Ни одной целой крыши не осталось. Единственным полностью сохранившимся зданием была спасательная станция – подобие эскимосского иглу из современных строительных материалов. На домике был начертан красный крест, а на самом верху установлена антенна. Станцию почти полностью завалило снегом. Лоренс увидел несколько плоских камней, аккуратно разложенных прямо напротив входа. Он нагнулся, чтобы получше разглядеть надписи, нацарапанные на их поверхности. Пара стихотворных строк, незнакомых ему, имя, две даты девяностосемилетней давности.
– Неплохое местечко, его стоит запомнить надолго! – произнес он.
Они приблизились к бетонному столбу и забрались на него. Теперь оба имели полное право утверждать, что побывали на самой вершине Бен-Невиса. Туман постепенно таял. Лоренс и Джуна спрятались от ветра за одной из разрушенных стен и развернули приготовленные Джеки бутерброды с вареной говядиной. Лоренс еще не успел проголодаться, однако все-таки съел один бутерброд.
Вскоре туман рассеялся полностью, и они встали, чтобы полюбоваться открывшимся перед ними видом.
– Ух ты! – вырвалось у Лоренса.
С вершины Бен-Невиса действительно можно было разглядеть по крайней мере половину всей Шотландии. Горы, долины, леса уходили вдаль за окутанную дымкой линию горизонта. Длинные петли рек ослепительно сверкали под яркими лучами солнца. Лоренс смотрел на восхитительный пейзаж со смешанным чувством удивления и безнадежности. Как могут жители Амети надеяться на то, что их планете когда-нибудь удастся достичь подобного великолепия? Несмотря на все их усилия…
– В ясную погоду можно увидеть даже Ирландию, – донесся до него голос Джуны.
– Правда? А ты сама видела? Или это местная легенда, приманка для доверчивых туристов?
Джуна шутливо шлепнула его по руке.
– Я сама видела. Один раз. Несколько лет назад. Я же не каждый день здесь бываю, как ты понимаешь.
От лучей солнца Лоренсу пришлось прищуриться, а от порывов ветра на глаза навернулись слезы.
– Останься со мной.
Джуна произнесла эти слова так тихо, что Лоренсу даже показалось, что он ослышался. Однако выражение ее лица не оставило никаких сомнений в том, что ей действительно не хочется с ним расставаться.
– Джуна… ты же знаешь… я не могу.
– Можешь. Мы – то самое новое общество, которое ты желаешь найти, Лоренс. Здесь ты сможешь начать жизнь с чистого листа. Здесь, в этих горных долинах, свободные люди сами выбирают себе наиболее подходящий образ жизни и делают то, что кажется им наиболее подходящим.
– Нет, – возразил он, старясь, чтобы голос прозвучал как можно мягче и убедительнее. – Это не для меня. Мне нравится здесь, особенно когда я рядом с тобой, но мне необходимо вернуться. Ты должна понять.
– Нет, не могу, – возразила она. – Твое обожаемое военное училище отказало тебе в приеме, и ты встретил меня. Это было неизбежно. Ты тоже должен принять это.
Лоренса снова поразила ее нешуточная настойчивость и серьезность. Порой ему казалось, что Джуна – девушка с самым сильным характером, который только можно представить себе. Однако в другие минуты эта самая серьезность выдавала в ней внушающую сильные опасения уязвимость. Она действительно плохо осознавала то, что происходит в окружающем ее мире, и упрямо настаивала на своем понимании событий.
– Не надо, – сказал он. – Мы с тобой вместе пережили прекрасные, незабываемые минуты, и у нас еще остается одна неделя.
– Ты должен остаться, Лоренс. Я люблю тебя.
– Перестань. Мы с тобой провели всего несколько дней.
– Но разве ты не видишь, что этот мир тебе подходит? И ты сам прекрасно в него вписываешься.
– Я в нем всего лишь гость, – в отчаянии произнес Лоренс. – Какого черта мне здесь делать? Вырезать статуэтки Несси и продавать их туристам?
– Ты стал частью нашей жизни. Ты живешь вместе с нами. Ты занимался со мной любовью. Ты даже ешь натуральную пищу. Все это тебе по душе.
– Джуна, я здесь нахожусь всего несколько дней. У нас с тобой короткий роман, какой бывает у солдата в краткосрочном отпуске… – Он неожиданно замолчал, подсознательно ощущая некую опасность, как будто реально, физически натолкнулся на что-то. – Что ты имела в виду, когда сказала, что я ел натуральную пищу?
– Настоящую пищу, – улыбнулась Джуна. – Овощи, выращенные на грядке, на настоящей земле.
– О боже!.. – Он прижал руку к губам и в ужасе посмотрел на недоеденный бутерброд. – Это?..
Лоренс почувствовал, что не может заставить себя произнести несколько слов. Не может быть. Когда он учился в школе, то всей душой восставал против далеких предков-землян, которых жизнь заставляла заниматься земледелием и животноводством.
