожирающий и трайлер, и автобус, и тело Джиэр'74. Там не было только сержанта Эндрю Скотта.
Она шла к нему медленно, пошатываясь, и Люк пошел ей навстречу. Это был длинный путь. Пятьдесят шагов, к которым они шли три дня. И когда они встретились на середине этого пути, Люк обнял девушку и прижал к груди, а она целовала его щеки, шею, волосы. И им стали не нужны слова. А когда сзади раздался шум подъезжающей машины, они даже не оглянулись.
– Не двигаться! – прокричал полицейский, вытаскивая из кобуры «Ллама-каманч». – А ну, не двигаться, я сказал!
Ронни вздохнула, подняла руки, выпуская Люка из кольца легированной стали наручников, и обернулась. Это оказался тот самый дед, что арестовывал ее на автовокзале. Трудно было понять, как ему удалось уцелеть в этой передряге, хотя… «Он, по-моему, вообще в кустах сидел, – подумала девушка. – Доблестный коп, мать его. Прискакал к раздаче медалей».
– Повернись! – заорал ей полицейский, покачивая стволом пистолета. – Встать на колени! Немедленно!!!
Ронни покачала головой. Она видела, как Люк осторожно опустился на колени. «Господи, я за эти три дня столько в грязи валялась – за год не отмоешься. А теперь приезжает какой-то кретин, и надо же, снова здорово. – На колени». Трус. Урод безмозглый. Скотина".
Девушка опустилась на колени. Она проделала это с таким пренебрежительно-презрительным видом, с такой явной неохотой, что Тед разозлился. «Ишь ты, не хочется ей на колени встать. Небось, когда четверых мужиков завалила, не думала про тюрягу, стерва. Пусть скажет спасибо, что я не заставил ее мордой в это дерьмо улечься».
Он медленно двинулся к стоящей на коленях парочке.
– Руки вверх! На голову!!!
Люк послушно поднял руку. Тед наклонился к нему, держа пистолет у головы парня, и начал похлопывать его по телу, проверяя, нет ли у арестованного оружия.
Ронни держалась, пока полицейский нагнется еще ниже, а затем коротко размахнулась и…
– ХАК! – выдохнул Тед, выпучив глаза, когда локоть девушки вонзился ему в пах.
– ХУХ! – короткий, но не менее резкий удар, обрушился на его переносицу и сбил полицейского с ног.
Люк с отвисшей от удивления челюстью посмотрел на Ронни, затем на распростершегося бесчувственного Теда. Снова на Ронни.
Она немного смущенно пожала плечами и развела руки, несколько позволяла длина цепочки.
– Я вообще-то с двумя братьями росла.
Девушка поднялась, шагнула к полицейскому и, порывшись у него в карманах, вытащила бумажник.
– Всем известно, ЧТО носят копы в бумажниках – значок, удостоверение, ключи от наручников. Короче, все, кроме денег.
Она выудила ключи, а бумажник бросила Теду на грудь.
– Ну, поехали?
Люк до сих пор не пришел в себя от изумления.
– Давай, давай, вставай, – поторопила его Ронни. В машину. Я поведу, и не забудь пристегнуться.
Он поднялся и зашагал к «плимуту», продолжая оглядываться на нокаутированного полицейского.
– Давай, залезай, – Ронни отомкнула свои наручники и помогла ему избавиться от «браслетов». – Я отвезу тебя домой. Только сперва остановимся у ближайшего магазина автопринадлежностей, купим пару флакончиков краски.
– Зачем? – спросил Люк.
– Нам предстоит ехать через четыре штата. Ты ведь не хочешь, чтобы нас арестовали за нападение на полицейского и угон его машины?
– Нет!
– Вот и я тоже.
Ронни улыбнулась. Похоже, к ней снова начало возвращаться прежнее расположение духа и привычка не вешать нос в любых ситуациях.
“Плимут" жалобно всхлипнул, когда девушка повернула ключ в замке зажигания, чихнул и заработал ровно и уютно.
Он тронулся и покатил по степи, подпрыгивая на частых ухабах.
В 19 милях от Колорадо-Спрингс, штат Колорадо.

ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ

Патрульные дорожной полиции Гай Трейборо и Лукас Панчини, сидя в машине, попивали кофе и закусывали его сандвичами. Семь часов утра не самое лучшее время для дежурства. Особенно, когда до смены остался час, и хочется спать так, что кажется, уснул бы даже стоя, а уж о мягком кресле в теплой кабине и говорить нечего.
