Поставила баллон вертикально и проверила длину лямок.
– Готов подать мне руку? – спросила она. Взглянув на Сандерса, Гейл обнаружила, что он даже не начал надевать на себя баллон. Он наблюдал за ней.
– В чем дело?
Он улыбнулся и качнул головой.
– Ни в чем. Мне кажется, я теряю голову, вот и все.
– Что ты имеешь в виду?
– Я сижу здесь и завожусь, просто глядя на то, как ты плюешь на стекла. Гейл засмеялась.
– Ты хочешь нырять голышом? Мы можем поэкспериментировать.
– Мои исследования показывают, – серьезно произнес Сандерс, – что извержение семени, случившееся на глубине, превышающей три фута, может вызвать срабатывание защиты в системе, в результате чего мозги вылетают наружу.
Он встал, поднял ее баллон и держал его на весу, пока она не вдела руки в ремни.
– В этих баллонах не предусмотрен резерв, – заметила она.
– Тебе и не понадобится резерв. Глубина здесь не более двадцати – двадцати пяти футов, и баллона хватит на час. Может быть, даже больше, если будешь осторожна.
Гейл сидела на планшире спиной к воде. Она вдохнула воздух из трубки.
– Хороший воздух.
– Дай бог. Если они накачали в баллон плохой воздух, медовый месяц получится очень коротким.
– Когда ты тоже нырнешь?
– Через минуту. Спускайся, но прежде внимательно оглядись. Ты ведь не хочешь каких-нибудь сюрпризов на глубине.
Гейл перекатилась спиной через планшир и исчезла в облаке воздушных пузырьков.
Сандерс нашел тряпку и замотал руку. Затем собрал все свое снаряжение, надел его на себя и шагнул за борт.
Лишь через несколько секунд растворились окружившие его воздушные пузырьки, после чего он смог ясно видеть все вокруг. Потоки солнечного света, пронизывая голубизну, испещряли яркими бликами песок и кораллы. Вода была совершенно прозрачна; Сандерсу казалось, что он может видеть все на глубине больше сотни футов. Погрузившись на несколько футов, он медленно огляделся вокруг, чтобы понять, нет ли здесь чего-либо, что могло представлять потенциальную опасность. Пара щук сновала между скалами. Он посмотрел вниз и увидел на дне Гейл, раскапывающую песок пальцами. Маленький морской окунь суетился вокруг нее в ожидании добычи – червей или крошечных ракообразных, которые могли бы подплыть к нему в песчаном облачке, образовавшемся в результате ее раскопок. Сандерс медленно направился вниз, делая глотательные движения, чтобы не закладывало уши по мере увеличения давления.
Когда он достиг дна, то обнаружил, что они находятся внутри некой чаши, напоминающей амфитеатр, с трех сторон которого круто к поверхности поднимались кораллы и скалы. Четвертая сторона, выходящая к морю, была открыта. На водной поверхности спокойно покачивалась лодка, якорная цепь тянулась мимо Сандерсов, уходя в скалы позади них. Единственными звуками, нарушавшими тишину, были легкий свист вдохов и вскипание воздушных пузырьков при выдохах.
Он осмотрелся, пытаясь различить очертания окружающих предметов там, где прозрачная голубизна переходила в тусклый туман. Как всегда, когда ему снова приходилось нырять после перерыва в несколько месяцев, он ощущал легкое возбуждение, волнующую смесь агорафобии и клаустрофобии: он был один, совершенно беззащитный, на широкой песчаной равнине, уверенный в том, что за ним могут наблюдать создания, недоступные его взгляду, но при этом он находился одновременно и в замкнутом пространстве, созданном тысячами тонн воды, мягкое, но настойчивое давление которой ощущалось каждым дюймом тела.
Дэвид поднялся со дна и поплыл вправо, туда, где кончалась линия скал. Пробираясь между ними, он пытался обнаружить признаки произошедшей катастрофы: куски металла, стекла или дерева. Обследуя весь амфитеатр по внешнему периметру, он ничего не обнаружил. Достигнув центра чаши, Сандерс дотронулся до плеча Гейл. Когда она поглядела на него снизу вверх, он развел руками и приподнял брови, будто спрашивая: “Как ты думаешь, где бы это могло быть?” Она пожала плечами и показала ему кусок стекла – дно бутылки. Он отмахнулся: ерунда, не стоит обращать внимания – и жестом попросил ее следовать за собой.
Вместе они поплыли влево. У края чаши кораллы и скалы образовали совершенно ровную линию. Стайка ярких желто-голубых рыб-хирургов порхала возле стены. Лучик солнечного света танцевал на куске коралла горчичного цвета, поверхность которого казалась столь гладкой, что хотелось проверить это на ощупь. Сандерс указал на коралл и движением указательного пальца предостерег жену. Затем доступными ему средствами пантомимы изобразил боль от ожога. Гейл кивнула: это был огненный коралл, его слизистая оболочка вызывала жуткую боль.
