они поднимали руки и видели в дымке шевелящиеся пальцы. Через минуту они взглянули друг на друга и улыбнулись. Вскоре появились звезды.
Затем впереди осветились вершины гор. Хаос и Мелинда повернулись и увидели солнце, ползущее вверх сквозь туман. Они пошли дальше, но вскоре уселись на траву – созерцать в благоговейном молчании. Он снова был Хаосом, однако часть его существа – как бы нелепо это ни звучало – уже много лет не любовалась восходом.
Наконец он встал, чтобы идти дальше, но девочка уже уснула в высокой траве разделительной полосы. Он поднял ее и понес через автостраду к сухому и тенистому местечку в кустах. Уселся на траву в нескольких футах, чтобы и за ней присматривать, и за дорогой наблюдать.
Он размышлял об Элайн. Наверное, она по совету психиатра забудет Хаоса и Мелинду, сотрет их визит в памяти как досадное отклонение от нормального хода вещей. Он подумал о снах Келлога, о том, как сам он, Хаос, служил своего рода антенной, о том, как пришел в этот город и стал My ном, но раздумья эти ни к чему не привели, и он выбросил их из головы.
Хватало других забот. Например, о пище и воде. Быть может, в этих горах есть ручьи, но они пока не попадались на глаза. Не встречалось на дороге и дичи. Вероятно, поесть можно лишь в другом городе, значит, надо добраться до него, где бы он ни находился. А у Хаоса уже родилось подозрение, что в городах его не ждет ничего хорошего.
Некоторое время он рассматривал пустую автостраду, затем, решив, что надо чем-нибудь заняться, встал, повернулся кругом и пошел по траве, достававшей до пояса. Он искал воду. Но не нашел. Он вспомнил свое логово в Комплексе и обругал себя за отъезд. Там намного лучше, чем в этих горах. Там все привычно, а тут он не в своей тарелке, один на один с неизвестностью. И ни сигарет, ни спирта… Тоска.
Печально вздохнув, он вернулся к Мелинде, улегся рядом и уснул.
В середине дня их разбудил хиппи из пикапа. Хаос так и прозвал его, едва увидел: хиппи из пикапа. Как в анекдоте. Они проспали весь день; снов, насколько запомнилось Хаосу, он не видел. Проезжий остановил грузовичок на автостраде в нескольких футах от спящих и подошел к ним по траве:
– Фью-у! Оба-на! Эй, котята, чего это вы тут тусуетесь?
У него были вислые светлые усы и длинная бахрома соломенных волос вокруг лысины. Он носил джинсы-варенки и просторную рубашку в цветочек. Хиппи, сразу понял Хаос. Он знал, кто такие хиппи, и это лишний раз опровергало теорию Келлога, будто не было никакой мировой катастрофы. В Малой Америке и Хэтфорке хиппи не водились. Значит, было что-то такое, что очистило эти места от хиппи.
Хаос помахал рукой. Мелинда все еще спала.
– Э, а где колеса-то ваши? Да вы, никак, на своих двоих хиляете? Изумрудный город? Только что выбрались, ага? Э, браток, а это что еще за волосатое чудо-юдо?
Разбуженная незнакомым голосом, Мелинда села и недоуменно уставилась на хиппи. Тот двинулся к ним вихляюще-пританцовывающей походкой, остановился в нескольких футах, достал носовой платок и вытер взмокший лоб.
– Жарковато, браток. Э, да это же девчонка! Конфетка-малолетка!
– Изумрудный город? – спросил Хаос. – Ты об этом? – Он указал в сторону зелени.
– Ага, зеленые чертики, страна слепых. А в чем дело? Программа Элайн не в кайф? Не смею тебя осуждать.
– Ты там жил?
