Хара. Прочь ушла тоска. Мы с Бенни проговорили до утра. О чем? В основном о моей поездке в Европу.
Когда я проснулась, он был уже одет и стоял надо мной в пальто. Он сказал, что не решился меня будить, да и вообще не любит прощаться. Я поднялась и крепко-крепко обняла Бенни, прошептав ему на ухо:
– Рут. Ланкастер-Миллс 5, Перкинс.
Он стиснул мое запястье, и ушел. Ушел, не сказав ни слова.

Глава 30
1,156 лье под водой

Трансатлантический туннель был построен на двадцать лет раньше континентального, американского. Система уступала континентальной: скорость ниже, поезда громоздкие, грохот. Дорога от Нью-Йорка до Дувра занимает четыре часа, и у меня зуб на зуб не попадал… от тряски. Я сидела рядом с Джеффом, но шли минуты – мы и словцом не перебросились, – и я ждала, ждала; я никогда не была так рада тому, что существуют такие замечательные таблетки, лекарство от похмелья.
В поезде был автомат, продающий газеты. Я разорилась на полноформатный «Нью-Йорк тайме». Но и четырех часов явно не хватало, чтобы прочитать эту громадную газету, даже если отбросить раздел «Спорт».
Вчера, пока я выкарабкивалась при помощи врачей и Бенни из своего полуобморочного состояния, другие состояния, оцениваемые в десятки миллионов долларов, переходили на Уолл-стрит из рук в руки. Криминальная хроника: двадцать человек убиты. Жители района Гремерси-парк провели референдум; его итог: по этому парку больше нельзя выгуливать домашних животных, вес и размеры которых превышают установленные параметры. По согласованию с властями штата эмир Катара прибудет в Нью-Йорк на яхте – на этой яхте сосредоточено до половины ударной мощи ВМС эмирата. Центр Нью-Йорка переполнен людьми, решившими сделать рождественские покупки, что называется, в последнюю минуту. Кстати, и без предрождественской лихорадки – количество граждан ежедневно, в будни, прибывающих со всей страны на Манхэттен, в три раза превышает население Манхэттена. В разделе «Развлечения» опубликован рейтинг-лист четырехсот восьмидесяти шоу-звезд, сорок восемь номинаций. Торжественно отмечен день рождения майора Тобиаса Класса, которому исполнилось сто сорок два года; он самый старый из ещё живущих ветеранов Вьетнамской войны. Тринадцать страниц газеты были отведены под информацию о всевозможных опросах – общественном мнении по целому ряду проблем. Опросы проводились в самых разных уголках страны. Что касается рекламы, то она занимала половину каждой страницы, и текст зачастую был подобран с дьявольским коварством. Напрямую здесь спонсируются только комиксы.
Я прочитала интервью с женщиной-брокером, которая, приобретя проездной билет, ежедневно разрывается между Лондоном и Нью-Йорком, курсируя туда и обратно на поездах. Она выезжает из дому, из Лондона, в 8.45, в девять садится в Дувре на экспресс, в Нью-Йорк, учитывая разницу во времени, прибывает в 8.00, работает до пяти, успевает на шестичасовой поезд в Дувр, который, в свою очередь, прибывает назад в три утра, и у неё остается пять с половиной часов на Лондон – затем карусель начинает крутиться сначала. Брокер утверждает, что прекрасно высыпается в поезде, и вообще этот вариант куда дешевле того, когда она снимала бы в Нью-Йорке апартаменты, соответствующие её социальному статусу. Удивляюсь, за сорок тысяч долларов в месяц она что, не в состоянии подобрать себе апартаменты, соответствующие её «социальному» статусу?
В разделе «Космос» не было даже упоминания о предстоящем референдуме в Ново-Йорке. Но, быть может, информация о нем прошла во вчерашнем номере. Надо сказать, во всей газете я не нашла, ни одного худого слова в адрес орбиты. Никакая другая газета в Нью-Йорке или в США не освещает жизнь орбиты столь полно и объективно, как «Таймс». Вот и в этом номере они сообщили, что состоялась беседа с глазу на глаз между Координаторами из Ново-Йорка, с одной стороны, и главой Церкви Девона, с другой, – это, между прочим, первая подобная встреча за все десятилетие.
Что бы ни делалось на Бродвее – все с выдумкой; блеск идей, подтекст. Индивидуальные разработки весьма интересны. Хотите пригласить психоаналитика к своему коту? Приобрести инструментарий, включая специальные перчатки, для работы с книгами, в том числе и для занятия перепродажей книг? Хотите подыскать подходящего человечка для клана? Ребята могут быть и очень молоды, и с прекрасным образованием. Или хотите, вам откроют тайны Вселенной? Всего за пятьдесят долларов. Дается гарантия – вы будете довольны. А то, быть может, вам подсказать, как начать дело и заработать кучу денег, не выходя из дома? Бизнес по телефону; но, если угодно, вы можете работать и с почтовыми отправлениями. В свое свободное время. А пожелаете – ваших друзей избавят от душевных проблем.
