– У тебя есть возможность покончить с собой, захлебнувшись в водостоке, в раковине… Вот тебе и свобода, – бровью не поведя, дал мне отповедь Келли Бык.
– А что случится, если тебе захочется поспать? Заползешь ко мне в постель?
– Я способен обходиться без сна пять или даже шесть суток подряд. Продержусь на таблетках, – ответил парень. – Если и дальше понадобится, что ж… вырублю тебя на двенадцать часов. Больно тебе не будет. А в постель я к тебе не полезу. Ковер достаточно мягкий.
– Тот предыдущий деятель, что вырубил меня, ещё и изнасиловал, – сказала я. – И не раз, я думаю.
– Это ужасно, – вздохнул Келли; и я поведала ему историю про Винчела. – Теперь здесь ему нигде не получить работу, я гарантирую, – заверил меня Келли. – Хочешь, чтоб его прикончили?
– Что? – переспросила я. – И ты бы этим занялся?
– Я – нет. Но любой поганец из гильдии убийц сделает это за чисто символическую плату. Гильдии есть что защищать – свою репутацию. Не удивлюсь, если они навестят Винчела в госпитале. Просто из принципа, – сказал Келли.
Информация обнадеживала. Судьба всех моих насильников – подохнуть на больничных койках? Келли продолжил свою мысль:
– Им не следовало бы принимать американцев в гильдию даже на правах ассоциативных членов. Они погубят гильдию. Американцы – животные, по-моему. Скоты.
– Среди моих знакомых американцев есть прекрасные люди, – заступилась я за граждан США и поразилась: от кого слышу речи про животных? От невадца?
– Если обратиться к статистике, мы увидим, что одной из основных причин смерти женщин твоего возраста является убийство после изнасилования или сексуальных посягательств, – поделился со мной своими познаниями Келли Бык. – Американцы – звери.
– В Неваде-то женщин никогда не насилуют, никогда не убивают? – покачала я головой.
Келли пробормотал что-то в ответ, но я уже не слышала его. Действие транквилизатора, который я приняла на флаттере, прекратилось так же внезапно, как началось. И я вдруг почувствовала себя совершенно беспомощной, почувствовала, что всякое сопротивление бесполезно. Я кинулась за своей дорожной сумкой, вывалила её содержимое на постель, отыскала пузырек с клонексином.
Мои руки дрожали настолько сильно, что я не могла открыть пузырек. Я протянула его Келли:
– Пожалуйста, открой эту чертову штуку! Мне необходимо!
В течение последующих нескольких секунд парень изучал этикетку.
– Открой! – заорала я, тряся Келли и впиваясь в его плечо ногтями.
Келли открутил колпачок, помял лекарство в пальцах. Вернул мне всю упаковку. Я высыпала на ладонь три капсулы, проглотила их и запила лекарство остатками пива из стакана. Меня трясло. Я свернулась на кровати калачиком и разревелась.
Каким-то образом моя голова оказалась у Келли на коленях. Он нежно гладил мои волосы, пытаясь успокоить меня. Он гладил мои волосы и приговаривал что-то ласковое. Я всем телом потянулась к нему, схватила его крепко за руку, изогнулась, уткнулась своим горячим лбом в пряжку ремня Келли – пряжка была восхитительно холодна. А через минуту я уже спала. Тройная доза клонексина свалила меня, как удар полицейской дубинки.
Я проснулась, полупьяная, от звука работающего в комнате телевизора. Только что комментатор программы новостей произнес мое имя. Келли увлекся программой и не заметил, как я проснулась.
Слава Богу, что я до одури накачалась клонексином. Я была вялой, заторможенной и не слишком-то вдавалась в подробности требований, выставленных орбите Уоллисом.
Бандиты назначили срок – двадцать четыре часа, в течение которых Уоллису должна была быть передана сумма в пятьдесят миллионов долларов. Если нет – бандиты грозились отрезать мое ухо и отправить представителям ново-йоркской корпорации в Кейп. Еще через сутки – второе ухо. Потом они намеревались заняться моими пальцами.
Келли оглянулся, услышав мой вздох.
– Прежде тебе об этом не говорили? – спросил он.
– Видимо, не сочли нужным, – ответила я. – Много чести, информировать меня о таких пустяках.
– Не волнуйся. Это не больно. – Келли тронул ручку-пистолет, прицепленный к застежке его нагрудного кармана. Наверное, при помощи этого оружия он и собирался усыплять меня в случае необходимости. – Главное – не смотреть на себя в зеркало до тех пор, пока тебе не приделают новое ухо, или что там еще… В прошлом году выстрелом у меня оторвало кончик носа. И ничего страшного, как видишь.
– А пальцы? Проблема? – Я набиралась опыта.
– Довольно дорого, – согласился Келли. – Хотя и не пятьдесят миллионов, конечно. Суммы несопоставимы.
Я поинтересовалась, кто уточнит, сколько времени осталось до конца срока в двадцать четыре часа.
Парень бросил взгляд на циферблат.
– У тебя в запасе ещё тринадцать часов. Дать таблетку?
