Собе
седник понял, что совершил большую ошибку, обмолвившись о прииске, он оче
нь жалел, что сорвалось с языка нечто лишнее. Вероятно, имелись у него серь
езные причины корить себя за болтливость.
Полтора месяца назад, когда велась запись, Никита еще не мог себе предста
вить, насколько серьезны были причины.
Через час он поймал такси и отправился к Тане. У нее пробыл не больше получ
аса, выпил чашку крепкого кофе. В аэропорт Таня отвезла его на своем старе
ньком «Москвиче».
Ц Отель дрянной, внизу наверняка каждый вечер дискотека орет или вообщ
е публичный дом, Ц сказала она, целуя его на прощание.
Ц Пляж далеко, море грязное, Ц добавил он.
Ц Но какая тебе разница? Ц она улыбнулась и быстро перекрестила его.
Ему и правда не было никакой разницы, потому что летел он вовсе не в Турцию
, а в Западную Сибирь. Он не знал, правильно ли поступает, сомневался, будет
ли толк от этой хлопотной дорогой поездки. Одно он знал точно: если он прав
и едет не напрасно, то вряд ли вернется живым.

Глава 2

Выстрелы прозвучали тихо. Казалось, они должны были разорваться громом в
московской майской ночи. Но никакого грома, просто несколько сухих хлоп
ков. А потом звон разбитого витринного стекла, визг магазинной сигнализа
ции и вой милицейской сирены.
Качнувшись, рухнул манекен мужского пола, лысая задумчивая кукла в спорт
ивном костюме фирмы «Адидас». Ему прострелили гуттаперчевые ноги.
Патрульный «Мерседес» сел на хвост черному джипу. Если бы не эта патруль
ная машина, джип непременно притормозил бы. Не хватало контрольного выст
рела. Но милицейский «Мерседес» выскочил из-за поворота, тут же врубилас
ь сирена, и тормозить уже не стоило.
Джип несся по пустому Ленинградскому проспекту со скоростью сто двадца
ть. Старший лейтенант вызвал по рации оперативников и «Скорую» к магазин
у «Спорт».
Ц У нас там что? Труп? Ц поинтересовался младший лейтенант, сидевший за
рулем.
Ц Не болтай. Уйдут, Ц рявкнул на него старший. Джип действительно уходи
л. Красиво улетал, как тяжелая квадратная птица. Колеса едва касались мок
рого асфальта трассы. У метро «Сокол» перед постом ГАИ он с визгом сверну
л в переулок. Там был сложный перекресток. Дорога расходилась сразу в три
стороны. Когда через полминуты милицейский «Мерседес» свернул следом, п
ереулок был пуст.
Ц Черный джип без номерных знаков, Ц сообщил в переговорное устройств
о старший лейтенант, Ц в салоне трое…
Через пять минут возле разбитой витрины спортивного магазина останови
лись две машины. Врач и фельдшер выскочили из микрика «Скорой», оператив
ники из своего микрика. Все устремились к человеку, неподвижно лежащему
на асфальте. Он был засыпан битым стеклом. Врач присел на корточки и тут же
поднялся, оглядел присутствующих и с усмешкой спросил:
Ц А где труп-то, ребята? Трупа нет никакого. На асфальте лежал манекен муж
ского пола в спортивном костюме, выпавший из разбитой витрины.
«Скорая» умчалась. Оперативники, осматривая место происшествия, обнару
жили четыре стреляные гильзы от автомата импортного производства, свеж
ий окурок сигареты «Честерфилд» и ничего больше, кроме обычного уличног
о сора под грудой битого стекла.

