— Я назвала его Балмеррап.
Как Марни ни старалась, ей не удалось отыскать в памяти компьютера следы доклада.
— Он стерт. Но я клянусь, я сама производила его набор.
— Не беспокойтесь, дорогая, — успокоил ее Чарльз, пытаясь подавить бурю, бушевавшую у него в груди. — Не бывает ничего совершенного, в том числе и компьютеров. А кстати, вы не видели, куда направились Хенли и Росси?
— Случайно видела. Я шла за ними до самого лифта, пытаясь понять, что происходит, и заметила, что они спустились вниз. Это меня удивило, поскольку я думала, что они направляются в контору сенатора.
— Может быть, вы заметили, где они вышли?
— На девятом этаже.
— Прекрасно. Сидите здесь, а я пойду поговорю с сенатором.
Чарльз ринулся к пожарной лестнице. Но вместо того, чтобы подняться наверх, он спустился вниз. Утренние события внезапно придали создавшемуся положению мрачный оттенок, но он думал, что, возможно, он просто сгущает краски. Но в любом случае он был намерен получить обратно свои материалы. На девятом этаже располагался центральный архив. Если Хенли и Росси спрятали материалы там, то он должен подумать, каким образом заполучить их обратно, а затем нанести визит Мак-Криди и выяснить, что, черт побери, все это значит.
Он двигался по главному коридору девятого этажа, когда разглядел сквозь одну из застекленных дверей знакомые силуэты. Отступив назад, он осторожно заглянул внутрь.
Хенли и Росси не спеша запускали стопки бумаг, в которых Чарльз сразу же узнал энцефалограммы Алана Балмера, в машину для уничтожения секретных документов. Первым побуждением Чарльза было ворваться в комнату и остановить их, однако он заставил себя отступить и вернуться обратно. Препирательство с двумя охранниками не принесло бы никакой реальной пользы — тем более что большая часть материалов уже превратилась в лапшу. Однако он сможет выведать гораздо больше, делая вид, будто не знает ничего, кроме того, что сказала ему Марни.
Теперь он был уверен, что происходящее не плод его воображения. Затевается нечто грязное.
Он еще как-то мог понять стремление сенатора ознакомиться с его докладом и не находил ничего предосудительного в том, что тот копается в папках и записях. Но он ведь не просто собирает материалы, он еще и уничтожает их.
Зачем он это делает?
Ну так или иначе, все материалы заложены в память главного компьютера и доступны Чарльзу.
А впрочем, так ли это?
Чарльз ринулся в свой кабинет и набрал код доступа к материалам Балмера.
Последовал ответ: «Требуемого файла нет в памяти компьютера».
Чарльза охватила нервная дрожь. Создавалось впечатление, что кто-то пытается уничтожить все следы присутствия Алана Балмера в Фонде.
Но почему?
Только один человек мог ответить на этот вопрос.
Чарльз бросился к лифту.
— Чарльз! — прохрипел сенатор, когда Чарльз ворвался в его кабинет. — Я ждал вас.
— Не сомневаюсь.
— Присаживайтесь.
— Я постою. — Чарльз подумал, что он с большим успехом сможет контролировать события, если будет притворяться рассерженным.
— Ну, ну, — дружески посмеиваясь, просипел сенатор. — Я догадываюсь, что вы возмущены, и у вас имеются все основания для этого. Но мне пришлось переместить материалы в более безопасное место. Простите мне эти навязчивые опасения.
Чарльз сохранил хладнокровие и на этот раз.
— Они находятся теперь в более надежном месте, чем мой сейф?
— О да! Я спрятал их в надежное место, где у меня хранятся наиболее деликатные документы. Материалы Балмера сейчас находятся именно там.
— Понимаю.
Чарльз был восхищен изворотливостью сенатора. Все было тщательно продумано, вплоть до этого хитрого тайника.
Но его по-прежнему мучил один вопрос: «Зачем все это понадобилось сенатору?» Он подавил в себе желание ткнуть в нос Мак-Криди его собственную ложь и добиться от него в конце концов правды. Но это бы ни к чему не привело. Кроме того, только что Чарльз придумал кое-что получше.
— Итак, — продолжал Мак-Криди примирительным тоном, — мы с вами по-прежнему друзья, не так ли?
— Мы никогда не были друзьями, сенатор. И я хочу предупредить вас, что вскоре сменю код в своем сейфе, и если к нему хотя бы раз прикоснется кто-нибудь из ваших наемников, вам придется искать себе другого директора.
С этими словами он вышел из кабинета и направился к себе.
Он сидел в своем запертом на ключ кабинете и вводил код доступа сенатора Мак-Криди в терминал компьютера.
Он не раз наблюдал, как сенатор пользуется им в тех случаях, когда ему требовалось набрать свой личный медицинский файл.
Теперь Чарльз мог пересмотреть все файлы, доступ к которым открывался только при наборе личного кода сенатора.
