Но раз не хочет, то и не надо.
Я удобно опираю цевье автомата на развилку дерева и прицеливаюсь. Меня интересует амбразура. Та, которая повернута ко мне. Солнце уже начинает подниматься и светит сбоку. Значит, я смогу увидеть силуэт и выстрелить по нему.
Минуты тянутся медленно. Мои бойцы постреливают по редуту. Часовой даже пытается отстреливаться. Кажется, я все-таки сделал глупость и надо бы кого-нибудь послать за гранатами: мы просто теряем время.
Стоп! Я его вижу! Палец плавно давит на спусковой крючок, и автомат выплевывает пулю. За железными стенами редута коротко вскрикивают. Ору «Не стрелять!» и бегу к редуту. Успеть, пока он не очухался. Во что бы то ни стало успеть!
Получилось. Я подбегаю ко входу в редут, развернутому к стене, и выпускаю внутрь длинную очередь. Автомат клацает курком — патроны закончились. В следующую секунду оружие летит на землю: перезарядить его мне сейчас нечем. Отскакиваю назад и выхватываю «люгер». Снимаю с предохранителя и опять ко входу в редут.
Здесь уже все кончено. Изо рта солдата стекает струйка крови, а взгляд остановился. На всякий случай прижимаю пальцы к его шее — пульса нет. Похоже, что и здесь закончили. Так, это была третья фаза операции. А теперь четвертая, завершающая, — мне необходимо вскрыть боксы. И если окажется, что там пусто, то… То я просто не знаю, что буду делать.
— Капрал! Вместе со своими людьми бегом ко мне!
Из-за кустов показываются мои бойцы. Вид у них несколько обескураженный. Вероятнее всего, ожидают разноса за то, что не смогли самостоятельно обезвредить часового. Но я не собираюсь их сейчас отчитывать. Не до того. Да и что они могли сделать? Ничего. А мне нужно сейчас только взять «универсалы». Там уже недостаток тактической подготовки моих мальчишек будет полностью компенсирован мощной техникой.
— Солдаты, — обращаюсь я к своим бойцам. — За каждой дверью стоит машина, которая необходима нам для завершения начатого. Ваша задача проста. Необходимо взломать замки. Можете использовать автоматы, ломы, свои головы или головы пленных — мне все равно. Но все двери через пять минут должны быть открыты. Вопросов нету? Тогда исполняйте!
Ребята, улыбаясь, расходятся. Я стою и наблюдаю. Ближайший ко мне паренек прижимает автомат к замку на двери и давит на спусковой крючок. Сыплются искры, и сразу же за этим остатки замка падают на бетон. Я отталкиваю парнишку и, схватившись за скобу, резко дергаю массивную дверь бокса на себя.
Есть! Законсервированная амфибия занимает почти все пространство бокса. Значит, машины на месте. Настроение у меня стразу же улучшается. Все-таки не зря мы перебили здесь столько народу. И не зря я рисковал сегодня жизнью, бегая под пулями. Через несколько часов мы получим самую мощную технику в стране, если не в мире. Загрузить обновленное программное обеспечение — это дело нескольких минут (где оно хранилось и что предпринял Репус для сохранения тайны — лучше сейчас об этом не думать), а дальше — путь на Столицу открыт. И я бы очень хотел посмотреть на того безумца, который осмелится против меня выступить.
Отхожу от пока еще неподвижной машины и включаю рацию, болтавшуюся до этого бесполезным грузом у меня на ремне.
— «Друг» вызывает «Брата». Прием.
— «Брат» слышит «Друга». Прием.
Отлично! Ленус на связи и готов выдвигаться.
— Я соскучился, «Брат». Прием.
— Выдвигаемся. Конец связи.
Вот теперь я могу некоторое время передохнуть. Во всяком случае, до того светлого момента, пока Ленус не пожалует сюда со своими людьми. Потом мне опять придется попотеть, выводя машины из законсервированного состояния, а позже загоняя в них новое программное обеспечение. Но это через некоторое время. Сейчас же я просто уселся на траву и с наслаждением закурил.
Утренний осенний воздух приятно холодит разогретое боем тело, а вокруг разлилась тишина: все боксы уже давно открыты. Мои бойцы топчутся в сторонке, не решаясь ко мне подходить. И правильно делают. Мне сейчас необходимо несколько минут тишины и спокойствия. Ведь все уже кончилось… Нет, Магнус, ошибаешься! Все только начинается! То, что ты видел до этого, было просто прелюдией к… К чему? К революции? Да, без сомнения. Но это не моя революция. И мне она абсолютно не нужна. Так кто же загребает жар моими руками?
У меня опять в голове клубятся вопросы. На одни я могу ответить, на другие — нет. Самое смешное, что некоторые из них я даже не могу внятно сформулировать. Не потому, что боюсь. Просто у меня не хватит слов, чтобы озвучить эти самые формулировки. И я очень сомневаюсь, что хоть у кого-то хватит слов на такое. Мне хорошо знакомо это состояние, и оно меня путает. Всегда пугало, но сейчас в особенности.