* * *

Телефон надрывался уже минут пять. Вероника Сергеевна протянула руку, на
щупала на тумбочке у кровати тренькающий сотовый аппарат.
Ц Вы знаете, который час? Половина пятого утра. Он спит. Я понимаю, что из М
осквы… Ц Она хотела нажать кнопку отбоя, но муж вскочил как ошпаренный, в
ыхватил у нее телефон, бросился вон из комнаты, в темноте шарахнулся лбом
о притолоку.
Ц Ч-черт… Да. Я. В чем дело?
Ника тяжело вздохнула, отвернулась к стене и тихо проворчала:
Ц Совсем с ума сошли. Не могут до утра подождать. Из соседней комнаты нес
ся хриплый баритон ее мужа. Он не кричал, старался говорить тише, но по инт
онации, по легкой одышке она сразу почувствовала, как сильно он нервнича
ет.
Ц Что-о? Придурки… Пусть домой к нему дуют. Машину сменить. Быстро… Твои т
рудности… Нет… Проблема должна быть решена до инаугурации… Как хочешь…
Все. Ц Он нажал кнопку отбоя.
Ника села на кровати и зажгла маленькое бра.
Ц Гришенька, что случилось?
Ц Все нормально, Ника. Спи, Ц сказал он, появившись на пороге спальни. Она
заметила, что лицо его стало красным, влажным от пота. На лбу преступила р
езкая лиловая вмятина. Завтра будет здоровенная шишка.
Ц Подожди, надо лед приложить. Ц Ника встала, накинула халат, отправила
сь на кухню.
Ц Ника, не надо, иди спать, Ц тусклым, безразличным голосом произнес Гри
ша и, тяжело ступая, поплелся за ней, Ц лед не поможет.
Ц Гришаня, ну что с тобой? Что за дурацкие ночные звонки? Почему ты так зан
ервничал? К кому надо «дуть домой», сменив машину?
Ц Ника, это совершенно неинтересно.
Ц В Москве без пятнадцати четыре утра. Мне просто жалко человека, к котор
ому твои ночные хамы сейчас дуют домой, Ц она улыбнулась и пожала плечам
и, Ц прямо какие-то бандитские страсти.
Он стоял совсем близко. Глаза у него были красные, воспаленные. Зрачки быс
тро-быстро двигались, бегали туда-сюда. Она взяла в ладони его лицо, ласко
во провела пальцами по небритой влажной щеке, осторожно прикоснулась гу
бами к ушибленному месту.
Ц Больно?
Ц Что? Ц переспросил он, словно опомнившись. Ц А, да, немного.
Ц Тоже мне, господин губернатор, хозяин края с шишкой на лбу. Ц Она откры
ла морозилку, выбила из ячейки кубик льда. Ц У тебя завтра с утра австрал
ийские фермеры, днем митинг на комбинате, вечером американский сенатор п
рилетает. И все будут с интересом рассматривать твою шишку, наверняка на
йдется репортеришко, который снимет крупным планом, а потом выйдет замет
ка, что губернатору Синедольского края кто-то здорово дал по лбу.
Ц Плевать. Ты мне гримом замажешь.
Ц Попробую, Ц кивнула Ника, оборачивая кубик льда носовым платком. Ц Г
ришань, можно, я не поеду встречать сенатора? Как его зовут? Доули? Даунли?

