– Профессор, похоже ваши отношения с «Виртуальными Играми» тоже дали трещину.
– Мне нужно обдумать историю вашего знакомого, – сказал он посерьезнев.
Отпущенные мне полчаса истекали, и я ожидал, что меня вот-вот выставят за дверь.
– Забудем об игре. Мне нужна ваша консультация как ученого, а не как потенциального игрока. Я хотел бы вернуться к тому разговору, который мы начали в день вашего отлета с Фаона. Разговор застрял на том, что при некоторых оговорках проблема аттракторов разрешима. Давайте с этого места и начнем…
Пересказывать наш дальнейший диалог слово в слово нет никакого смысла. Мои реплики, в различных вариациях, сводились к одной: «Стоп! Профессор, тысяча извинений, если вас не затруднит, еще раз это место, но, по возможности, на человечьем языке…». Один раз я позволил себе экспромт типа: «В имеете в виду декогерентизацию балк-темпоронного ансамбля вследствие спонтанных гравитационных флуктуаций?». Экспромт пошел во вред, поскольку Цанс вообразил, будто я понял, что такое декогерентизация ансамблей. Последовала фраза про унитарный псевдо-феймановский сумматор, и я снова прибег к реплике, начинавшейся со слова «стоп».
Сорок минут разговора двух глухих вылились в следующее:
Есть на свете частицы, называемые темпоронами . Есть гипотеза, что темпороны туннелируют (не знаю, как это выглядит, но они это вроде бы делают) из Нашей Вселенной в Другую и обратно. Если построить квантовый нейросимулятор с использованием темпоронов, то такой нейросимулятор будет вычислять с бесконечной скоростью, поскольку закон причинности для темпоронов не указ. Разгадка парадокса в заключается в том, что вычисления ведутся сразу в двух вселенных, а в Другой Вселенной, как мы уже знаем, время течет вспять. Цанс яростно протестовал против слова «бесконечный»:
– В мире нет ничего бесконечного. В данном случае, следует говорить: «сколь угодно большой».
Для меня, что бесконечный, что «сколь угодно большой», что десять в пятисотой – разница невелика.
Цанс вошел в раж.
– Бездумное употребление слов вроде «бесконечность» только вредит настоящему пониманию. Идеей бесконечности человек отреагировал на невозможность исчерпывающе ответить ни на один вопрос, ибо очередной ответ порождал новый вопрос. Бесконечность стали замечать повсюду. На самом же деле все зависит от точки зрения. Древние греки не научились суммировать бесконечные ряды не потому что для этого у них не хватило интеллекта, – нет, их отпугнуло само слово – бесконечность. Как можно что-то к чему-то прибавить бесконечное число раз? Ахилл никогда не догонит черепаху, стрела не долетит до цели. Точно так же сейчас спрашивают, как возможно перебрать ВСЕ целые числа, отыскивая решение одного уравнения? Никто ничего не перебирает. Но Диофант подумал бы, что мы перебираем, потому что ничего другого и представить себе не мог. А все дело в когерентизации темпоронного ансамбля…
…И все по новой.
Взяв с Цанса обещание отвечать только «да» или «нет», я ясно и недвусмысленно спросил:
– Возможно ли создание квантового нейросимулятора на темпоронах при современном уровне технологий?
– Возможно, что возможно, – получил я в ответ.
Последовала занудная лингвистическая дискуссия об употреблении таких слов и выражений, как «возможно», «вероятно», «вряд ли» и «только через мой труп». У меня на руках уже был один труп, и никакой необходимости получить второй я не видел. Только по этой причине, а не потому что окончательно перестал соображать, я не стал сопротивляться, когда Цанс, со словами «я хочу спать», вытолкнул меня за дверь.
Мое послание в туалете было на месте. Послание от Шишки, вероятно, еще не дошло.
Ровно в два часа ночи, после душа и после десятиминутной борьбы с пододеяльником, который не желал налезать на одеяло, я замер, вытянувшись в кровати, и подумал, что этот бесконечный день наконец-то закончился. Яна не могла знать, о чем я буду думать, когда ее сообщение дойдет до моего комлога, поэтому я ее извиняю.
Пред отлетом я с ней договорился присылать мне все новости, даже если шанс, что они имеют отношение к моему делу – один к триллиону. Спрашивать что-то самому было бессмысленно, поскольку времени на вопрос-ответ уходит два дня в лучшем случае. Письмо от нее было в формате «видео», потому что Яне плевать на приказ Шефа снизить почтовые расходы. Во время одного из приступов экономии Шеф сказал, что Яна посылает письма текстом, только если в них есть слова, которые она не в состоянии выговорить. Стремясь доказать, что таких слов на свете нет, Яна перестала пользоваться текстовым набором окончательно.
Она затараторила с экрана:
Привет, как жизнь?
Уверена, что когда ты вернешься, ты скажешь, что мы тут без тебя бездельничали. Не хочу дать тебе повод. Мы тут Фаон роем, пытаясь предугадать, что тебе на Ауре может понадобиться. Но, признаюсь, без тебя немного скучновато. А тебе без нас?