Допускаю, что Нью-Йорк и многообразнее, и восхитительнее, чем все Миры вместе взятые. С тех пор, как три месяца назад я ступила на эту землю, сойдя с поезда на Пенн-вокзале, я все время крутилась на пятачке диаметром километров в сорок, но обрела так много, как не сумела обрести за двадцать один год жизни в Ново-Йорке. Если мы с Бенни и покидали дом на расстояние более двадцати километров, то мы делали это по воздуху, паря над Нью-Йорком. С высоты птичьего полета город выглядит величественным и очень спокойным, как в старые достопочтенные времена. И кажется, что верхушки новеньких красавцев-небоскребов Манхэттена вот-вот взмоют за облака. Как влияет на мировоззрение человека, на его работу, на его быт постоянное созерцание этих махин? Мне кажется, что я по-настоящему расслаблюсь лишь тогда, когда закружусь в вихре путешествий. Если, конечно, я найду верный тон, общаясь с людьми, городами и странами.
Напряжение, однако, не спадало. Дуврский вокзал оказался таким же большим и шумным, как Пени – то же столпотворение людей, суматоха; муравейник, где каждый движется по лишь ему ведомому маршруту. Был выгружен наш багаж, и мы обступили его, ожидая, пока наш руководитель отыщет представителя местной туристической организации.
– Почти все тут нагоняет тоску, – сказал мне Джефф. – Тоску по дому.
Смотря что понимать под домом, подумала я. Плотность населения в Ново-Йорке выше, чем в любом городе планеты, но в Ново-Йорке вы никогда не увидите такого скопления людей на одном кусочке земли. Я уже привыкла к столпотворению на улицах Нью-Йорка и была готова встретить нечто подобное и в Лондоне. Однако надеялась, что в Англии найдутся места и поспокойнее, не такие суматошные.
Вернулся руководитель группы и повел нас длинной пешеходной дорожкой к Английскому банку. Здесь мы выполнили необходимые формальности и получили на руки светочувствительные карточки, выдаваемые иностранцам, временно проживающим на территории Англии. Карточки заменяли деньги. Это уже было кое-что, напоминающее родину – Британия постепенно отказывалась от денежных купюр и монет-жетонов.
Когда наши паспорта были проштампованы, а на багаже сделаны соответствующие пометки в привокзальной таможне, мы наконец обрели свободу. Из недр подземки мы поднялись наверх и очутились под вечерним лондонским небом. В Нью-Йорке было два часа дня, в Лондоне – семь вечера. Стояла тишина, шел легкий снег. Мы двинулись гуськом по очищенному ото льда тротуару к автобусной остановке. Здесь нас ждал великолепный двухэтажный омнибус. И хотя я отметила множество вмятин на его обшивке, вымыт омнибус был безукоризненно.
Где-то прямо за нашими спинами высились знаменитые белые скалы Дувра, но полюбоваться ими нам не удалось, поскольку на море и сушу уже спустился темный вечер. Мы не различали ничего, кроме огней автостоянок. Проехав пару кварталов вдоль невыразительных по архитектуре модерновых строений, мы оказались за чертой города. Вероятнее всего, за окном простирался живописнейший пейзаж, но оценить его красоту я, естественно, не смогла. Нам довелось увидеть только море света на автостраде да какие-то бесформенные тени по обеим её сторонам.
Через несколько минут омнибус свернул на шоссе и мягко и медленно вполз на холм. Под колесами хрустел снег, и казалось, мы катим по гравию. На вершине холма стоял большой старый дом – из узких окон первого этажа струился желтый электрический свет. Как нам объяснила экскурсовод, этот каменный, скрытый сухими ветками плюща дом служил гостиницей уже триста лет подряд.
Хозяйка гостиницы, дородная румяная дама, встретила нас у двери. Тихо шевеля губами, она пересчитала нас по головам, вручила буклет с информацией об услугах, предоставляемых постояльцам, и ознакомила с расположением номеров. Женщины отправлялись спать в комнаты по правой стороне коридора, мужчины – по левой. Мой номер представлял собой громадную комнату с такими высокими потолками, каких, думаю, я в жизни не видела. Вдоль стены стояли кровати и рядом с каждой – две тумбочки. На них лежали стопки изумительно чистого постельного белья. По комнате гуляли сквозняки.
Сначала я была в комнате одна и за это время успела сделать восхитительное открытие; ванная! Она располагалась в небольшом сан-блоке, отдельно от туалетов. На двери висел лист бумаги, на котором вам предлагалось записываться на очередь в ванную. В ближайшие полчаса на ванну никто не претендовал. Да и вообще, до приезда нашей группы здесь жили всего лишь четыре женщины. Я написала на листе свою фамилию и поспешила к тумбочке за полотенцем.