– Не-а. Со мной, браток, у Боженьки неувязочка вышла, не пробивает мои мозги вся эта сонная шизуха. Иммунитет у меня, врожденный детектор лабуды. Я в Калифорнии кантовался, – он указал пальцем за плечо, на горы, – но после большой бучи ломанул сюда. Остохренела толчея, на простор потянуло. – Он быстренько изобразил этакий танец: локти ходят ходуном, колени стукаются друг о дружку. – На кордоне с Элайн и ее котятами повстречался. Ну, поту совался с ними, полюбовался, как они туманом давятся, как им шавки дорогу вынюхивают. Не-а, не по мне такой сценарий. Короче, взял да и осел вот тут, на Полосе. А что, браток, тут кайфово. Простора, чтоб ты знал, – хоть попой ешь. И ни души, кроме меня и макдональдян.
– Ты что, в зелени видишь?
– Я ж говорю, иммунитет. Бывает, заезжаю туда – просто так, постебаться. Таскаю у них из-под носа жратву и барахло, правда, разок-другой меня чуть не прихватили. А вообще-то сейчас я их не трогаю. Нам нечего сказать друг другу.
– А у тебя… есть вода в машине?
– Вода? А чего ж не быть. Погодь. – Он повернулся и завихлял-затанцевал к насыпи. Хаос поглядел на Мелинду, та слабо улыбнулась. Он не успел ничего сказать: хиппи вернулся с флягой в камуфляжном чехле. Хаос и Мелинда напились, а тем временем хиппи болтал без умолку:
– ..Ну а вообще, на Полосе у меня всего до фига. Чего надо и чего не надо. Но как-нибудь придется взять дробовик, их на Полосе прорва, под каждым прилавком – ствол. Так вот, прихвачу вольту, загляну к ребятам в зелень и шлепну Элайн. Бац, и нету. Шлепну и погляжу, что дальше будет. Хотя… наверняка еще какую-нибудь лабуду вшивую придумают. У этих котов, чтоб ты знал, в чайниках не мозги, а одно дерьмо собачье, натурально!
– А что стряслось в Калифорнии?
– Да то же самое, что и везде, только покруче, чтоб ты знал, это ж Калифорния. Ты тамошний?
– Не знаю.
– Ага, понимаю. Везде какая-нибудь хреновня, куда ни плюнь. Но ежели по выговору судить, так ты вроде оттуда. Нездешний у тебя выговор, чтоб ты знал.
– Говоришь, в Калифорнии то же самое, что и везде… – не без смущения проговорил Хаос. – То же самое – это что?
Хиппи пожал плечами.
– Ну, начиналась там хрень какая-то, чтоб ты знал, ну и все. Не то чтобы по-другому, не так, как везде. Ну, переломили ситуацию, локализовали. Ну и мура эта со снами, да ты и сам знаешь. В каждую башку забрался Боженька, и тут вроде все разом просекли, до чего же он, Боженька, сдвинутый по фазе. Хотя для меня – не ахти какой сюрприз.
"Узнал ли я что-нибудь новое?» – подумал Хаос.
– Ты не скажешь, давно это было? Хиппи запрокинул голову и сощурил глаз:
– Хорошенький вопросик. Ну, я бы сказал, на Побережье это стряслось недельки за две до того, как я отвалил. Не знаю, может, семь месяцев назад, может, восемь. А то и год. Почти.
– Год?! – выпалил Хаос. – Это невозможно! Я жил…
– Да брось ты, все возможно. – Недоверие Хаоса, похоже, рассердило хиппи. – И я тебе скажу, где ты жил: в чьем-то сне. Может, ты и сейчас там или скоро будешь. Так что расслабься. Хочешь глянуть на Полосу?
Хаос повернулся к Мелинде, та пожала плечами.
– Ну конечно, – сказал Хаос. – Ты говоришь, не один тут живешь?
– С макдональдянами, – тщательно выговорил хиппи. – Впрочем, это только я их так называю. Отпадные мужики, чтоб ты знал. Хочешь, познакомлю?
– Не знаю.
– А как насчет похавать?
– Да, – сказал Хаос. Впервые за долгий срок ему задали легкий вопрос.
– Тогда двинули.
Хаос и Мелинда подошли вслед за хиппи к грузовичку. С близкого расстояния Хаос увидел сходство с маленькими автомобилями из пустыни, с машиной из его сна. Пикап был сделан из легкого пластика и покрыт солнечными панелями.