Гай зевнул, едва не расплескав горячий напиток себе на штаны.
– Черт, чуть челюсть не вывихнул, – сказал он, старательно тараща красные после бессонной ночи глаза. – Спать хочу, мать твою…
– Через пару часиков отоспишься, – лениво отреагировал Лукас.
– Ага, отоспишься. Лейтенант небось снова заставит три часа рапорты писать.
– Тут уж ничего не поделаешь. Что да, то да, – патрульный отпил из пластикового стаканчика. – Молодой он еще.
– Да пошел он в задницу, этот лейтенант. Все-то ему неймется, – раздраженно сказал Гай. Он открыл дверцу и швырнул стаканчик на улицу. –Черт! На днях задержал двух «битников», номера грязью заляпаны, на тачке надписи, как на стенах в общественном сортире, сами грязные… И ты знаешь, что мне заявил этот урод?
– Ну? – Лукас стянул фуражку и кинул ее на заднее сиденье.
– «Патрульный, вы превысили данные вам законом права», мать его.
Представляешь? – Трейборо всплеснул руками. – А? Ты хоть раз слышал что-нибудь подобное? Я превысил права, мать его.
– Глянь-ка, – Лукас смотрел, как по дороге, со скоростью, явно превышающей все допустимые нормы, мчался разукрашенный «плимут».
Он сверкал всеми цветами радуги. На крыльях «цвели» красные тюльпаны, по борту бежали намалеванные пульверизатором языки пламени, а чуть ниже темнели буквы – «Змееед».
– Ух ты, – Гай внимательно смотрел, как «плимут» проскочил мимо, даже не подумав сбросить скорость.
– Это часом не твои битники? – спросил Лукас.
– Нет, это другие ублюдки.
– Ну что, догоним?
– Да пусть катятся к такой-то матери. – Трейборо сплюнул сквозь щель в зубах в открытое окно. – Сперва гоняться за ними, как собаки, которой задницу скипидаром намазали, потом от лейтенанта отбиваться, мать его. Нет уж, к черту.
– Как хочешь, – Лукас откинулся на сиденье. – Я покимарю. О'кей?
– Давай. Смена только через час. – Гай вздохнул и раздраженно процедил. – Как же мне надоело все это дерьмо… Он достал сигарету, закурил и принялся наблюдать за дорогой, в слабой надежде, что вдруг произойдет чудо, и ребята из утренней смены приедут пораньше.
Если на свете существует такая шутка, как везение, то можно сказать, что сержанту Скотту очень, чертовски везло. В тот момент, когда кабина трайлера зависла над пропастью, его вышвырнуло через все еще открытую дверь. А если еще учесть, что его, исцарапанного, со сломанными ребрами и разбитым лицом, не раздавило упавшим сверху грузовиком и не спалило в гигантском костре, то везение Скотта можно определить, как невероятное… Он бежал по утреннему, почти пустому шоссе. Пульсирующая боль в ребрах стала сильнее, легкие жгло огнем, но сержант не останавливался и не сбавлял темпа.
ТОНГ! ТОНГ! ТОНГ! – Шаг левой, шаг правой и снова левой.
Ему был необходим холод, для того чтобы залечить раны. Скотт обливался потом. Согнутые в локтях руки двигались с монотонностью механизма, поршней, толкающих вперед ставшее вдруг невероятно тяжелым тело.
Шал левой, шаг правой, шаг левой… Гравий хрустел под бутсами, и этот звук не давал Скотту провалиться в черную пустоту небытия. Прохладное утро освежало кожу, высушивало пот. Тем не менее сержант понимал, что долго он не продержится. Нужен холод. Необходим холод. Того, который давал ветер, недостаточно.
Шаг левой, шаг правой… Дыхание с хрипом вырывалось из саднящего горла.
Когда за спиной послышался звук мотора, сержант остановился. Машина. Кроме холода ему нужна машина. Подвижная, быстрая, вроде вот такого красного «порша», что догоняет его по дороге.
Скотт вытащил из-за пояса «пустынного орла» и, выйдя на шоссе, поднял руку.
Судя по всему, водитель не видел ничего приятного в таком странном пассажире. Он принял влево, норовя объехать хичхайкера. А через секунду заметил смотрящий в его сторону пистолет.
«Порш», взвизгнув тормозами, остановился. Ступая широко и сильно, голосующий подошел к машине и рванул дверцу. Он не спрятал пистолет, как надеялся водитель, а наоборот, сбросил рычажок предохранителя, ставя «орла» на боевой взвод.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40