Он бродит около моей пещеры, распугивая всех и вся, и если ты не посадишь его на привязь или не уничтожишь, придется сделать это самой — а заодно мне и шлем достанется. — Ее глаза в щели между повязками вызывающе сверкали.Миркъяртана ее слова как будто ничуть не задели.— Что ж, может быть, мне и придется уничтожить Скарнхравна, иначе вряд ли удастся заставить его забыть приказание насчет Ингвольд. Не советую только тебе этим заниматься — даже с этим вот мечом.— Почему бы и нет? — хрипло засмеялась Хьердис. — Этот меч и меня понемногу уничтожает, а ведь я посильнее драуга. Ну, Миркъяртан, довольно болтать. Ты пытаешься запугать меня, чтобы заполучить мою власть, и притом, ты уже сто раз, не меньше, коварно становился на моем пути с тех пор, как присоединился к моему делу.— Твоему делу? По мне так дело решает тот, за кем больше воинов и больше силы, — отозвался Миркъяртан. — Хьердис, ты недооцениваешь мое могущество. Представь себе, я случайно знаю, как именно ослабляет тебя проклятье Дирстиггова меча. И мне известно, что именно пытаешься ты скрыть под плащом и повязками.Хьердис вцепилась в меч, и Бран заметил, что рука у нее бесцветная и распухшая. В убийственной тишине королева и чернокнижник обжигали друг друга яростными взглядами.— А ты, чародей, переоцениваешь мое терпение. Хочешь ты этого или нет, а я забираю твоего пленника. — Она подала знак своим спутникам, и доккальвы, обнажив оружие, заняли оборонительные позиции вокруг своей королевы.Миркъяртан вскинул посох, призывая драугов, которые таились в сумраке туннеля. Упыри с шорохом двинулись к своему повелителю, обнажая ржавые мечи.— Что же, сразимся за драконье сердце? — угрюмо осведомился Миркъяртан, кладя ладонь на рукоять собственного меча.— Ты в меньшинстве, Миркъяртан, и я не слишком хочу убивать тебя этим. — Хьердис наполовину вынула меч из ножен, и при этом край ее плаща соскользнул с руки. Бран с ужасом воззрился на руку. Шишковатые наросты так сильно изуродовали ее, что в ней трудно было признать человеческую конечность. Кожа свисала с руки темными мешковатыми складками, словно чешуйчатая шкура ящера.Миркъяртан тоже не мог оторвать глаз от чудовищной руки, и Хьердис, заметив это, хрипло засмеялась:— Что, Миркъяртан, ты и подумать не мог, что дело так худо? Предупреждаю тебя: эта напасть отнюдь не улучшила моего нрава, да он и отроду не был мягким. Проклятие проникло в мою кровь, так что лучше мне не перечить.Она жестом приказала своим воинам идти вперед и увести Брана из туннеля. Миркъяртан и не шевельнулся, но драуги попытались заступить дорогу доккальвам. Уродливые фигуры в лохмотьях грозно проступали из тьмы, взглядом мертвых глаз впиваясь во врагов и почерневшими кривыми пальцами стискивая оружие. Доккальвы заколебались, зная, что нежить будет сражаться, покуда не останутся лишь клочья высохшей плоти и изломанных костей; и даже после этого остается незримая злая воля, которая стремится прикончить того, кто уничтожил драуга.Хьердис шагнула вперед.— Ты что же, полагаешь, будто я устрашусь твоей ходячей падали? Вот, смотри! — И она ударом меча отсекла голову опередившего прочих драуга. Тотчас доккальвы, как один, бросились вперед и яростно рубили оставшихся шестерых драугов, покуда Хьердис не велела им остановиться.— Теперь ты видишь, Миркъяртан, мою решимость? Что, тебе все еще хочется со мной сразиться?Миркъяртан не глядел в горящие глаза Хьердис.