– Интересная машина, – сказал Хаос. – Новая модель?
– Моя тачка, браток, – моя подруга. Куда я, туда и она. Опусти-ка стекла…
– Там, где я жил, таких нет, – сказал Хаос без особой уверенности. То есть он был прав, подразумевая Хэтфорк, но мог заблуждаться насчет далеких воспоминаний, растормошенных снами.
– Ну так ты, значит, точно нездешний, – сказал хиппи. – И не из Калифорнии. – Придя к этому выводу, он, казалось, раздулся от самодовольства. Как будто решил чрезвычайно сложную задачу.
Он расположился на водительском сиденье и открыл правую переднюю дверцу.
– Сюда ее сажай, браток, в аккурат между нами, – произнес он, глядя на Хаоса, словно не решался обратиться к Мелинде.
Лишь проехав пять или шесть миль по пустой автостраде, они заметили первые признаки Полосы. Всю дорогу хиппи не закрывал рта.
Полоса начиналась со стоянок для грузовиков и приземистых блочных мотелей, все они были необитаемы. Затем пошли бензоколонки, магазины сувениров, закусочные, автосалоны и топлесс-бары; все неоновые вывески горели среди бела дня, и нигде не было ни души. Полоса тянулась несколько миль, голова шла кругом от ее однообразия. Хиппи махнул рукой вперед.
– Все тут, браток, все на свете.
– А почему все светится? – спросил Хаос.
Хиппи похлопал по приборной доске.
– Солнечные батареи, браток. Полная автономность, чтоб ты знал. Наверное, так и будет полыхать, пока кто-нибудь не повырубает все к хренам собачьим. Но до этого еще целая вечность. А пока солнце льется на весь этот никчемный неон, а неон день-деньской подмигивает в ответ солнцу, и некому, кроме меня, поторчать от такой красотищи. Я вот что думаю: может, прошвырнуться по Полосе да и вырубить все на хрен? Так бы и сделал, да кто мне за это заплатит? Не солнце, браток, уж это точно.
Они въехали на стоянку перед зданием из оранжевой и желтой пластмассы. «Макдональдс», вспомнил Хаос. В Хэтфорке не было ни одного ресторана этой фирмы, но в Малой Америке был – конечно, заброшенный, все украшения содраны. Этот же бодро сиял. Благодаря солнечным панелям, разумеется.
Хиппи остановил машину и повел их в здание, снова пообещав по пути:
– Вам эти коты понравятся. Отпадные мужики.
В ресторане было светло, но тихо; ни единого человека на виду. «Не чокнулся ли этот хиппи? – возникла мысль у Хаоса. – Может, макдональдяне существуют лишь в его воображении?"
– Посетители! – заорал хиппи. И через лабиринт пластиковой мебели проводил спутников к стойке.
Макдональдяне появлялись один за другим, бесшумно выныривали из кухни. Три тощих, как жерди, белых привидения, каждое лет двадцати, может, чуть старше. На всех – замасленные белые комбинезоны с эмблемами компании. Двое задержались у жаровен, третий подошел к кассовому аппарату.
– Привет, Бойд, – выдавил он с печальной улыбкой. Хаосу бросились в глаза россыпи прыщей на щеках паренька.
– Салют, Йохансон, – ответил хиппи Бойд. – А у вас, котята, не ахти видок. Надо же и клевать чего-нибудь.
– Да ладно тебе, Бойд. Убавь громкость. Ты же знаешь, мы свое не едим. Запрещено.
– Брось ты, браток! Если б ты меня спросил, я б тебе сказал: самое время начхать на все запреты.
Йохансон пожал плечами:
– Чего хочешь?
– Погоди, браток, не гони. Я, браток, гостей привел в ваше распрекрасное закусочное заведение. Йохансон, это Хаос, Хаос, это Йохансон. – Он назвал двоих на заднем плане:
– Стоуни, Малыш, это Хаос.
Стоуни и Малыш кивнули и уставились в пол. Ни один не взглянул на Мелинду. Бойд указал на подсвеченное меню над стойкой:
– Выбирайте что хотите. Деньжата имеются?
