Рональд не возразил, и Гейл сделала то же самое.
Единственными звуками на пустой дороге, кроме ветра и шума двигателя, были пение древесных лягушек и стрекотание цикад. Водитель остановил машину при въезде в “Апельсиновую рощу”. Он не предложил подвезти их к занимаемому ими коттеджу, да они его и не просили об этом. Они молча шли по подъездной дороге и остановились там, где тропинка, ведущая к их коттеджу, поворачивала направо.
– Ты голодна? – спросил Сандерс.
– Нет, пожалуй.
– Мы можем заказать сандвичи в комнату. А я уж точно не отказался бы от выпивки.
Внутри коттеджа Сандерс бросил ключ на гардероб и прошел к ванной комнате, где стоял холодильник.
– Скотч? – спросил он.
– Прекрасно.
Сандерс вошел в ванную, открыл холодильник, выбил несколько кубиков из старомодного контейнера для льда и разложил их в два стакана из ванной комнаты. Он услышал, как Гейл сняла телефонную трубку, и заявил:
– Я бы хотел индейку на белом хлебе с латуком и майонезом.
Гейл не ответила.
Наливая виски в стаканы, он услышал, как Гейл сказала:
– Соедините меня с полицией, пожалуйста. Последовала пауза.
– Да, это так. Нет, ничего плохого не случилось. – Ее голос казался раздражительным. – Просто соедините с полицией.
Сандерс поставил бутылку с виски на раковину и поспешил в спальню.
– Что ты делаешь? – спросил он.
– Почему так странно звучит телефон? – Она говорила в трубку. – Почему мой комнатный телефон должен быть связан еще с кем-то? Я полагаю, это местный звонок.
– Повесь трубку, – сказал Сандерс, – давай поговорим об этом.
– О чем еще говорить? Нас похитили, боже мой! Нам угрожали!
– Повесь трубку! – приказал Сандерс. – Или я сам это сделаю за тебя.
Он поднес указательный палец к рычагу телефона. Гейл взглянула на него.
– Я не шучу. Повесь трубку!
Гейл помедлила секунду, затем сказала в трубку:
– Все в порядке, оператор. Я позвоню снова позже. – Она повесила трубку. – Ладно. Давай, говори.
– Успокойся, – сказал Сандерс, кладя руку ей на плечо.
Она сбросила ее с раздражением.
– Я не собираюсь успокаиваться. Неужели ты не понимаешь, чего они от нас хотят?
– Конечно, понимаю! – сказал Сандерс, проходя в ванную комнату за стаканами. Он протянул один ей. – Но звонить копам – это не выход из положения. Что они смогут сделать?
– Арестовать его.
– За что? Как мы можем доказать что-нибудь? Ты слышала, что он сказал: он не существует. По крайней мере, официально. Ты не видела разве, как коп махнул рукой водителю? Он, наверное, имеет всю эту проклятую полицию у себя в кармане.
– Тогда давай позвоним в правительственную организацию. Уверена, что уж правительство Британии не сидит у него в кармане.
– И что мы им скажем?
– Нас похитили. Это...
– На один час. Похитило привидение. Мы потратим уйму времени, чтобы представить это дело для судебного разбирательства.
– Тогда – нападение. Никто не может хватать людей на дорогах и, угрожая ножами, срывать с них одежду. А как насчет того, что он хочет заставить нас сделать? Продать ему наркотики?
– Не совсем так. Скорее, найти их для него.
Гейл молча долго смотрела на него. Затем тихо произнесла:
– Ты собираешься принять его предложение.
– Я этого не говорил. Ты думаешь, кто я?
– Это и начинает меня интересовать.
Сандерс почувствовал, как у него от ярости запылали лицо и уши. Он схватил ее за руки, расплескав скотч, который она держала.
– Прекрати! Немедленно прекрати! Я не собираюсь это слушать!
Его вспышка изумила обоих. Он никогда не кричал на Гейл, никогда не поднимал на нее руку. Ее лицо заалело.
Сандерс глубоко вздохнул.
– Давай отменим траур. Я не собираюсь принимать его предложение. Но мы должны реально смотреть на вещи. Если и есть способ избавиться от ублюдка, то не с помощью полиции.
– Не думаешь же ты, что можно так просто выйти из игры? Он же преступник!
– Да, но он живой человек. Его можно остановить.
– Дэвид! – сказала она зло. – Брось свои супермене-кие замашки. Ты уже пытался совершить поступок, и что получил? Разбитую губу. Что ты собираешься делать?
– Пока не знаю. Что-нибудь. Может быть, Трис имеет какие-нибудь идеи на сей счет.
– А может быть, все это кончится только с твоей смертью.
– Ну-ну, давай не будем киснуть.
Гейл чихнула. Когда она складывала носовой платок, то заметила на нем кровь.
– У меня до сих пор носовое кровотечение.
– Что значит “до сих пор”?
– В моей маске была кровь, когда я сегодня вышла из воды.
* * *
На следующее утро они выехали из “Апельсиновой рощи” сразу после завтрака. Где-то в течение ночи, как и было обещано, их мопеды были возвращены и припаркованы к коттеджу. Когда Гейл увидела мопеды, она невольно вздрогнула.