– Нет, – отказалась я. – Лучше книгу, журнал. Есть тут что-нибудь? Я бы почитала. Ненавижу телевизор.
Келли с готовностью обшарил полки и ящики шкафа. Но не нашел ничего, кроме колоды карт. Он объяснил мне правила игры «джин руми», – без ложной скромности замечу, что я освоила эту карточную игру довольно быстро. Чем хорош клонексин? После приема таблетки ты сосредоточиваешься на чём-то одном, а все остальное тебе, что называется, побоку. Например, ты концентрируешь внимание на картах, и ничто не отвлекает тебя от игры. А когда приносят завтрак, ничто не отвлекает тебя от поглощения яичницы. С тех пор как я поняла, что никоим образом не в силах повлиять на ход событий, я успокоилась. Точнее, впала в апатию и перестала следить за бегом стрелок по циферблату.
Когда принесли ленч, я дремала. Человек, стоявший ко мне спиной и державший поднос, явно кого-то мне напоминал. Он повернулся, и я увидела, что это – Джефф.
– Новенький? – спросил Келли.
– Ага. – Джефф опустил поднос с едой на столик, сунул руку под рубашку и вытащил лазер.
– Не убивай его! – вскрикнула я. Келли поднял руки вверх.
– Я не вооружен, – сказал Келли.
– Действительно? – спросил Джефф.
Он даже не взглянул на меня. Он застыл в напряженной позе, чуть сгорбив спину, подавшись вперед. Хокинс держал лазер обеими руками и, целился Келли прямо в грудь.
– Джефф, у него при себе карманный нож. И ручка-пистолет в нагрудном кармане рубашки, – предупредила я Хокинса. – Мгновенная анестезия, сильный усыпляющий газ.
– А ты не слишком-то взволнована, – оценил мою выдержку Джефф.
– Накачалась таблетками.
– Он причинил тебе зло? – спросил у меня Джефф.
– Нет.
– Я – телохранитель! – оскорбился Келли.
Я скатилась с кровати.
– Отчего бы мне не отобрать у него газовое оружие да не пустить ему струю-другую в лицо? – предложила я Хокинсу.
– Не подходи к нему! – посоветовал мне Джефф. – Он прикроется тобой, как щитом.
Жестом Джефф приказал Келли повернуться.
– Лицом к стене! – добавил он. – Руки на голову! – Джефф приблизился к Келли и приставил к его затылку дуло своего лазера. – Не шевелись. Даже дышать не смей, – скомандовал Хокинс, осторожно вытянул руку и достал из нагрудного кармана телохранителя газовое оружие. Затем Хокинс отступил на шаг назад. – Ладно, повернись.
Как только Келли выполнил эту команду, он получил в лицо струю отравляющего газа, обмяк, пополз вниз, рухнул боком на ковер.
– Быстрее, у нас мало времени, – шепнул мне Джефф. Но прежде чем дотронуться до двери, он схватил меня за руку. – Наверное, будет лучше, если ты на минуту зажмуришься. Там, в холле, натюрморт не из приятных. Я поведу тебя.
Хокинс распахнул дверь, и в нос мне ударил такой запах, словно здесь только что жарили кабана. Я открыла глаза. Зрелище, представшее передо мной, тронуло даже меня, бесчувственную, накачанную клонексином. На полу валялся труп. Вероятно, прежде это был тот самый человек, которого Келли называл Пит Два Ствола; в каждой руке труп сжимал по пистолету. Через грудь и подбородок Пита к носу тянулась черной полосой широкая обугленная рана. Из неё сочилась кровь. Верхняя часть черепа была снесена. Осколки черепа, похожие на черепки глиняного горшка, были разбросаны по всему холлу. Меж ними белел большой кусок мозга. Чуть поодаль от него пялилось в потолок глазное яблоко. Не знаю, как бы я реагировала на эту кошмарную картину, когда бы не принятый мною клонексин.
– Все в грязи, в крови и вверх дном, – пробормотала я. – Многих ещё тебе пришлось сегодня убить, Джеффри?
– Больше никого, – бросил мне на бегу Хокинс. – Пока, по крайней мере, Бог миловал.
Мы с Джеффом действовали очень быстро. Буквально вознеслись наверх по винтовой лестнице.
– Охрану сняли газом, – объяснил Джефф. – Отыскали распределительный щит, отключили подачу электричества в лифт. Я швырнул пару гранат, тоже газовых, на пожарную лестницу, после чего и спустился по винтовой.
Наверху, на лестничной площадке, дежурил мужчина в зеркальном шлеме полицейского и черном комбинезоне парашютиста. Джефф вскинул большой палец, подавая мужчине какой-то знак. Тот все понял, отворил дверь и крикнул:
– Давай!
Я была поражена, увидев, что мы выходим в ночь.
Как только мы выбрались на крышу, человек в шлеме прыгнул в одноместный флаттер. Здесь же, на крыше, я заметила еще три маленьких флаттера. Они поднялись в воздух почти одновременно и зависли в нескольких метрах над площадкой. И вдруг как по команде разлетелись, все четыре, в разные стороны. По одной из машин кто-то вел огонь с земли, из ручного лазера, но, по-моему, безрезультатно.