Ц Ричард Мак-Дендли.
Ц Ну да, правильно. Он принимал нас в Колорадо полтора года назад. Рыхлый
такой, с женским голосом.
Ц Нет, Ника. Ты должна. Он будет с супругой. А потом торжественный концерт
и ужин. Ц Он опустился на стул, подставил лоб, она приложила к ушибу ледян
ой компресс.
Ц Ладно. Так и быть. Сенатора с супругой придется встретить. А что все-так
и произошло?
Она чувствовала: не надо больше ни о чем спрашивать. Правды он все равно не
скажет, сейчас сидит, прикрыв глаза, и лихорадочно выдумывает какое-нибу
дь достоверное объяснение. Она никогда не лезла в дела мужа. Но ей очень не
понравился этот ночной звонок, не понравился тон, каким Гриша говорил, и с
лова, и красное лицо в испарине, и бегающие глаза.
Ц Хватит, Ц он отстранил ее руку, прижимавшую лед, Ц пойдем спать. Завтр
а тяжелый день.
Ц Разумеется, день будет тяжелым, если звонят среди ночи. Что за хамская
манера? Гришка, не темни. Что случилось? Мне правда интересно.
Ц При-дур-ки… Ц медленно, задумчиво произнес Гриша, Ц везде сплошные п
ридурки. Ц Он, не вставая, обнял ее и прижался мокрым лицом к ее халату. Ц
В Москве один советник президента перебрал в казино, его должны были отв
езти домой, но потеряли по дороге, Ц пробормотал он совсем невнятно, Ц н
у какое тебе, девочка моя, до этого дело? Пойдем спать.
Ц Пойдем. Только телефон отключи. Ты его, кажется, в гостиной оставил.
Ц Да, конечно, обязательно, Ц Гриша тяжело, неловко поднялся со стула.
Ц А голова не болит? Ц тревожно спросила Ника, разглядывая вспухающую к
расную шишку на лбу.
Ц У кого? У советника президента? Ц он попытался улыбнуться, но лишь неп
риятно оскалился.
Ц У тебя. До него мне и правда никакого дела нет, а ты здорово стукнулся. Мо
жет быть даже легкое сотрясение.
Когда они вернулись в постель и погасили свет, она подумала, что он действ
ительно очень устал. А кто бы на его месте не устал? Жестокая предвыборная
борьба, с интригами, грязью. Не более пяти часов сна в сутки в течение двух
месяцев. Поездки по всему огромному краю, бесконечные митинги, встречи с
избирателями. Результат превзошел все ожидания. Шестьдесят семь процен
тов голосов. Молодец, Гришаня. Победитель. Триумфатор. Но с нервами плохо,
и голова наверняка болит, потому что соврал он совсем уж глупо и неуклюже.

