Он видел на ее лице разочарование.
— Нас это должно тревожить?
— Они ездят на лошадях, Леона, любовь моя. Как могут неграмотные…
— Я не ТВОЯ любовь! — ее правильные черты источали ледяной холод.
Он иронически улыбнулся и склонил голову.
— Прости меня за нетерпеливость.
— Если до чего-нибудь додумаешься, дай мне знать, — зеленые глаза оглядели его с плохо скрытым отвращением. Изящная ручка разметала густые черные волосы по белому плечу.
— Я полагаю, с «Хирам Лазар» нет проблем? — Нген переменил тему.
— Твой Джиорж превосходно сработал с чертежами. Мы установили щиты. Источник энергии для главных бластеров зависит от того, удастся ли нам достать пару кристаллов торона. Мы не можем модифицировать те, которые были сняты с GCI, спектры не подходят. Если только…
— Торон будет здесь не позже чем через месяц. Я послал Джиоржа доставить его с «Гулага», как только он закончит дела на Границе.
— Твоя частная яхта? Ты хорошо себе заплатил, я полагаю, — она презрительно фыркнула. — При наличии кристаллов… может быть, недели две до рабочего состояния. «Дастар» и «Хелк» точно так же отстают от графика. Если бы побольше гиперпроводников, мы…
— Снимите с местных систем. Пожертвовать всем ради дела, знаешь такое? Что-нибудь еще у тебя на уме?
— Нет. Ты выслушал все. Подумай о романанах, — сказала она ему более или менее вежливо.
— А ты подумай о половине миллиарда, — ответил он. Ее изображение растворилось.
Чрезвычайно привлекательная женщина — то, как искусно она пользовалась властью, восхищало его. Ну разве не будет удовольствием сломать ее? Превратить дух соперничества в скулящее подчинение? Воистину, любое человеческое тело можно обратить против самого себя. Уж он смог бы найти способ.
Нген изменил наклон спинки своего кресла, приподняв ее, и просматривая отчет Литы Добра, запросил в системе информацию о романанах.
Их старики могли видеть будущее? Ба! Невозможно! Кто-то дал волю своему воображению. Он снова изучил голографии. Их кожа была темной, но не такой, какая бывает у некоторых человеческих рас. Одеты в одежды из кож, не особенно хорошо сшитые. Их вооружение составляли примитивные однозарядные ружья, калибром от восьми до десяти миллиметров. И наконец, каждый мужчина носил длинный боевой нож, длиной около сорока сантиметров.
Они вручную выковывали свои ружья из кусков металла, сдираемых с обломков «Николая Романана», и изготавливали вполне приличный порох на нитратной основе. И это было верхом их технологических возможностей? Судя по отчету, у них вообще не было летательных аппаратов — не говоря уже о космических.
Тем не менее Директорат готовил из них десантников? Нген нахмурился и отпил из бокала — о котором он почти забыл после сеанса связи с Леоной.
У него в голове мелькали параллели между Римом пятого века, Советами двадцать первого и Арпеджио конца 2460-го.
Он глухо засмеялся. Значит, политика Директората, наконец, принесла плоды, и на ветках оказалось одно гнилье. Директорат стоял на грани хаоса впервые за…
Конечно! Скор Робинсон послал Партии независимости полмиллиарда. Он был напуган романанами. Если бы он дал сирианам слегка отбиться от рук, это отвлекло бы внимание от Атлантиды. Только и романаны и сириане превзошли все ожидания.
Мысли — как холодный ветер — проносились в голове Нгена. Если романаны смогли преподнести сюрприз Скору Робинсону — этому головастому уроду, — то им было намного легче сделать это с Нгеном Ван Чжоу, — у которого не было прямой мысленной связи с Gi-сетью.
Он еще раз отпил из бокала, пытаясь избавиться от посторонних мыслей, он старался нарисовать себе Директорат в его целостности. Он представил гигантское интерзвездное общество таким, каким оно было, — скоплением безликих и безымянных существ. Изнеженные, закормленные, одетые и направляемые ежедневно — они не имели неудовлетворенных желаний.
А были еще ученые-разработчики. Они составляли другую часть населения, которая летала вокруг на своих станциях, не замечая остального человечества. Они производили как раз достаточно для удовлетворения своих нужд — связанные с остальным человеческим родом только субкосмической трансдукцией. Они обожествляли простые термоядерные реакторы, изучали системы родства — и, большей частью, игнорировали жителей планет.
Только случайно кто-то проявлял инициативу. Отклонения от нормы, вроде Нген Ван Чжоу, — который спасался от закона и психообработки, способной превратить его в счастливого, приносящего пользу члена общества. Нген познал честолюбие, страдания, дерзость и голод в доках. Ему приходилось соображать, чтобы выжить. Директорат не дал ему ничего, он всего добился сам.