У Джеффа была машина побольше, двухместная. Мы не мешкая забрались в кабину, и Джефф помог мне устроиться в кресле. Там оказалась довольно сложная система креплений, фиксирующая тело в неподвижном положении от макушки до бедер.
Сверхпрочный прозрачный «верх» бесшумно лег на кабину, герметично задраив её. С легким присвистом заработала гидравлика – мягко откинулись спинки кресел. Мы с Джеффом приняли горизонтальное положение. Я было хотела выругаться на дорожку как-нибудь понепристойнее, но Джефф цыкнул на меня: «Руки в крепления!», и наша машина с оглушительным ревом рванула резко вверх. Ускорение было больше, чем то, что я испытывала на флаттере Баркера. В ушах взвыли сразу сто тысяч ведьм. Я увидела фиолетовое небо и подмигивавшие мне звезды. Ощутив боль там, где сроду её не ощущала, я пришла в себя лишь тогда, когда перегрузки внезапно прекратились, и наши лежаки вновь превратились в кресла.
– С тобой все в порядке? – спросил Джефф. Я кивнула. Кости были целы. Джефф откашлялся и сказал в микрофон:
– Классная работа, ребята. Возвращаемся в Денвер.
Мы с Джеффом забрались достаточно высоко. Линия горизонта была сильно искривлена. Лас-Вегас предстал передо мной прекрасным далеким облаком, залитым брызгами света. Это облако постепенно таяло. Заснеженные горные вершины тускло мерцали под луной.
– Не знаю, что и сказать, – вздохнула я. – Они собирались отрезать мои уши.
Хокинс положил ладонь мне на руку.
– Хорош был бы тот муж, который проморгал бы ушки своей жены!
– В жизни не скажу больше ни одного худого слова в адрес ФБР, – поклялась я.
– Не бери в голову. – У Джеффа вдруг изменилось выражение лица. Он помрачнел. – Это не работа ФБР. Частное предприятие.
– Да, конечно!. Я понимаю, – замотала я головой. – ФБР не имеет права действовать на территории иностранного государства.
– На самом-то деле мы действуем. Используя различные «крыши» и агентуру. Вот и в Неваде у нас полно своих людей, поэтому я и нашел тебя так легко, – объяснил Джефф. – Но когда дело доходит собственно до Бюро в Вашингтоне, тут хлопот не оберешься. – Джефф сделал паузу и продолжил: – Когда все это произошло с тобой, я сказал ребятам из отряда, что намереваюсь позаимствовать у Бюро на время кое-какое оборудование, чтобы попытаться освободить тебя из плена. Поинтересовался, не найдется ли среди них один такой, который мог бы отправиться на это дело вместе со мной не как подчиненный, а как друг и прикрыть мне спину. Все парни вызвались лететь. Неплохая спайка, да? – Я не перебивала Хокинса. – Итак, в Денверском управлении я выписал на себя авиамашины и оружие. Якобы для учебных маневров с целью отработки атакующих действий. Все машины – чистый обман, в том смысле, что суперсовременные боевые флаттеры выглядят как аппараты гражданской авиации. Как спортивные модели. Мы намалевали на них соответствующие номерные знаки. А сейчас держим курс на Денвер. Там, на окраине города, в одном условном местечке, где находится один частный ангар, мы уничтожим фальшивые номера.
– Ты у судьбы на стрельбах выбил десять из десяти, – сказала я. – И карьера твоя могла накрыться, и вообще ты подвергался смертельной опасности.
– А я больше не намерен делать карьеру в ФБР, – заявил мне Хокинс.
– Но послужишь какое-то время, пока не перебрался в Ново-Йорк?
– Я совсем не о том, – поморщился Джефф. – Вернувшись домой из Нового Орлеана, я попытался поднять досье на Бенни. Облом. Там гриф «Совершенно секретно. Класс 5». Это означает, что допуск к досье на Аронса имеют не более двух дюжин человек в государстве. – Джефф усмехнулся. – У меня – высокий уровень, допуск «Класс 3». Если бы даже Бенни оказался двойным агентом, я бы и в этом случае не смог получить на руки папку с его делом. В этом деле вообще много чего не ясно. Полагаю, фермер прав: Аронса убило ФБР.
– Зачем?
– Не знаю. Но вот тебе веский довод. Я решил выяснить, заведено ли досье на тебя, – сообщил мне Хокинс. – Заведено. Опять же допуск «Класс 5». Сегодня утром меня вызывал к себе инспектор. Высокое начальство. У инспектора была женщина из контрразведки. Расспрашивала меня о тебе и о Бенни. Я ей выдал легенду, где правды столько же, сколько и лжи. Очевидно, они ещё не знают, что мы с тобой женаты, – сказал Джефф. – А также не знают, что я звонил в Бюро из Женевы и пытался расспросить кое-кого по телефону о Бенни. Безусловно, это зафиксировано в его деле, но дело-то почти в сто тысяч слов длиной. Мадам из контрразведки могла и не прочесть их все, – качнул головой Джефф. – Теперь, наверное, прочтет.
– Что же они сделают с тобой? – прошептала я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42