Она сделала паузу, будто выслушивая ответ.
Ну, я так и думала…
Ладно, слушай и не перебивай. Из экономии буду говорить быстро.
В стане конкурентов произошел раскол. Известный тебе капитан Ньютроп, пользуясь тем, что босс далеко, загорелся идеей найти убийцу самостоятельно. Мы это используем. Подкинули ему пару идей насчет январской поездки Корно на Землю. Ньютроп связался с Галактической Полицией и теперь нам точно известно, что ни на какую Землю Корно не ездил. Его физиономию поймала камера слежения на Терминале Ауры. Следовательно, он летал на Ауру под чужим именем. Тогда мы подумали, а мог ли Рунд тем же манером посетить Фаон. Нашли его снимок с какой-то древней конференции по субквантовым вычислениям и прогнали по записям с камер слежения на Терминале Фаона. Тут, слава богу, удалось обойтись без Ньютропа и Галактической Полиции. Сектор Фаона – это все-таки наша епархия. Так что ты думаешь? Рунд прибыл на Терминал Фаона тридцатого июня, на Фаон прилетел третьего июля, то есть накануне убийства, пробыл здесь двое суток и улетел. По снимку Амирес Рунда не узнал. Как ты помнишь, в день перед убийством Чарльз Корно никуда из дома не отлучался. Епископ, то бишь Шеф, говорит, что этой поездкой ты сможешь прижать Рунда и заставить его заговорить. Он говорит, ты умеешь это делать…
Ну разумеется умею!
Пропуская мою реплику мимо ушей, Яна тем временем продолжает тараторить:
…По делу Евклида новостей нет, поэтому с новостями вроде всё…
Да, вспомнила, Ларсон дошел до третьего уровня. Какие-то бациллы расплодились по всей планете и жрут планетную кору. Кое-где уже принялись за верхнюю мантию. Ларсон в панике, но что делать не знает.
От Шефа тебе привет, от Нимеша – тоже. Ты заметил, что я сменила прическу? Уверена, что нет…
Еще бы не заметить! Яна постриглась совсем коротко, – как Шишка, и выкрасила волосы в каштановый. Оттенок был светлее, чем у Шишки и темнее, чем у Татьяны. Интересно, как отреагировал Шеф…
…Так знай, это не из-за него.
В общем, у нас все нормально. Ждем твоего возвращения.
Пока…
Нет, не пока… А ты еще говоришь, что у меня хорошая память. Шеф велел тебе не забыть спросить у Брубера про кадр из «Жизни и смерти Роберта Грина».
Вот теперь – пока!
Она помахала ручкой.
Какой-то сумбур. Из-за кого «не из-за него»? Высочайшее напоминание едва не забыла передать…
Шеф прав, надо заставить ее посылать сообщения текстом.
Рунд, возглавляющий секретный проект, тайно покидает Ауру для встречи с кем-то на другой планете. Проект финансируется правительством. Следовательно, он хотел скрыть посещение Фаона от своих ауранских боссов. Любопытно, как он им объяснил отъезд? Отсутствие руководителя не могли не заметить. Стоп, когда пропал второй корпус ЦРН? Катя сказала, в конце июня. Рунд прилетал на Фаон в начале июля. Надо бы уточнить даты. Но у кого? Похоже, на турбазе нет желающих поговорить о катастрофе в Центре Радиокосмических Наблюдений. Нет, не станем привлекать внимания…
Не вылезая из-под одеяла, я включил телевизор и установил связь с ауранским Накопителем – мне нужен был большой экран, поэтому комлог не годился. На Накопителе нашел локус метеослужбы. Открыл архив видеозаписей состояния атмосферы. Выбрал записи, относящиеся к последней неделе мая, ввел координаты Ламонтаньи и стал сравнивать при разрешении в десяток метров. К счастью, облака стояли ниже вершины с ЦРН. Второй корпус присутствовал на записи за двадцать шестого июня, а двадцать седьмого его уже не стало. Были здесь Рунд в это время или нет? На грани: мог быть, а мог и уже улететь.
Черт, как спать хочется.
Я выключил телевизор и укутался с головой в одеяло.

22
В шесть утра я проснулся от холода. Зуб на зуб не попадал. Я зажал в зубах наволочку, стук зубов стал глуше, но по-прежнему мешал мне заснуть. Тогда я встал и полез под душ.
Душ меня согрел, но сон согнал напрочь. Я немного подиктовал доклад Шефу, но с отправлением решил не торопиться.
В ресторане я насчитал по меньшей мере четырех человек, не желавших разделить со мною завтрак. Во-первых Вейлинг. Сидел он, как обычно, один. На мое вежливое «С добрым утром, как спалось?» он не даже удосужился вытащить ложку изо рта. Ел он, по-моему, кашу.
Во-вторых Виттенгер. Перед ним стояла громадная яичница, для бекона понадобилась отдельная тарелка. Я громко сглотнул слюну. «Можешь не спешить, все уже съели», – сказал он.