– В чем дело? – спросил Сандерс.
– Они бskb здесь.
– Кто был?
– Те люди. Пока мы спали.
– Конечно, они были здесь. Как иначе они смогли бы вернуть нам мопеды?
– Я знаю. Но все равно противно.
Они подъехали к дому Триса, подождали у калитки и позвали его. Когда он велел им войти, собака проводила их до кухонной двери.
Кухонный стол был завален фотокопиями старых документов. Трис заметил, что Сандерс разглядывает бумаги, и сказал:
– Исследования.
– Что это?
– Судовые журналы, декларации, счета за погрузку, дневники, письма. Результаты моих исследований в Европе. Я проводил каникулы в архивах Мадрида, Кадикса и Севильи. Друзья присылали мне новые бумаги, когда они всплывали на поверхность.
– О чем они говорят вам? – спросила Гейл.
– Какие корабли заходили в какие порты, что они перевозили в своих трюмах, кто был на борту, где они затонули, если затонули, сколько людей уцелело. Это совершенно необходимые данные для исследования. Без них вы можете крутиться вокруг мест кораблекрушения целыми месяцами, не зная, что именно ищете.
Сандерс взял в руки один из листов бумаги. Текст был на испанском, он смог расшифровать только несколько слов, похожих на “артиллерия” и “пушки”, и дату: 1714.
– Что вы здесь ищете?
– Доставляю себе удовольствие – вожусь со всякой чепухой.
– Что вы имеете в виду?
– Пытаюсь вообразить, возможно ли, что еще один корабль потерпел здесь крушение. Что он затонул со всем имуществом и что никто при этом не спасся.
– Это возможно? – спросила Гейл.
– Такое случалось и прежде. Два шторма, разделенные во времени на сто или двести лет, возникли в одном и том же месте, застигли два корабля в одинаковых обстоятельствах, в результате чего они спасались в одном и том же укрытии, а затем были разбиты об одни и те же рифы. – Трис покачал головой. – Подумать только, что за кошмарное месиво там получилось!
– По-моему, это звучит неправдоподобно, – сказала Гейл.
– Вы так думаете? Представьте себе хорошее аккуратное кораблекрушение – ничего лишнего вокруг, прекрасно сохранившийся корабль, может быть, найдена даже монета или две", доставившие вам удовольствие. Вы можете провести год, копаясь в этой грязи, и не найти больше ни одного проклятого предмета. Теперь добавьте к нему другой корабль, разбитый вдребезги и с грузом боеприпасов. Вот вам способ получить все мыслимые удовольствия.
– Вы нашли хоть что-нибудь? – поинтересовался Сандерс.
– Нет, но уверен, что найду. – Трис похлопал по пачке документов. – Сейчас я занимаюсь тем, что пытаюсь разыскать в этой куче следы кого-нибудь с инициалами Е. F. Возможно, пустая трата времени, но ведь надо с чего-то начинать, а Е. F. – это все, что у нас есть. Ладно... Расскажите, что привело вас сюда в такую рань. Мы ведь никуда не собирались выходить до ночи.
Они рассказали ему о встрече с Клоше. При первом же упоминании имени Клоше Трис выдохнул: “О боже”, как если бы услышал давно ожидаемую плохую новость. После чего сидел тихо, не прерывая их.
Когда они закончили свой рассказ, он проговорил:
– Вы правильно поступили, не позвонив в полицию.
– Почему? – спросила Гейл.
– Они не смогли бы ничего сделать. Он – тень, этот человек. У него есть друзья во многих неожиданных местах. Я знаю, что он всегда может выйти из любого положения. – Трис покачал головой. – Будь он проклят. Это большое несчастье, что мы так быстро столкнулись с ним. Вы никогда раньше не слышали о нем?
– Нет, – ответил Сандерс, – а надо было?
– Полагаю, что нет. У него дюжина разных имен. Прибыл он сюда из Гаити. Таков, по крайней мере, миф. Трудно отделить правду от мифа в отношении Клоше; он создал для себя образ народного героя-заступника здешних темнокожих. Многие их них думают, что это возродившийся Че Гевара. И не только здесь. Повсюду. В Виндвардсе и Ливардсе его мать все еще почитают великой колдуньей.
– Колдуньей? – переспросила Гейл.
– Магия, вуду. Вы увидите маленькие статуэтки с ее изображением в хижинах на холмах Гваделупы и Мартиники. Местные жители ее обожают, как... ну, примерно равне с Эвой Перон. Она служила горничной в отеле на Гаити. Когда ей было сорок три, ее поразила глаукома, и, после того как она почти ослепла и не могла работать, ее уволили без единого су. Сам Клоше, тогда всего лишь помощник официанта, проявил сообразительность. Он забрал мать в леса и стал превозносить ее как символ сопротивления белым. Он распространял о ней всякие небылицы, превратил ее во всезнающую черную принцессу, поведал всем, что она вылечивает неизлечимых и воскрешает мертвых, в общем, приписал ей стандартный набор чудес. Народ хотел верить в нее. Боже, “хотел” – не то слово. Мечтал. Как только культ мамаши был установлен, Клоше начал выступать как ее вестник. Он бывает на всех островах и везде распространяет ее послание, хотя почти отовсюду его уже по нескольку раз изгоняли. Никто не знает, дышит ли еще его мамочка, но Клоше по-прежнему действует от ее имени.