– Это абердинская говядина, – ответила Джуна. – Самая лучшая в наших местах.
– Настоящая? – в ужасе спросил Лоренс.
– Ну да, – отозвалась Джуна, явно не чувствуя охватившего его ужаса. – Старый Билли Стирлинг из Оника держит стадо. Каждый месяц он забивает пару коров. У арендаторов говядина пользуется большим спросом. Бабушка всегда покупает у него мясо.
Ноги у Лоренса подкосились, и он резко подался вперед. Его вырвало прямо на снег. Казалось, будто его выворачивает наизнанку. Спазмам, представлялось ему, никогда не будет конца. Когда он опустошил желудок полностью и рвать стало больше нечем, все мышцы его тела продолжали болезненно сокращаться.
Лоренс стоял на четвереньках, чувствуя, что подрагивает противной мелкой дрожью. Зачерпнул пригоршню снега и вытер взмокший от напряжения лоб, затем пожевал его немного, чтобы отбить неприятный привкус во рту.
– В чем дело? – встревожено спросила Джуна.
– Что? Ты хочешь узнать, в чем дело?
– Да, – смущенно отозвалась она.
– Ты угостила меня чертовым куском мяса животного. Я ел его. И после этого ты спрашиваешь меня, в чем, черт побери, дело? Это было животное! Живое существо. Ты просто спятила. Ты… о черт! И как долго ты кормила меня этим?
Лицо ее болезненно исказилось.
– С первого дня, как ты живешь у нас, Лоренс. Как ты думаешь, что мы с тобой все это время ели?
Лоренс почувствовал, что сейчас его вырвет желудочным соком. Во рту появился неприятный металлический вкус. Однако ничего не случилось, потому что желудок был пуст. Он снова потер лицо снегом и медленно поднялся на ноги.
– Лоренс! – позвала она его.
Было похоже, что Джуна вот-вот сорвется на крик. Она протянула руку, чтобы помочь ему выпрямиться. Он поспешно отстранился.
– Не трогай меня! Слышишь? Отойди от меня, во имя всего святого!
Лоренс отшатнулся от нее, выпрямился и, развернувшись, зашагал прочь.
Джуна сделала было несколько шагов и остановилась.
– Лоренс! – крикнула она. – Лоренс, я люблю тебя! Не уходи!
Лоренс торопливо зашагал по тропинке, ведущей вниз.
– Не зови меня. Не иди за мной. Все кончено. – Он остановился и повернулся к ней лицом. – Кончено! Понятно? Все кончено. Я уезжаю. Навсегда. Спасибо тебе за все и прощай!
Он почувствовал, что снова обрел контроль за мыслями и собственным телом, и побежал. Побежал по змеящейся в снегу тропинке. На нескольких участках пути он немного замедлял бег. Бежал Лоренс до тех пор, пока не оказался у расселины с водопадом. Несмотря на то, что пробежка утомила его и голова слегка кружилась от недавнего потрясения, оставшуюся часть пути он преодолел достаточно быстро и без особых усилий.
Спустившись с горы, Лоренс забрал свой велосипед и поехал на железнодорожный вокзал. Там он сел на вечерний поезд, направлявшийся в Глазго. В Глазго Лоренс пересел на поезд, следовавший в Эдинбург, откуда можно было сделать пересадку на экспресс, пунктом назначения которого был Париж. В Париже Лоренсу пришлось ждать два дня, прежде чем он получил билет на рейс «ЗБ» до Кэрнса. Все время, проведенное во французской столице, он пропьянствовал в кабачках Монмартра, пытаясь алкоголем вытравить из памяти безумную юную женщину и все то, чем она кормила его в старинном шотландском домике.
Он больше ни разу не попытался каким-то образом связаться с Джуной. Никаких посланий от нее он также так никогда и не получил.

Глава 12

Эбри Жангу все-таки удалось добиться приказа, запрещавшего личному составу боевых групп «ЗБ» покидать казармы после восьми вечера. Причиной послужила недавняя драка в портовом ночном клубе, закончившаяся поножовщиной – одному из бойцов нанесли несколько серьезных ран. Командующий отдавал себе отчет в непопулярности такого приказа, неспособного поддержать моральный дух его подчиненных. Однако иного выбора у него не оставалось. Независимо от того, какие опытные командиры были во взводах (а его первый приказ состоял в том, что в увольнительных командиров должны были сопровождать военнослужащие сержантского состава), в последнее время неизменно возникали нарушения порядка, неизбежно заканчивавшиеся телесными повреждениями, порчей имущества и ухудшением отношений с местными жителями.