Всех советников президента, с которыми у него были приятельские отношен
ия, Ника знала поименно, и ни одного из этих серьезных, осторожных людей не
могла представить надравшимся до беспамятства, потерявшимся в ночной М
оскве. Это во-первых. А во-вторых, даже если такое вдруг произошло, почему и
менно Гриша, только что избранный на должность губернатора Синедольско
го края, отсюда, из Сибири, пытается решать чужую странную проблему, и при
этом нервничает до ледяной испарины?
Ц Ты телефон отключил? Ц пробормотала она, отвернувшись к стене.
Ц Конечно, Ц он резко, почти грубо, развернул ее к себе лицом. Ц Ника, ты м
еня любишь?
Ц Очень люблю, Гришенька.
Ц Ты мне чаще это говори, девочка моя.
Из Москвы позвонили опять в начале восьмого утра. Гриша не отключил теле
фон. Ника спала крепко, не услышала, как тренькнул сотовый на ковре у крова
ти, как выскользнул из-под одеяла и на цыпочках ушел в соседнюю комнату ее
муж, и не узнала, что после второго, более долгого разговора он занервнича
л еще сильней. Не просто испарина, а крупные капли пота выступили у него на
лице, покатились за ворот шелковой пижамы.
Шишка на лбу заныла невыносимо. Он вышел на балкон, жадно вдохнул холодны
й, влажный воздух и замер на несколько минут, раздувая ноздри, крепко зажм
урившись и до боли сжав кулаки.
В Синедольске уже встало солнце, а в Москве было начало шестого, и едва рас
свело. До инаугурации оставалось семь дней.
Джинсы прилипли к кровавой ссадине на колене. Осколок витринного стекла
вонзился в щеку и застрял под кожей. Это было замечательно, иначе Никита Р
а-китин не сразу бы поверил, что действительно жив и ни одна из пяти пуль е
го не задела. Разбитое колено и осколок стекла в щеке. А больше Ц ни царап
ины.
Одну из пяти гильз Никита подобрал и спрятал во внутренний карман куртки
. Если бы он был более сентиментальным и аккуратным человеком, он сохрани
л бы на память не только гильзу, но и шнурок от кроссовки. Впрочем, у аккура
тных людей не бывает рваных шнурков, которые без конца развязываются. Ак
куратист погиб бы этой ночью на Ленинградском проспекте у магазина «Спо
рт», и в криминальную сводку по Москве вошло бы еще одно заказное убийств
о, а не хулиганская выходка поддатых ночных отморозков в джипе.
Аккуратист погиб бы непременно. А растяпа Ракитин остался жив. Он наступ
ил на развязанный шнурок и растянулся на асфальте за полсекунды до стрел
ьбы. Потом из-за поворота выскочила милицейская машина. И убийцы в джипе н
е рискнули притормозить, проверить, сделано ли дело.
У Никиты был выбор: остаться, дождаться «Скорую» и оперативников, которы
е непременно появятся, потому что те, в «Мерседесе», уже вызвали по рации,
или удрать как можно скорей. На размышление оставалось минуты три, не бол
ьше. Время остановилось. На самом деле он пролежал всего минуту после тог
о, как «Мерседес» умчался вслед за джипом. Но ему казалось, что прошло неск
олько часов.
Из оцепенения его вывели грохот и звон. Он вскочил, забыв о разбитом колен
е. Ему почудилось, джип вернулся, чтобы сделать контрольный выстрел. Но эт
о выпал из витрины манекен. Аккуратный молодой человек в спортивном кост
юме. Ему достались пули, предназначенные Ракитину. Он выпал не сразу, долг
о размышлял, переживал, сомневался. В его пустой голове под красивым гутт
аперчевым черепом тоже, вероятно, происходила какая-то напряженная мысл
ительная работа.
Никита, прихрамывая, рванул в проходной двор за магазином. Боль в колене у
тихла, как бы давая ему возможность уйти подальше от ужасного места. Пешк
ом он дошел до Сокола, поймал такси и доехал до Кропоткинской, до своего до
ма.
Наверное, все это было не правильно. Во-первых, не следовало убегать. Стои
ло дождаться оперативников, чтобы было заведено уголовное дело о покуше
нии на убийство. Во-вторых, если уж убежал, то не стоило ехать домой. Он ведь
не сомневался: они обязательно вернутся, и уж тогда доведут свою высокоо
плачиваемую работу до конца. Любой разумный человек прежде всего подума
л бы, куда ему скрыться.
Но разумные люди не наступают на собственные шнурки.

* * *

Федя Егоров постоянно видел перед собой лицо гуру. Узкие глаза казались
трещинами, сплошь черными, без белков. Сквозь трещины на плоском, смутном,
как зимняя луна, лице, наблюдала за Федей великая космическая пустота. Фе
дя сжимался в комочек, скатывался с больничной койки на пол, ноги его сами
сплетались кренделем. Он усаживался в позу лотоса, принимался покачиват
ься и мычать. Только тогда отпускал ужас, оставалась лишь тупая головная
боль.
Иногда Федя как будто просыпался. Это случалось ночью, когда никто его не
трогал. Он лежал с открытыми глазами, вытянувшись на жесткой койке. За реш
етчатым окном покачивались тени веток. Далеко за больничным забором ско
льзили редкие размытые огоньки.
В памяти мучительно медленно плыли неясные, легкие, будто вырезанные из
папиросной бумаги, силуэты. Тихо, расплывчато, как бы сквозь толщу воды, зв
учали голоса. Но эти голоса и силуэты принадлежали не сегодняшним людям,
не врачам и медсестрам, не соседям по палате.
Он не знал, что врачи называют это синдромом Корсакова. Все, что происходи
ло вокруг него здесь и сейчас, он не воспринимал как реальность. Настояще
е сразу исчезало из его сознания, как рисунок на песке, слизанный черным п
рибоем. Время для Феди остановилось. Сознание его зависло в пустоте. Пуст
ота была глухой, тяжелой и холодной, как намокший войлок.
Только изредка пробивался слабый далекий свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10