– Деньжата? Нет. Там, где я жил, они больше не в ходу.
– Нет проблем, браток. На мой счет. – Он прошептал Хаосу на ухо:
– Бабок тут кругом уймища. Штабеля. Я этим котам все втолковываю: взяли б хоть маленько, чтоб за еду платить. Но они не имеют права самовольно оставлять заведение. Тоже запрещено.
Хаос изучал меню.
– Я возьму только бургер. Думаю…
– Э, браток, бери пару бургеров, они мелкие. И жареной картошки. Мы в Сэшэа все-таки.
Хаос не стал выяснять, что такое «Сэшэа».
– Ты не против бургеров? – спросил он Мелинду. Она кивнула, нервно стреляя глазами. – Хорошо, давай четыре бургера и две, гм, порции картошки, – сказал он Йохансону.
Йохансон наклонился и повторил заказ в микрофон, затем отстукал его на кассовом аппарате, на клавишах с рисунками блюд. За его спиной Малыш вытащил из морозильника коробку замороженных булочек, а тем временем Стоуни включил фритюрницу.
– Созрел? – спросил Йохансон Бойда.
– Конечно, браток. Мне – коронное блюдо.
– Да ладно тебе, Бойд, – заныл Йохансон. – Давай не будем, а? Коронное – это бургер-кинг. Ты же знаешь, я не умею…
– Ладно, пошутил, пошутил. Биг-мак, да как полагается: с грязью, машинным маслом и бумагой.
– Биг-мак, – сказал Йохансон в микрофон. Он вручил полный счет Бойду, тот расплатился.
– Давайте-ка сядем, – сказал хиппи. – Чтобы кухню раскочегарить, им время требуется. – К облегчению Хаоса, Бойд отвел его и Мелинду к столику у противоположной стены зала. Хаос не хотел за едой смотреть на макдональдян. Бойд откинулся на спинку стула и ухмыльнулся:
– Ну, что я вам говорил?
– Значит, на Полосе только они остались? – спросил Хаос.
– Не считая меня и енотов.
– Что-то не понимаю я… Почему…
– Браток, эти котята – с гор. Считай, что из яслей выползли. Может, даже телек ни разу не смотрели. Мы тут, браток, балакаем на аппалачском. Табачная дорога. Они сюда, на Полосу, с гор спускаются и находят работу за три пятьдесят в час, и это все, что им известно о жизни. Свод инструкций компании – их Библия. Короче, когда все смылись с Полосы, эти котята застряли, потому что ничего другого не знают.
– Но почему они думают…
– Браток, они вообще не думают. В том-то все и дело. Для этих сосунков Рональд Макдональд все равно что Элайн для котов из зелени. Они живут, чтобы служить. Я их зову макдональдянами, потому что теперь эта страна – Макдональдия. Просто еще одна хрень.
– Как же еда не кончилась?
– Шутишь? Тут холодильники – битком. Сами ни к чему не прикасаются, а я – единственный посетитель. Но я эту парашу жру не чаще двух-трех раз в неделю. Больше на консервы из супермаркета налегаю, да, кстати, не забыть бы: надо в следующий раз банок привезти, когда сюда наведаюсь. Овощей там или еще чего-нибудь с витаминами. Хреново эти котята выглядят, браток, ой, хреново.
– Четыре бургера, две порции картофеля и биг-мак, – сказал Йохансон в микрофон.
Посетители направились к стойке. Стоуни и Малыш все еще возились с гамбургерами – ловили, когда те падали с транспортера, сооружали биг-маки, укладывали в пеностироловые коробки. Хаос взглянул на Бойда, тот поднял руки и улыбнулся.
– Насчет хлеба им расскажи, – велел он Йохансону.
Йохансон пожал плечами:
– Мы, ну, не можем просто четыре бургера дать, надо с хлебом. Суем в коробку и на десять минут – на подогрев. – Он показал сияющий оранжевый бункер, где собирались готовые гамбургеры. – Ежели, ну, через десять минут бургеры не продадим, то хлеб выбрасываем, потому как, ну, гарантируем свежесть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26