Они продвигались вдоль рифа, преследуемые морским окунем, очевидно все еще лелеявшим надежду, что результатом их визита окажется появление чего-нибудь съедобного. Сандерс почувствовал, как что-то коснулось его колена. Он обернулся и взглянул на Гейл. Глаза ее расширились, и дышала она чаще, чем обычно. Она указала рукой влево.
Сандерс поглядел в направлении ее руки и увидел неподвижно зависшую, уставившуюся на них черным глазом в белом ободке, огромную барракуду. Ее тело было гладким и блестящим, как бритва; выступающая вперед нижняя челюсть отвисла, обнажив ряд заостренных зубов. Сандерс схватил левую руку Гейл, повернул обручальное кольцо бриллиантом к ладони и сжал ее руку в кулак. Для большей убедительности он показал ей свой собственный кулак. Гейл кивнула, постучала себя по груди и указала наверх. Сандерс покачал головой: нет. Гейл настаивала на своем, нахмурившись. “Я всплываю, – как бы говорила она, – оставайся здесь, если хочешь”. Она резко устремилась к поверхности. Сандерс досадливо вздохнул и направился за ней.
– Хочешь все бросить? – спросил он, когда они взобрались в лодку.
– Нет. Я хотела минуту передохнуть. От этих барракуд меня мороз по коже подирает.
– Она просто проплывала мимо. Но тебе лучше оставлять кольцо в лодке. Сверкая камнем, ты напрашиваешься на неприятности.
– Почему?
– Они принимают камень за добычу. Когда я впервые начал нырять на рифах, на моем купальном костюме была металлическая пряжка. Инструктор посоветовал мне срезать ее. Я сказал: черта с два. Я вовсе не собирался портить костюм, купленный за пятнадцать долларов. Тогда этот парень взял нож, привязал его к концу палки и воткнул ее в песок. Мы были в пяти-шести футах от ножа, и инструктор начал поворачивать палку, отчего лезвие вспыхивало в солнечных лучах. Он проделал этот трюк не более четырех-пяти раз, и перед нами откуда-то возникла барракуда. Инструктор еще раз дернул палку, и... хлоп! Быстрее, чем можно было заметить, рыба атаковала нож. Она налетала на него снова и снова, разорвала себе рот, но всякий раз, когда нож сверкал, она вновь на него кидалась. И каждый раз мне представлялось, что она бьет по моей пряжке или где-то рядом. Никогда больше не надеваю этот костюм, разве только в бассейне.
Гейл сняла свои кольца и спрятала их в углублении рулевой консоли.
– И вот еще что, – сказал Сандерс. – Когда мы ныряем вдвоем, один из нас должен быть главным в группе.
– Зачем нам понадобился главный? – Гейл решила, что он шутит, – Ты так любишь командовать?
– Нет, черт подери, – сказал Сандерс с неожиданной для себя резкостью. – Это связано с тем, что под водой мы вынуждены делать все вместе. Мы все время должны знать, где находится каждый из нас. Смотри, например: если бы на месте барракуды оказалась акула и ты, не послушавшись меня, ринулась на поверхность, мы очутились бы в дьявольски трудном положении.
– Акула? Здесь?
– Конечно. Скорее всего, они не станут с нами связываться, но так или иначе могут здесь оказаться. А если акула подойдет достаточно близко, не стоит привлекать ее внимание необдуманными поступками.
– Например?
– Например, запаниковать и кинуться на поверхность. До тех пор, пока в баллоне есть воздух, лучше всего оставаться на дне и поискать убежище в рифах. Как только ты устремишься наверх, ты станешь объектом преследований, а на поверхности тобой позавтракают.
– А если, предположим, у меня кончается воздух?
– Мы разделим мой запас и дождемся возможности вынырнуть на поверхность вместе. Если только эта акула не какое-нибудь особенное чудовище, мы сумеем доплыть до лодки.
Сандерс заметил, что разговор об акулах заставляет Гейл нервничать.
– Не беспокойся, – сказал он, – Просто не делай ничего, не посоветовавшись со мной.
Гейл взглянула на него и глубоко вздохнула.
– Хорошо, – Она склонила голову набок и посмотрела сквозь маску в воду. – Как ты думаешь, этой барракуды там уже нет?
– Возможно.
Она еще некоторое время глядела под воду, внимательно всматриваясь в глубину, а когда уже собиралась поднять голову из воды, вдруг увидела на дне позади лодки что-то большое, коричневое.
– Эй, что это? – спросила Гейл, бросив маску Сандерсу.
– Где? – Он наклонился через борт.
– За нами. Примерно на границе видимости.
– Это доска, будь я проклят. Точно, доска.
Сандерс высвободил якорную цепь, и лодка продвинулась на несколько ярдов назад.
– Давай поглядим.
– Как назвал эту посудину портье? “Голиаф”?
– Да, “Голиаф”.
