—Я могу сказать только одно: прощай… и спасибо тебе. — Все же голос ее сорвался.Бран взял ее руку, поверх опущенной головы Ингвольд глядя на пахаря, который остановил коней, чтобы дать им отдохнуть и заодно с удобного расстояния поглядеть на вернувшихся героев. Сорвав с головы старую шляпу, он вежливо помахал ею, с почтением приветствуя их, затем бодро, с признательностью кивнул и снова нахлобучил шляпу на самые уши.— Пер всегда был моим вождем и хозяином, — начал Бран, — и хотя он отпустил меня и объявил свободным, а значит, теперь я сам себе господин — я никогда не откажусь от побратимских уз, которые связывают нас. Я всегда был верен долгу, но теперь у меня появились и другие долги. — Он указал на Микльборг, а затем его рука опустилась на плечо Ингвольд. — Я нашел свою родину, Пер, нашел землю, где я всегда буду полноправным человеком, и я также прочно связан с ней, как ты с Торстеновым подворьем.Пер растерянно воззрился на него.— Но ведь Торстеново подворье тоже твой дом, Бран, и останется твоим домом, пока я буду им управлять. Я даже и вообразить не мог, что ты захочешь остаться; мне будет так нехватать тебя. Но я понимаю… — он запнулся и поглядел на Ингвольд, которая вдруг просияла, — понимаю, что здесь твоя жизнь будет куда лучше, чем та, что я мог бы предложить тебе — все равно, рабу или свободному. У тебя будет и славное имя, и честь, и почет. — Он поспешно пожал руку Брану и зашагал к Микльборгу, а за ним двинулись Кольссинир и Дирстигг, с невыразимо довольным видом оглянувшийся через плечо на Брана и Ингвольд, которые остались стоять под дождем.Старый пахарь дважды прошел мимо них, а они все говорили и говорили, и трое наблюдателей на земляном валу Микльборга промокли до нитки, когда Бран и Ингвольд наконец подошли к ним. Кони, пасшиеся неподалеку, подняли головы и, приветственно фыркая, приблизились в надежде отыскать кусочек лакомства в чьем-нибудь кармане. Бран обратился к перу через спину его нового коня, золотогривого гнедого с манерами аристократа:— Я надеюсь, ты не уедешь, не дождавшись нашей свадьбы?— Да, конечно, — ответил Пер. Затем Факси, шумно лягаясь и кусаясь, растолкал прочих коней и занял место рядом с хозяином — честь, которую он ревниво не желал уступать никаким чужакам и захватчикам.Бран улыбнулся и задумчиво погладил коня по уродливой шишковатой спине, покрытой недавними шрамами. Затем оглянулся на пахаря, который все трудился в ясном мареве дождя.— Ты ведь не передумал? — спросил Дирстигг.— Если сам того захочешь, можешь запросто отправиться назад, — добавил Кольссинир. — Если останешься здесь, тебя ждет несладкая жизнь предводителя льесальвов. Обещаю, это будут не одни сплошные радости.— С востока уже доходят кой-какие недобрые вести, — объявил Дирстигг с нескрываемым удовольствием. — Это все старый Глам, тупица, упрямый, как бык. Не удивлюсь, если нам придется выступить против него, дабы раз и навсегда объяснить ему, что война закончилась.— Да нет, — Бран, задумчиво улыбаясь, покачал головой, — я не передумал. Просто вспомнились былые времена. Я оставляю Факси с собой, пусть живет себе вольно и сытно и напоминает мне о том, как я попал сюда и как встретил Ингвольд.— А мне и так не грозит опасность забыть, — отозвалась Ингвольд, и лицо ее светилось, словно солнышко из-за рассеивающихся туч.— А еще я собираюсь сделать вот что, — продолжал Бран, одной рукой обнимая Ингвольд, а другой дружески и сильно, почти до боли сжимая крепкое плечо Пера. — Я хочу найти того пахаря и пригласить его на свадьбу. Сдается мне, что этот Гуль — скегги, Рибху.— Рибху! Что ж ты раньше-то не сказал? — горячо воскликнула Ингвольд. Все тотчас завертелись, оглядываясь по сторонам, но Рибху — если это был он — исчез бесследно со своими грязными сапогами, старой шляпой, конями и всем прочим, оставив за собой лишь свежевспаханную землю, что раскрыла объятья неге весеннего дождя.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46