В-третьих и в-четвертых были Цанс и Брубер. У писателя исчезли синяки под глазами, но они появились у Цанса. Вероятно, не без моей помощи. Я мысленно рассадил всех четверых в ряд и мысленно же провел аукцион – кто больше даст за то, чтобы избавиться от необходимости терпеть меня за завтраком. Проиграл Виттенгер как самый малообеспеченный. В фаонской полиции платят мало.
– Инспектор, – сказал я, – я не выспался потому что дико замерз, но у вас был спальный мешок. Он с обогревом. Отчего ж вы так плохо выглядите?
– Батарейки сдохли среди ночи.
– Хорошо, что не замыкание. Включили бы спальник в сеть.
– Штепсель не подошел.
– Вот он – импорт! Ненавижу антиглобалистов, из-за них на всех планетах разные розетки.
– Розетки не было.
Он сильно ошибался, думая, что таким ответом поставил меня в тупик. Я осведомился:
– К чему же тогда не подошел штепсель?
– Ни к чему.
Резонно, черт побери. Мог бы и не спрашивать – только выставил себя дураком. Решил отомстить:
– Пока вы тут сеете парадоксы и едите… – я прикинул на глаз, – пятое яйцо, Ньютроп плетет против вас интриги. Когда вы вернетесь на Фаон, вы обнаружите убийцу в тюрьме, а Ньютропа в новом «Феррари». Не исключено, что его сделают вашим заместителем.
– Ага, щас! Не дождется… Улетая, я нарочно подсунул ему дюжину подозреваемых, чтобы ему было чем себя занять. В противном случае, он действительно стал бы плести интриги. Все интриги от безделья.
– И от голода, – добавил я в ожидании своих тостов с майонезом.
Биоробот-официант сообразил, что я его не зову исключительно из гордости. Сжалившись надо мной, он приволок тосты, яичницу с беконом и стакан какого-то витаминизированного киселя, который они тут выдавали за цитрусовый сок. Кто-нибудь слышал о таком растении – цитрус?
– Инспектор, вы не позволили бы себе двойную яичницу, если бы у вас не было каких-то новостей.
Виттенгер медленно собирал растекшийся желток хлебным мякишем. Собрав, отправил мякиш в рот, прожевал и ответил:
– Бенедикт был среди туристов, которых отправили на соседнюю турбазу – «Вершину Грез». Сегодня собираюсь туда слетать. А твои планы?
– Предлагаю сэкономить на перелетах и лететь на «Вершину Грез» одним флаером.
Инспектор был заранее готов к такому предложению, но для вида немного покапризничал. Мы договорились встретиться на смотровой галерее в девять ноль-ноль.
Прозрачный лифт пробил крышу турбазы «Ламонтанья» и пополз вверх и вбок вдоль склона, как фуникулер. До авиабазы он полз девять минут – ровно столько ему требовалось, чтобы преодолеть шестьсот метров, отделявших авиабазу от «Ламонтаньи».
Там нас уже ждали. На местном лифте, в сопровождении пилота по имени Дуг, мы поднялись на посадочную площадку. Дуг тараторил, что слетать до «Вершины Грез» – это для него не вопрос, но не хотим ли мы чего-нибудь более интересного и продолжительного – осмотреть окрестности, например, или слетать к океану. Цены, как всегда, умеренные.
– В Центр Радиокосмических Наблюдений свозишь? – спросил я его.
– Нет, – сказал он твердо и перестал что-либо предлагать.
По-моему, Дуг нарочно дал вихревому потоку немного поболтать нас сразу после взлета. Нам с Виттенгером надлежало восхититься, с каким мастерством он вывел флаер из потока. Потом он заложил пару виражей, на мой взгляд, абсолютно излишних, и направил флаер на северо-запад.
Если турбаза «Ламонтанья» напоминала летающую тарелку, то «Вершина Грез», без сомнений, была когда-то боевым кораблем, преследовавшим сапиенские летающие тарелки. Корабль жестко сбросили на вершину горы, он кувыркнулся пару раз по склону и вверх килем застрял в расщелине. Дуг, не снижая скорости, вел флаер прямо на корабль. «Идиот, куда летишь!» – заорал Виттенгер, но не испуганно, а возмущенно. Напугать Виттенгера можно только преждевременной отставкой. На брюхе корабля-турбазы разъехались какие-то створки, флаер на полном ходу влетел внутрь и только там затормозил.
– Ну как? – с довольной рожей обернулся к нам Дуг.
– Жди нас здесь, – приказал я.
– Урод, – проскрежетал зубами инспектор.
Пока мы шли по туннелю от посадочных доков к собственно турбазе, я его инструктировал:
– Инспектор, состройте гражданскую физиономию, либо наденьте темные очки и молчите. А лучше бы вы подождали меня в флаере. Аура – свободная страна, а вы даже не местный полицейский. Если вы станете размахивать своим значком, то никто ничего вам не скажет.
– Ладно, покажешь, какой ты мастер, потом посмотрим, – пробурчал в ответ инспектор.
– Угу, смотрите, слушайте и учитесь.
Мы вошли в помещение, которое в каком-нибудь «Марриотте» или в «Фаон-Шератоне» назвали бы центральным вестибюлем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48