Я неоднократно пробовал разобраться в себе и понять, что является причиной иррационального страха, но у меня этого ни разу не получилось. Может, я слишком слаб? Или не понимаю чего-то элементарного, находящегося под самым носом? Снова вопросы. И снова у меня нету на них ответов…
Мне хорошо сидеть на земле, щуриться на неяркое осеннее солнце и философствовать. Хорошо и спокойно. То, что это спокойствие закончится тогда же, когда дотлеет сигарета, я знаю. Но мне хочется оттянуть этот момент как можно дальше…
Вот и все. Окурок потушен, и я поднимаюсь. Никаких сомнений и угрызений совести! У меня опять нету на это времени. Стрелять, убивать, отдавать приказы, которые повлекут за собой смерть, — это то, чем я буду заниматься в ближайшем будущем. А там, если все будет хорошо, может, еще выдастся время всласть пофилософствовать. Но не сейчас. Не сегодня.
— Странно, что они до сих пор не зашевелились. — Я сплевываю на землю и смотрю на наших ребят, которые слаженно занимаются расконсервацией «универсалов».
— Действительно, не совсем понятно, — отвечает Ленус. — Тем более что ты здесь все-таки пошумел.
С момента полного подавления сопротивления в части прошло больше двух часов. За это время мы успели сделать очень и очень много, но отсутствие интереса к нам со стороны властей меня начинает настораживать. И не одного меня, насколько я теперь вижу. Интересно, это очередная помощь неизвестных друзей или просто везение? Я бы, по понятным причинам, предпочел второе.
— Не так уж сильно я здесь шумел, — говорю, черт возьми, как оправдываюсь.
— Достаточно, — лаконично отвечает Ленус. — Я бы на стрельбу точно среагировал. Почему эти бараны не чешутся?
А на самом деле — почему? Впрочем, мы сможем продержаться еще пару часов в любом случае. Этого мне с лихвой хватит, чтобы ввести в бой «универсалы». Вот тогда мне будет точно наплевать на любой штурм. Да и не решатся они штурмовать сразу. Сперва будут достаточно долго стараться вести переговоры самостоятельно, потом попытаются связаться с властями, затем подтолкнуть меня на этих переговорах пойти на какие-то уступки… И вот только после того, как у них ничего не получится (а у них ничего не получится), они примут решение о штурме. Но сперва они должны попытаться освободить заложников… Заложники!
— Послушай, друг мой. — Идея еще не вполне сформировалась у меня в мозгу, но я должен ею поделиться прямо сейчас. — А ведь у нас с тобой до чертовой матери пленных вояк!
— И что? — Ленус смотрит на меня как на идиота: он и сам прекрасно знает, что в бомбоубежище мы загнали весь гарнизон.
— А то, дорогой ты мой идеолог, — поддразниваю Ленуса я, — что это для нас они военнопленные, а для властей — заложники!
— Ты это к чему?
— Не понимаешь? Хорошо, объясню. В случае, если сюда попытаются сунуться, пригрозим расстрелять заложников. И парочку можем шлепнуть. Прямо здесь, на глазах у господ представителей властей. Это их остановит на приличный срок и заставит идти на уступки. Тут же можно будет выдвинуть какие-нибудь кретинские требования. Не важно какие, главное — чтобы звучали они как можно глупее. Например, сто миллионов в золотых слитках и освобождение всех политических заключенных. Пока они будут чесать репу и пытаться нас отвлечь, я смогу ввести в бой первую амфибию. Этого хватит на все силовые подразделения Городка, вместе взятые. Как тебе идея?
— Идея хорошая. — Скепсис Ленуса виден невооруженным глазом. — Только чего ты раньше срока в ад стремишься? Пока все тихо и спокойно. Вот если начнется шум, тогда и надо будет что-то придумывать. А сейчас нечего заниматься несуществующими проблемами… Теперь ты понимаешь, почему Альтус боялся назначать тебя главнокомандующим?
Мне сначала очень захотелось ударить Ленуса. В лицо. Сильно ударить. Но я понял, о чем он говорит. От этого понимания желание не исчезло, однако выполнение его стало изрядно затруднительным. Он прав. Я на самом деле распыляюсь на те мелочи, которыми сейчас заниматься совершенно не нужно. Но в моем понимании это и есть стратегическое планирование… Или это только в моем понимании, а остальные видят все совершенно в другом свете?
Ну и черт с ними со всеми! В конце концов; командую здесь я. И решения принимаю тоже я!
— Высказался? — издевательски спрашиваю Ленуса. — А теперь марш по периметру и через тридцать минут доложить мне свои соображения относительно плана обороны при попытке штурма. Исполнять!
— Есть. — Ленус угрюмо козыряет и, поворачиваясь через левое плечо, уходит.
Я ему покажу, как мне рассказывать о том, чего я стою, а чего нет. Будет тут всякая штафирка командовать! Хрен ему на всю морду! Кадровый офицер здесь один. И этот офицер — я!