А ТЕПЕРЬ Я ОТЫГРАЮСЬ ЗА ВСЕ!
Он больше всего боялся, что Сириус не проявит боевого духа. Он вздохнул:
— Ну вот — через месяц после начала революции — мои страхи почти подтвердились. Поднятое мной восстание затухает на глазах. Если Директорату приходится отправляться к романанам, чтобы найти солдат, мне неоткуда черпать, кроме как из своего мягкотелого населения. Как можно сделать солдата из избалованной овцы?
Он пристально посмотрел на изображение воина-романана, которое демонстрировал экран устройства связи. Стройный, подтянутый, с суровым блеском в темных глазах. Такой тип не мог взрастить цивилизованный мир.
Он не мог отвязаться от этой мысли. Да! Он усмехнулся про себя, додумав это все до конца. Вот где ответ. Человеку, у которого все есть, не нужно прилагать усилия. У романанов не было ничего… и им как-то удалось заставить Директорат отступить. Если моим сирианам будет нечего терять, не станут ли и они силой, с которой придется считаться?
— Действительно, — прошептал Нген, оглядывая знакомые очертания Экрании. — Народ мой, настало время познать цену жизни. Да, вы поймете, что такое страх. Я дам вам выбор. Жить ради меня — ИЛИ УМЕРЕТЬ!

Честер Армихо Гарсиа научился иметь дело со временем. Человек не стоял перед ним. Наоборот, он пропускал его вокруг, над и через себя.
Он читал работы безымянных физиков и понял, что они рассматривали время как движение и пространство, хотя их математические доказательства были выше его понимания. Время — вне зависимости от искривленности пространства — заполнило мир Честера — стало его стихией. На первых порах, учась обращаться со временем, он чуть не погубил себя, дойдя до грани безумия. Смешение образов, звуков и ощущений из будущего закружило его в страшном водовороте.
Изначально он мечтал выращивать скот, приобрести приличную репутацию конокрада и произвести на свет много детей, чтобы качать их на коленях в слепом обожании. Этому пришел конец, когда явился пророк и приказал Честеру следовать за ним вместе с двоюродным братом Филипом Смитом Железный Глаз.
Вначале казалось, что Филип был тем, кого искал пророк. Но, в конце концов, — застыв от страха — он оказался недостаточно сильным, чтобы принять видения. Искушение изменить свое будущее — чтобы избежать боли и страданий — было слишком сильным.
В то же время Честер начал видеть с большей ясностью; как будто Паук изменил свое решение и свое изображение. Под опекой стариков Честер учился. Видения разворачивались в его сознании из серого тумана неведомого. Поначалу они были статичными, но по мере того, как его чувства развивались и он научился принимать их, видения стали двигаться. В конце концов, он начал видеть отчетливые действия с сопровождающими их звуком и другими ощущениями.
Пророки всегда представлялись народу загадочными. Теперь Честер понял почему. Чтобы сохранить рассудок, пророк должен был покориться, пассивно дать времени приходить к нему, принимая то, что будет без эмоций и заинтересованности. Он должен был отдать себя полностью, не сопротивляясь времени и судьбе. Он должен забыть себя, свою личность, себя как Честера Армихо Гарсиа. Он должен был забыть свою принадлежность к человечеству, соединиться с Пауком и Вселенной.
Теперь он кротко улыбался трем чудовищным образам, которые голографически предстали перед ним, сменяя друг друга. Блаженная улыбка на его спокойном, плоском лице выражала сочувствие — понимание того, что значит быть человеком и геройски сражаться с кризисом, не предполагая, что усилия тщетны. Улыбка не сходила с его губ, горько-радостная, вроде той, какая бывает у родителя, наблюдающего за борьбой ребенка с неизбежностью взросления.
Лица перед ним зависли в воздухе, гротескно непропорциональные. Он видел пародии на человеческие лица на распухших головах, частично скрытых блестящими облегающими шлемами, прикрывавшими шарообразные черепа. Директора: они правили. Они были людьми, генетически приспособленными к прямому взаимодействию при помощи своих шлемов с компьютерной Gi-сетью, и их решения влияли на все человечество, контролируя рост населения, промышленность, исследования в космосе и связь.
— Честер Армихо Гарсиа, — приветствовал его один из них с голубыми глазами.
— Директор Скор Робинсон, — улыбнулся Честер, слегка склонив голову.
— Это мои коллеги, — представил Скор. — Семри Навтов, помощник директора, — одна из огромных голов поклонилась, — помощник директора Эн Рок. — Третья голова кивнула.
Честер улыбался, чувствуя в сплетении событий неумолимую силу.
— Вы встревожены взрывами на Сириусе, — начал Честер. — Вы мало что могли с этим поделать. Чтобы предсказать…
— Эта информация не оглашалась, — монотонно проговорил голос Эна Рока, как будто он десятки лет не пользовался своими голосовыми связками.