Потом я заперлась в ванной комнате, сунула карточку в автомат, на оплату, – получасовое блаженство стоило два фунта, около двадцати долларов. Я могла бы заплатить и десять раз по двадцать.
В кране что-то заурчало, и на пластиковое дно полилась горячая, слегка темноватая вода, над которой тотчас заклубился пар. Я разделась, залезла в ванну и стала ждать, пока она наполнится. Вода поднималась, и я наслаждалась, чувствуя, как мое тело погружается в тепло. Кожу пощипывало, жгло, словно её легонько хлестали крапивой, и это придавало всему действу особую пикантность. Я откинулась на спинку ванны. Кран умолк. Целых полчаса я проблаженствовала в теплой воде, ощущая себя дремлющей рептилией, В пакете под рукой лежали принадлежности для мытья, но я не в силах была и пальцем пошевелить. А потом вода вдруг стала уходить из ванны, и в дверь кто-то постучал.
Я ещё не успела одеться, а моя соседка уже купалась. Когда же она появилась в комнате, выяснилось, что в Британии мы обе с ней – чужестранки и обе прибыли сюда из Нью-Йорка; только, в отличие от меня, она попала в Нью-Йорк с одной из канзасских ферм. Но тоже предпочитала ванну душу.
Я почувствовала растущее раздражение. Через несколько часов я поняла, в чем причина.
В холле было немноголюдно. Большинство студентов ушли на задний двор гостиницы – там, на открытой веранде, они курили, о чем-то болтали. Я бы присоединилась к ним, но боялась выходить на холод с мокрой головой. Соседка по номеру предложила мне сыграть партию в шахматы. Играю ли я? Мы вернулись к себе, отыскали в одной из тумбочек фигуры и доску и принялись за дело. Она знала толк в шахматах, я же за последние несколько лет ни разу не притронулась к фигурам. Концовка партии немного напоминала Пёрл-Харбор.
Мою «соперницу» звали Виолетта Брукс. Мне очень понравились и тот игровой стиль, который она проповедовала, и то миролюбие, с которым она меня разгромила. Виолетта была родом из Невады, а в Америке заканчивала университет. Мне очень хотелось поближе узнать о жизни в Неваде; однако Виолетта не собиралась особо распространяться об этом государстве. Ограничилась тем, что сказала – там вовсе не так плохо, как думают все вокруг. Правда, лично она, Брукс, возвращаться туда не намерена. Во-первых, ей не по душе анархия, а во-вторых ей будет трудно найти там работу по специальности.
Возвратившись в холл, где было намного теплее, мы побаловались чайком, затем кофейком и полистали проспекты-буклетики, предоставляемые хозяйкой отеля его обитателям. В детстве Виолетта уже бывала в Англии – старшая Брукс взяла с собой дочь, когда совершала деловую поездку. Но в тот раз ничего, кроме Лондона, Виолетта в Великобритании не видела. По её мнению, понадобится неделя для того, чтобы бегло ознакомиться с основными достопримечательностями британской столицы. Ну, а у нас на путешествие по всей стране было отведено восемь дней.
Вскоре появился Джефф, и не один, а с целой толпой мужчин. Все были в снегу и навеселе. Перебрасываясь шутками, они сгрудились у плиты, на которой грелся чайник. Хозяйка гостиницы, заглянувшая в холл, пыталась урезонить расшумевшихся постояльцев суровым взглядом.
Оказалось, ребята ходили во двор и лепили там снежную бабу. Мы с Виолеттой выскочили на несколько секунд на крылечко, чтобы поглядеть, что же они там налепили. Их «шедевр» представлял – собой нечто среднее между ледяной горой и пышнотелой мадам. Ваятели окрестили свое творение «Венерой Дуврской».
Из всей туристическо-студенческой группы только мы с Виолеттой не являемся гражданами Соединенных Штатов. Только нам с ней, как выяснилось в разговоре с ребятами, Москва откроет визы на въезд в Советский Союз. Американцам въезд туда закрыт. А мы с Брукс подумали, что неплохо бы нам, ко всему прочему, посмотреть ещё и Китай. Мне-то это мероприятие вряд ли по карману, а у Виолетты куча денег – её мамаша содержит бордель. Ну, до февраля ещё можно повременить с решением.
Устроители тура учли, что мы пересекаем Атлантику, и заказали нам ужин на десять. Мы сели за столики всего на два часа раньше, чем сделали бы это, будь мы в привычном временном поясе в Нью-Йорке.
Кашка с колбаской – кухня настоящих великобританцев! – то есть сардельки с картофельным пюре. Мне-то наплевать, но Джефф сказал, что наконец-то понял, отчего британцы избороздили все моря и океаны и создали Великую Империю: они искали приличную еду.
Затем нас попотчевали тепленьким пивком и под занавес угостили десертом – восхитительным безе из пустопорожних разговоров о том, какая изумительная экскурсионная программа приготовлена группе на завтра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42