В одном из них он и обнаружил, что все материалы, касающиеся Балмера и хранившиеся до сих пор под личным кодом Чарльза, теперь были перемещены в файлы, доступные исключительно сенатору. Кроме них в файле находилась всякая чепуха — последние анализы Мак-Криди, записки, доклады. Чарльз мельком просмотрел все это и уже собирался было пойти дальше, как вдруг ему бросилось в глаза слово «исцелен». Он прочел целиком интересующий его абзац.
В нем было подробно рассмотрено влияние наличия болезней у кандидатов в президенты на общественное мнение.
Было установлено, что серьезно больной кандидат имеет мало шансов на выдвижение и практически совсем не имеет шансов на победу.
Франклин Делано Рузвельт, страдавший серьезным заболеванием, а потом вдруг чудесным образом излечившийся, постоянно мучился сомнениями и опасениями — не возобновится ли его болезнь, и в силу этого значительно уступал своим здоровым соперникам.
Но еще хуже было положение кандидата, скрывавшего свою болезнь от общественности, а затем внезапно излечившегося. У избирателей возникал вопрос — не скрывает ли он от них еще чего-нибудь?
Чарльзу вдруг все стало ясно. За исключением одного. Выражение «чудесное исцеление» в тексте было явно связано с именем доктора Балмера, но дата, поставленная на докладе, относилась к 1 июня, то есть почти шесть недель тому назад.
У Чарльза не было времени раздумывать над этим сейчас — ему нужно было срочно переговорить с Балмером.
Глава 44
Алан
— Так вот, значит, в чем заключается его план, — яростно шептал Чарльз. — Он собирается выбросить вас на улицу.
Алан пожал плечами, все еще не веря тому, что только что услышал.
— Чарльз, я никогда не был высокого мнения об этом человеке, но это... это! — Его голос задрожал.
— Все это правда, Алан, я не намерен играть с вами ни в какие игры. Но вы не знаете того, что знаю я. Мак-Криди хочет принудить вас использовать вашу магическую силу для излечения его миастении, а затем он заявит, что никогда ничего о вас не слышал. И я буду откровенен с вами, дружище, — если нужно будет засвидетельствовать то, чем мы здесь с вами занимались, то я не смогу вам ничем помочь.
— Но ведь вы сказали, что компьютерная разработка датирована числом полуторамесячной давности. Это значит, что Мак-Криди разрабатывал этот план, начиная с мая месяца. Это какое-то сумасшествие! В мае еще никто не мог предвидеть, что я окажусь здесь. Тогда еще все стояло на своих местах.
Алан чувствовал, что затронут важный момент. Это же, по-видимому, понимал и Чарльз.
— Не было ли уже тогда каких-либо признаков того, что ваше положение осложняется?
— Ни малейших. Какие-то легкие покалывания почувствовались впервые, когда появилась статья в газете «Свет», но почти никто не принял ее всерьез. — Он закрыл глаза и потер пальцами лоб, пытаясь вспомнить: — Нет. Насколько я помню, дело начало раскручиваться тогда, когда мной заинтересовалась местная газета. Это привело к слушанию на Совете попечителей, и с того момента началась эскалация всей этой истории.
Чарльз вздрогнул:
— Местная газета? Проклятие! Как она называется?
— "Монро Экспресс". А что?
— Одну секунду.
Чарльз схватил телефонную трубку и стал набирать номер. Алан отвернулся к окну, пытаясь подавить внезапно возникшее чувство, что он жертва предательства.
Повернувшись, он увидел, что Чарльз повесил трубку. В глазах Чарльза мелькнула искра понимания: по-видимому, он получил подтверждение своим опасениям.
— Когда упоминается имя Мак-Криди, всем приходит на ум либо политика, либо медицинские исследования.
Но мы всегда забываем о том, каково происхождение его капитала — газетный концерн! И ваша местная газета входит в этот газетный концерн, принадлежащий Мак-Криди!
Алан вжался в кресло.
— "Экспресс"! А я и не подозревал!
Его все больше поражала и ужасала тонкость расчета и глубокая проницательность, проявленная Мак-Криди при составлении этого заговора. Все эти якобы вдохновленные общественным мнением призывы устранить Алана от врачебной деятельности и шумная подача сообщения о том, что он уволен из рядов персонала больницы, — все это преследовало одну цель: Алан лишается работы и клюет на предложение помощи со стороны Мак-Криди.
— Ну и мерзавец! — вскричал он в гневе. Его супружеская жизнь, его врачебная практика, его репутация — все это можно было бы спасти, если бы не Мак-Криди. — Этот сукин сын! Я все еще не могу этому поверить.
— Тогда давайте попробуем еще одно средство. — Чарльз снял трубку и передал ее Алану. — Я сам еще не проверял этого, но попробуйте-ка лучше сами. Позвоните на коммутатор и попросите соединить вас с комнатой Алана Балмера.
Алан взял трубку, нажал кнопку коммутатора и попросил соединить с самим собой.