— Ты ознакомился с сообщениями обо мне, — доброжелательно продолжал Честер. — Это наша первая встреча, директор Рок; ты должен убедиться, что все, рассказанное тебе директором Робинсоном, действительно правда.
— В то же время, — ободрил их Честер, — вы растеряны, потому что не понимаете цели взрыва. Здесь вам есть чему поучиться. Хотите это сделать? — он склонил голову, сложив руки на коленях.
— Научи нас, пророк, — задребезжал голос Робинсона. Честер не придал значения неприязни в его взгляде.
— Директор Робинсон знает, остальные из вас нет, — прибавил Честер ласковым голосом, чувствуя гармонию времени. — Моя задача как пророка — учить. Я не буду вам советовать. Поэтому знайте, что Нген Ван Чжоу дисциплинирует своих людей. На моей планете этот урок хорошо усвоен — с первым вздохом его преподает нам само наше существование. Причиной, по которой это действие кажется вам иррациональным, является ваша отчужденность от себе подобных.
Лицо директора Навтова болезненно исказилось. Прошло много лет с тех пор, как он в последний раз пользовался своими лицевыми мышцами.
— Я все же не понимаю. Мы не убивали его людей, как он утверждает! Зачем он передает на весь космос такую ложь? Чего он добивается, вызывая волнения среди других?
Честер остановил взгляд на лице директора.
— То, что он сделал, очень просто. Люди нуждаются в мотивации. Их можно мотивировать либо поощрением, либо наказанием. Нген просто дал им такую мотивацию. Это нужно, чтобы они осознали, что Директорат накажет их, если победит. Одновременно они поймут, что будут в безопасности, только если победит Сириус. В результате затронут их эмоции и они снова становятся преданными своему делу. Погибшие избавляют Партию независимости от необходимости кормить лишние рты, в то время как жажда мести подкрепляется ожиданием награды. В целом это прекрасно осуществленная стимуляция общества.
Задача трансляций — деморализовать остальных граждан Директората, ослабить ваши силы, посеять раздор между вашими людьми и подорвать поддержку вашей политической линии.
— Если это так, то он отвратителен, — выпалил Навтов.
— Ты бы поступил по-другому ради того, чтобы выжить? — спросил Честер и непринужденно улыбнулся.
Глаза Навтова сверкнули.
— Он убил своих товарищей. Он обвиняет НАС в уничтожении женщин и детей. Он уничтожил жилой район. Он утверждает, что мы угрожали полностью уничтожить Сириус. ЭТО ВСЕ ЛОЖЬ!
— Но это полезная ложь. Его заводы опять производят продукцию. У людей опять появилась воля к революции.
Робинсон молчал большую часть диалога. Теперь он спросил:
— Мы победим, в конце концов, пророк?
Честер пожал плечами.
— Возможно.
— Что значит возможно? — взорвался Рок, напрягая свои атрофированные голосовые связки. — Если ты правда видишь будущее — скажи нам. Мы приказываем тебе!
Честер развел руками.
— Невозможно сказать определенно. Директорат меняется. События вышли из-под вашего контроля. Существует множество точек выбора — решений свободной воли, — которые внесут изменения в различные варианты будущего. Я не могу предсказать их, вы же знаете, читали отчеты. Бог ревностно охраняет свободную волю. Вы сами являетесь точками выбора. Вот почему мне интересен ваш анализ Нгена Ван Чжоу.
— Позвольте вас предостеречь, — Честер сделал паузу, чтобы его слова дошли до их сознания. — Берегитесь своих эмоций, директора. Вы долго были в отдалении от людей. Вы живете со своими гигантскими компьютерами и забыли свои корни. В зависимости от точек выбора, Директорату осталось возможно не больше шестидесяти лет. Если вы позволите своим эмоциям руководить вашими поступками в отношении людей, вроде Нген Ван Чжоу, то потеряете свою цивилизацию в ближайший год. Я вас предупредил. Это все, что я могу сказать.
Изображения Рока и Навтова исчезли. Было неудивительно, что Скор остался.
— Я сильно рисковал, романан. Я доставил тебя сюда только для того, чтобы посмотреть, что ты за птица, прежде чем уничтожить и тебя, и твой народ.
— И все-таки ты имеешь дело с ситуацией, которую сам спровоцировал, — дружелюбно возразил Честер. — Ты позволил ситуации на Сириусе достичь нынешней стадии. Ты принял решение по своей свободной воле. — Честер снова улыбнулся. — Ты чему-нибудь научился, Директор?
— Я понял, что ты и такие, как ты, — это яд, — лицо Скора не выражало никаких эмоций. — Возможно, мне следовало все-таки приказать вас уничтожить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66