Первая амфибия продула турбину и зависла в полуметре над бетоном центральной аллеи. Смотрится «универсал» в такой позиции просто замечательно: стремительные обводы, слегка выделяющаяся башня с коротким стволом пушки, матово отсвечивающая броня. Залюбоваться можно. Я и залюбовался.
Очень хорошо, что машины оказались на месте. Иначе все наши утренние приключения не имели смысла. Я могу себя убедить в необходимости убийства нескольких человек. Например, если это враги. Или они стоят на моем пути, а времени на то, чтобы их уговорить сдвинуться, просто нету. Но я ни при каких обстоятельствах не пойду на то, чтобы убивать ради удовольствия.
Возможно, старый козел Альтус именно с этой целью послал меня расстреливать из гаубиц гвардейцев. Хотел проверить, а как далеко я могу зайти. Но там все было просто и ясно: гвардия встала у меня на пути, что полностью развязывало мне руки. Я и сейчас считаю, что поступил правильно. Правильно, но слишком рано начал. Необходимо было попытаться провести переговоры… А может, они именно на это и надеялись? Втянуть меня в глупые и никому не нужные переговоры, а самим выиграть время. Для чего? А для того, чтобы две дивизии президентских любимчиков смогли спокойно подойти к городу. Все равно глупость получается. Вел бы я с ними переговоры или не вел бы — один хрен, это бы ничего не дало. Верные Президенту части мы встретили как полагается. И встречал их не я, а Репус. Да и подавил он этих ребят еще на марше. Помогло бы то, что я вел переговоры?
Но можно посмотреть и с другой стороны: в такой ситуации гвардия бы сдалась… Может быть… Правда, тогда бы у меня не было возможности пожить Санисом несколько лет. А впрочем, какая разница? Был бы не Санисом, а Ранисом. И что бы от этого изменилось?
Главным остается то, что мы обязательно должны были проиграть в прошлый раз. На самом деле обязательно. Так почему же мне сейчас все это вспомнилось? Я боюсь повторить прошлые ошибки? Но Президент сегодня гарантированно в Столице и скоро будет арестован. Хочется верить, что будет. Впрочем, меня вполне устроит вариант, если его пристрелят. И Ленуса этот вариант устроит — меньше возиться, изобличая его, настропаляя общественное мнение.
Как ни крути, а получается, что Президента лучше пристрелить. Все вздохнут с облегчением. Но у нас есть дурак Ромус, который может его и арестовать… Да, а недурственно бы вышло, получи Ромус во время этого мероприятия шальную пулю. Желательно в голову. И очень желательно разрывную. Иначе знаю я эти фокусы: шесть пулевых ранений в черепную коробку, но мозг не задет. Так вот это именно про Ромуса… Да, не люблю я его! Но я и не обязан его любить! Он не девушка и не крупная купюра. Он — Ромус. И этим все сказано. Кто не верит — может попытаться с ним пообщаться. А я с громадным удовольствием буду наблюдать это действо со стороны. Посмотрим, у кого окажутся такие крепкие нервы, что сможет выдержать этого мерзавца столько же лет, сколько выдержал я…
— Господин командор Санис! Сообщение от командора Арнуса!
Это еще что такое? Ага, понятно. Ленус умудрился мне записку прислать. Ну детский сад, да и только! Разворачиваю и обалдеваю: «Включи рацию, мудак!» Это он ко мне так обращается? Кажется, кто-то напрашивается на неприятности… Черт, когда же я ее успел выключить? Но рацию все равно включить необходимо. Включаю.
— Арнус, что там у тебя за истерика? Прием!
— Нас начали обкладывать по периметру. И очень грамотно. Лучше тебе поторапливаться! Прием.
Так. Проснулись, господа полицейские. Или СБ. Или… А какая разница? У меня ведь уже есть на ходу «универсал». А через несколько минут подоспеет следующий, за ним и все остальные машины. И я плевать хотел на любое нападение. Они еще не поняли, с кем имеют дело? Тем хуже для них! Я постараюсь сейчас преподать вполне наглядный урок. Чтобы до баранов дошло, куда они сунулись, и больше такая глупость не повторялась. Думаю, что после такого урока выжившие и внукам своим закажут в подобное дерьмо влезать.
— Слушай меня внимательно. Прикажи своим людям особо не высовываться. Я сейчас постараюсь исправить положение. Прием.
— Понял тебя. Конец связи.
Понял он меня. И опять, подлец, связь первым оборвал. Но он, видите ли, понял! Я за него счастлив. Только мне от его понимания ни тепло, ни холодно. Опять все должен делать я сам. Но почему? У меня же громадное стадо малолетних головорезов, вооруженных стрелковым оружием. Сейчас достаточно отдать команду, и они радостно бросятся вперед. Убивать и умирать. А что вместо этого собираюсь делать я? Правильно, сесть в «универсал» и очистить периметр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44