— Простите, сэр, — ответил ему голос. — У нас в Фонде нет больного с таким именем.
Несмотря на чувство душевной тяжести, Алан счел, что этот звонок еще не подтверждает гипотезу Чарльза. Сегодня был последний день его пребывания в Фонде. Возможно, его имя просто заранее вычеркнули из списков больных.
— Когда он выписан? — спросил Алан.
— Простите, сэр, но в наших списках за текущий год такого больного вообще не значилось.
С трудом преодолевая отчаяние, Алан опустил трубку на рычаг.
— Пойдемте отсюда, — неслышно сказал он.
— Я это и хотел вам предложить.
— Но прежде, — произнес Алан, чувствуя, как у него сжимаются челюсти и набухают желваки на щеках, — я хочу навестить сенатора и высказать ему все, что думаю о нем и его подлых замыслах.
— Это может повлечь за собой множество проблем, с которыми мы не сможем справиться, — предупредил его Чарльз.
Алану показалось, что Чарльз боится.
— Например?
— Ну например, вам придется остаться здесь дольше, чем вы этого желаете.
— Ну полно вам, Чарльз! — рассмеялся Алан. — Вы просто с ума сошли. Я явился сюда по своей доброй воле и смогу выйти отсюда, когда захочу.
— Не рассчитывайте на это, дружище. И не называйте меня сумасшедшим. Ваш психологический анализ допускает наличие у вас галлюцинаций.
— О чем вы говорите? — встревожился Алан.
— Те многочисленные тесты, которые вы проходили здесь на второй день своего пребывания, указывают на то, что вы одержимы манией Божественной силы. Постойте минутку! — повысил голос Чарльз, видя, что Алан собирается ему возразить. — Лично я верю вам. Эти тесты предназначены для выявления шизоидных субъектов. Они утрачивают свое значение, когда речь идет о человеке, который в действительности способен делать то, что делаете вы. Таким образом, мы знаем, что вы не выключаетесь из реальности, когда сообщаете о своей способности исцелять. Но, позвольте предупредить вас, дружище: места, где вы проходили обследование, обставлены маленькими красными флажками.
— Итак, вы полагаете, что они могут юридически обосновать мое задержание, если пожелают?
— Совершенно верно. Я не знаю, хорошо ли вы помните законы штата Нью-Йорк, но, поверьте мне, вы можете застрять здесь на весьма длительный срок.
С большим трудом Алан сумел заставить себя улыбнуться.
— Может быть, мне лучше уйти прямо сейчас, а завтра отправить ему телеграмму?
— Так будет лучше. И осторожности ради я дам вам лабораторный халат — так вам легче будет выбраться отсюда. Весь персонал здесь носит белые халаты. Это аналогично тому, как если бы вы вдруг стали невидимкой. У меня в моей комнате есть лишний белый халат. Сидите тихо — я сейчас вернусь.
Алан быстро собрал свои пожитки. Их было не так уж много. Весь его гардероб, кроме того, что было надето на нем, погиб во время пожара. Проверив, на месте ли бумажник и ключи от машины, он сел на стул и принялся ждать Чарльза.
Сквозь закрытую дверь он слышал шаги людей, ходивших туда и сюда, скрип носилок. За последние дни он ни разу не наблюдал столь оживленного движения по коридорам. Но тогда ведь он не ждал так напряженно кого-нибудь, кто помог бы ему выбраться отсюда.
А сейчас он пребывал в крайнем напряжении. После тридцати минут подобного ожидания он был весь — сплошной комок нервов. Куда же, черт побери, запропастился Чарльз?
Алан уже был не в состоянии просто сидеть и ждать его прихода, ничего не предпринимая. Изнывая от бездействия, он решил выглянуть в коридор и посмотреть, нет ли Чарльза где-нибудь поблизости.
В холле царила жуткая тишина. Он сразу же заметил, что дверь, ведущая к лифту, была заперта. Это показалось ему странным. Днем она всегда была открыта и запиралась только после 10 часов вечера. Алан быстро подбежал к двери и подергал за ручку.
Ручка не поворачивалась.
Заглянув, в маленькое стеклянное окошко, занавешенное проволочной сеткой, Алан убедился, что площадка перед лифтом пуста. Алан стал колотить в дверь и дергать за ручку, после чего в окошке показалось чье-то лицо. На голове у незнакомца красовалась форменная фуражка. Лицо его показалось Алану знакомым.
— Дверь заело! — сказал Алан.
— Нет, сэр, — ответил охранник глухим голосом. — Она заперта.
— Тогда откройте ее.
Охранник покачал головой, как бы извиняясь:
— Это сделано для вашей же безопасности, сэр. Сбежал опасный больной. Мы заперли его между четвертым и шестым этажами, но пока он окончательно не пойман, мы решили запечатать все административные помещения.
Алан опять подергал ручку.
— Беру всю ответственность на себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45