Они спустились из лодки вместе и, как только улетучились воздушные пузырьки, смогли разглядеть обломки на дне. Длинная толстая балка лежала под прямым углом к рифу. Прогнившие деревянные рейки усеивали белый песок. Сандерс дотронулся до плеча Гейл, и она обернулась. Он улыбнулся и показал на пальцах: “О'кей!” Она ответила ему тем же знаком.
Они долго плавали вдоль дна у границы рифа. Гейл нашла ржавую банку, ее швы разошлись, и она деформировалась. Из углубления в щели скалы Сандерс вынул совершенно целую бутылку с кока-колой. Гейл легла на дно и стала раскапывать песок под ближним концом большой балки. Ей удалось найти вилку и часть тарелки. Сандерс заметил какой-то торчащий из песка предмет у дальнего конца балки. Он разрыл песок вокруг него и понял, что это лопасть большого якоря. Гейл показала, что хочет подняться наверх. Он последовал за нею.
Достигнув поверхности воды, Гейл очистила загубник и сказала:
– Давай поплывем за риф.
– Зачем?
– Мне кажется, что это последний кусок корпуса. Остальное должно лежать по ту сторону.
– Хорошо, но опасайся волн, когда будешь переваливать через риф, а если воздух окажется на исходе, не медли. Сразу плыви к лодке.
По другую сторону рифа останки корабля казались горой мусора. Куски дерева, ржавого железа и покрытого кораллом металла устилали дно. Из песка Гейл удалось вынуть оловянную кружку. Одна ее часть была вдавлена внутрь, ручка покороблена, но в основном сохранилась в целости. У подножия рифа Сандерс заметил коралловое кольцо удивительно правильной формы. Он поднял находку, поднес ее к лицу и улыбнулся Гейл. То были остатки латунного обода иллюминатора.
Гейл углубилась в участок дна, где нашла кружку, и вскоре возле нее громоздилась маленькая кучка столовых приборов: вилок, ложек и ножей, искривленных и поцарапанных.
Она подплыла к Сандерсу, который изучал щели рифа. Вблизи основания рифа нависал кусок коралла, он выступал на два с лишним фута из песка, и казалось, что под ним находится маленькая пещера. Гейл похлопала Сандерса по плечу и указала на выступ. Он отрицательно покачал головой и, схватившись одной рукой за другую, изобразил, что в пещере может жить кто-то, способный вцепиться в протянутую руку.
Они разделились. Гейл отплыла обратно, туда, где находила вилки и ложки; Сандерс продолжил исследовать риф. Он приблизился к другой пещере, несколько большей, чем та, у которой он предостерегал Гейл. Он нагнулся и стал внимательно рассматривать пространство под выступом. Внутри было устрашающе темно, и он уже собирался развернуться и направиться куда-нибудь дальше, когда какой-то блеск, слабый мерцающий отсвет привлек его внимание.
Держась за скалу, Сандерс уставился на сверкающий объект, пытаясь догадаться, что бы это могло быть. Он взглянул на свою замотанную тряпкой руку, и в его воображении всплыла почти забытая картина: виденная им когда-то фотография человеческой руки, недавно укушенной морским угрем. Мясо свисало клочьями, среди которых виднелась голая белая кость. Он помедлил, прислушиваясь к биению пульса в висках, и понял, что дышит слишком учащенно. Ему было страшно; он ненавидел это чувство. Посмотрев на руку, Сандерс заставил себя направить ее в отверстие.
Глубоко вздохнув, он решительно вытянул руку в направлении сверкающего предмета. Его пальцы сомкнулись вокруг чего-то крошечного и хрупкого, и он резко выдернул руку из темноты пещеры.
В его ладони лежал стеклянный контейнер длиной примерно в три дюйма, запечатанный с обоих концов. Он был заполнен прозрачной желтоватой жидкостью.
Удаляясь от пещеры, Сандерс заметил, что ему стало труднее дышать. Он подплыл к Гейл, ненадолго остановившись, чтобы забрать несколько находок, оставленных им у подножия рифа, и дотронулся до нее. Когда она оглянулась, он провел пальцем поперек шеи. Она кивнула и повторила его жест.
Сандерс поднялся на поверхность. Гейл несколько задержалась, чтобы забрать горстку ложек и вилок, – уже через несколько минут одну ложку занесло тонким слоем песка – и последовала за ним. Вместе они перевалили через риф и поплыли к лодке.
– Прекрасно! – воскликнула Гейл, снимая с себя пояс с грузом и ласты. – Это просто фантастика!
На дне лодки, рядом с трофеями Гейл – вилками, ложками и оловянной чашкой, лежали предметы, собранные Сандерсом: обшарпанная, но целая масленка, проржавевший, помятый сигнальный пистолет, опасная бритва и нечто выглядевшее как небольшой кусочек угля.
– Что это? – спросила она, указывая на этот кусочек.
– Должно быть, внутри него есть металл. Когда куски металла долго остаются в морской воде, вокруг некоторых образуется такое черное вещество. Позже мы стукнем по нему молотком и посмотрим, что внутри.
Сандерс раскрыл правую ладонь и из-под тряпки, прикрывавшей рану, вынул ампулу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33