Именно поэтому Эбри Жанг созвал совещание офицерского состава и на нем объявил о своем решении. Как и предполагалась, офицеры высказали вслух все свои опасения. Командующий ответил, что понял их, и сообщил, что в качестве компенсации они могут увеличить количество алкогольных напитков в барах отелей, занятых под казармы. Взводы, отправляющиеся на ночное патрулирование, отныне должны руководствоваться приказом арестовывать всех служащих «ЗБ», находящихся за пределами казарм без особого на то разрешения.
Это приказ самым черным образом омрачил жизнь Хэла Грабовски. Пребывание в Мему-Бэй и без того казалось ему малоприятным, да и само место достаточно скверным, даже тогда, когда ему разрешалось каждые несколько дней ходить в увольнительную, чтобы впустить излишек пара. Однако теперь жизнь показалась Хэлу сущим адом. Дополнительное количество пива, которое он приносил с собой в отель, нисколько не решало всех его проблем. Хэл был не из тех, кому нравилось безумно напиваться каждый вечер, оставаясь запертым в четырех стенах. Да и сама выпивка никак не могла заменить свободную прогулку по городским улицам. Ему было невыносимо постоянно находиться в замкнутом пространстве в обществе одних и тех же людей, есть изо дня в день одну и ту же, давно надоевшую пищу. Располагавшиеся в отелях казармы были для него хуже тюрьмы.
Но даже и эти опостылевшие стены можно было терпеть, если бы не полное отсутствие в его жизни одной очень важной вещи. Больше всего на свете Хэлу сейчас хотелось одного – об этом он был готов сказать любому, кто пожелал бы его выслушать – женского тела, особенно определенной его части, расположенной ниже пояса. Причем хотелось в огромных количествах. Мысль о том, что возможность заниматься сексом потенциально существует, буквально сводила его с ума. Каждый раз, когда Хэл отправлялся патрулировать городские улицы, ему попадались толпы девушек, на которых по причине жары почти ничего не было. Они радовались яркому солнцу, смеялись, веселились буквально в паре шагов от него. Вступать с ними в разговоры Хэл не имел права, как не имел права даже отвечать улыбкой на улыбку. Теперь же драконовский приказ начальства лишил его последнего шанса встречаться с девушками.
Сержант был неплохим парнем, вполне дружелюбным, но он сказал, что никто не смеет нарушать приказы и установленные правила. Ему очень жаль, но это так. Никому никаких поблажек не будет. Извини.
Хэл чувствовал, что его голова готова разорваться на куски сразу после того, как то же самое случится с его буквально дымящимся от похоти членом. Ему было наплевать на порядок, порядок не имел для него никакого значения. Тот факт, что этот самый порядок будет нарушен, не вызывал никаких сомнений. Проблема заключалась только в том, как именно он будет нарушен.
Ему пришлось ждать до одиннадцати вечера, того самого часа, когда главная кухня отеля закрывается на ночь и персонал расходится по домам. Боец из взвода Вагнера, ровесник Хэла, мучимый абсолютно такой же проблемой, подсказал ему, каким манером можно выбраться на волю. В кухне имелась дверь, выходившая в небольшой задний дворик. Участок контролировался лишь одним охранным датчиком. Это было устройство, реагировавшее на передвижения по контрольному участку и связанное напрямую с Искусственным Разумом. Вооруженный кодами, подсказанными коллегой, Хэл днем минут тридцать пытался влезть в программу датчика. Он не стал отключать его, потому что в подобном случае сработала бы сирена. Просто лишь немного изменил диагностическую функцию, заставив устройство срабатывать, повторяясь двести раз вместо обычного одного раза. Проверка территории, обычно занимавшая три секунды, теперь длилась три минуты. При этом датчик отключался, в то время как вспомогательная схема подвергалась анализу. Диагност автоматически срабатывал в двенадцать минут каждого часа. Сделанное Хэлом изменение будет действовать только в течение сегодняшней ночи, после чего в три часа ночи программа вернется в обычное состояние.
В кухне никого было. Хэл прошел мимо скамеек из нержавейки и постоял возле черного хода до того момента, как часы на его инфобраслете показали двенадцать минут двенадцатого. Он открыл дверь и шагнул за порог. Сигнализация не сработала. Площадь дворика не превышала сорока пяти квадратных метров – три метра на пятнадцать. Дворик использовался как склад. Возле стен стояли рядами пустые ящики и бочки. Хэл быстро направился к дальнему краю дворика, забрался на ящик и выглянул за стену. На другой стороне темной аллеи он не заметил никакого движения. Хэл перемахнул через стену и ловко приземлился по другую сторону.
Ему повезло. В двадцати метрах от аллеи стояло такси. На крыше машины светилась табличка «свободен». Хэл распахнул заднюю дверцу и сел.
Водитель поднял голову и вопрошающе посмотрел на Хэла в зеркало.
– Куда едем, сэр?
– В портовый район, – ответил Хэл, поднимая воротник, чтобы скрыть клапаны на шее.
– Хорошее дело, – отозвался водитель, и машина тронулась с места.
– Вы хорошо знаете город?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121