– Что за послание? – спросил Сандерс.
– Настало время черным добраться до своего пирога. Полагаю, что это только вопрос времени, когда он снова сюда вернется.
– Мне не думается, что Бермуды созрели для революции, – произнес Сандерс.
– Трудно сказать. Гейл заметила:
– Черных здесь нельзя назвать равноправными.
– Нет, но здесь не было серьезных неприятностей со времен восстаний в шестьдесят восьмом, за исключением убийства Шарплса, да и по этому поводу не существует веских доказательств.
– Клоше как раз и признался, что это его люди убили Шарплса, – сказал Сандерс.
– Ну конечно. А почему бы ему не признаться? Больше никто не был арестован, а он при этом выглядит как настоящий преступник. Это как с группами арабских экстремистов. Каждый раз, когда происходит авиакатастрофа, некая стайка птичек выскакивает, чтобы поверили в их геройство, провозглашая, что крушение было их революционным актом. Чушь собачья. Конечно, Клоше способен убить Шарплса, я могу это допустить. Но его слова нельзя принимать на веру, его признание – это еще не истина. – Трис взглянул на Гейл. – В любом случае, Бермуды были довольно миролюбивы какое-то время. Хотя мир этот шаткий. Черные составляют здесь большинство, а имеют меньшую долю пирога, чем белые. По моему мнению, они получают больше, когда заслуживают этого, но они хотят получать больше постоянно. А парень типа Клоше может дразнить их, убеждая, что их притесняют. Манипулирует ими в собственных целях. Он – искусный оратор, кроме того, невелика наука убедить людей, что они заслуживают большего, чем получают.
– Он коммунист? – спросил Сандерс.
– Что вы, нет. Он использует тезис коммунистов:
“От каждого – по способностям, каждому – по потребностям” и прочее в том же духе. Я думаю, что в действительности он просто хочет установить нечто вроде островного королевства. Он, конечно, не назовет страну так. Это будет какая-нибудь народная республика.
– А наркотики?
– Деньги. Думаю, он попытается продать наркотики в Штатах. – Трис помолчал. – Миллион долларов? Конечно, он беспокоится. А вас эта сумма не искушает?
Сандерс взглянул на Гейл.
– Нет, – ответил он. – Хотя, видит Бог, они бы нам не помешали.
– Здесь, без сомнения, солидная сумма наличными, – сказал Трис, улыбнувшись и похлопав по куче фотокопий, лежащих перед ним. – Но если бы я мог разгадать хоть часть загадок и нам действительно сопутствовала бы удача, там можно было бы обнаружить настоящее богатство.
– Вы думаете, там действительно может оказаться сокровище? – с сомнением произнесла Гейл.
– Нет. Но я не уверен, что там ничего нет. Никогда нельзя сказать, пока сам не увидишь.
– Что мы будем делать с Клоше? – спросил Сандерс. – Есть ли возможность обойти его?
– Обойти его? И не надейтесь. Никому это еще не удавалось. Остановить на какое-то время – да, но не больше. Мы осмотримся сегодня ночью. Если не найдем больше ни одной ампулы, а возможно, эти две были просто подарком судьбы, вы можете отдать найденные ампулы Клоше и пожелать ему всего наилучшего. Если там больше ничего не обнаружится, не думаю, что он будет продолжать возиться с вами. Если повезет, на этом все и закончится. Но прежде чем мы снова спустимся вниз, я хочу поговорить с Адамом Коффином.
– Кто это?
– Человек, уцелевший при кораблекрушении “Голиафа”. Думаю, что он до сих пор побаивается рассказывать о наркотиках, но, возможно, вид этих ампул освежит его память. – Трис положил обе ампулы себе в карман. – Оставьте ваши мопеды здесь. Мы все поместимся в машине Кевина.
– Кстати, о нырянии, – сказала Гейл. – У меня идет носом кровь после вчерашнего дня.
– Сильно?
– Нет.
– Тогда не беспокойтесь. Когда некоторое время не ныряешь, то день или два интенсивных погружений могут вызвать раздражение тканей в носовых пазухах. Ненадолго воздержитесь от ныряния, и все наладится.
– А как насчет сегодняшнего вечера?
– Я бы не стал. Нет необходимости спешить. Мы вдвоем вполне можем управиться. – Трис открыл перед ними дверь кухни. – Тогда отправляйтесь вперед на своих мопедах. Я проеду мимо отеля, и вы сможете следовать за мной к Коффину.
* * *
Дом был крошечный – известняковый коттедж, приютившийся на старательно ухоженной полоске зелени, выходящей к гавани. Здесь не было подъездного пути, только грунтовая дорожка, ширина которой позволяла машине свернуть с дороги и остановиться без риска столкнуться задним бампером с проходящим транспортом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33