— В твоей злобе, Хьердис, есть какое-то особое, дикое очарование. Вижу, что нет смысла взывать к твоему здравому смыслу или благоразумию — они явно покинули тебя, когда вошло в силу проклятье Дирстигга. Что же, забирай скиплинга и уходи… только не подумай, что я хоть на миг прощу тебе все это.Хьердис подала знак одному из своих воинов, который обошел Миркъяртана и острием меча указал Брану, куда ему следует идти. Бран и не думал возражать: в конце концов, он ведь пришел в Хьялмкнип только для того, чтобы соединиться с Пером и Ингвольд, хотя он и косился на Хьердис, ярившуюся в своей немощи. Если с Пером и Ингвольд ничего не стряслось плохого, ему останется лишь, не медля, призвать на помощь Рибху. Уходя, Бран оглянулся на Миркъяртана, который снова невозмутимо возился со своими «питомцами» в кувшинах, и вид чародея живо напомнил ему слова о том, что чернокнижники никогда не прощают обиды.Когда Хьердис и ее свита вышли из туннеля наружу, королева велела нескольким своим спутникам отвести Брана в свой лагерь — старые шахты к северу отсюда — а прочим приказала остаться присматривать за Миркъяртаном. Судя по выражению их лиц, этот приказ им вряд ли пришелся по вкусу. Затем Хьердис удалилась в сопровождении рослого и злобного с виду доккальва, который больше смахивал на волка — обычная у доккальвов фюльгья. Пленник и его стражи шли гораздо медленней и только к рассвету оказались у большого портала, где кипело оживление. Доккальвы, в немалом количестве возвращавшиеся с невесть какого ночного злодейства, скрывались в черноте ближайших туннелей, где отсвет костров, на который стряпалась пища, казался блеском кровавых глаз, хищно глядящих на мир из недр земли.Отвратительный спутник Хьердис уже поджидал их у главного входа.— Ведите его к королеве, — велел он стражникам презрительно и кратко, поглядев на Брана с отвращением и враждебностью. — Меня зовут Тюркелль Кровь-на-Топоре, запомни это хорошенько. Если попытаешься удрать, скиплинг, живым не уйдешь, уж это я тебе обещаю.— Пустые угрозы — от пустой головы, — отпарировал Бран.— В этом ты, как две капли воды, схож со Скарнхравном.Подталкивая Брана вослед Тюркеллю, стражники вывели его через туннель в просторную дымную подземную галерею, где стряпухи готовили на кострах неведомые яства. Двое доккальвов чистили коня Хьердис, стоявшего по колени в свежей соломе, а еще шестеро воинов охраняли большой шатер. Полог был затянут, и изнутри просвечивал красный отсвет горящей лампы.— Мы привели пленника, — объявили стражи Брана, останавливаясь перед шатром. — Что прикажет королева с ним сделать?— Пускай войдет, — отозвалась из-за полога Хьердис. — И позовите Тюркелля, а вы оставайтесь снаружи. Кто посмеет подслушивать — уши отрежу.Тюркелль неуклюже двинулся вперед, одарив сородичей-доккальвов оскорбительной гримасой, а Брана угрожающим взглядом. Он распахнул полог, знаком веля Брану войти. Тот вошел, не спуская глаз с Тюркелля и с подозрением гадая, с чего бы этот доккальв относится к нему с такой ненавистью — точно Бран чем-то угрожает именно ему.Хьердис ждала их, растянувшись в большом уютном кресле, где тени надежно скрывали ее лицо. Бран воспользовался возможностью выдвинуть свои требования.— Где мои друзья? Если не хочешь пострадать, и весьма серьезно, немедля верни их мне и дай нам уйти невредимыми.Хьердис села прямо и зло рассмеялась.— Ты его только послушай, Тюркелль! Не успел и рта раскрыть, как уже грозится. Храбрый парнишка, верно?Тюркелль брызгал ненавистью, точно слюной:— Только прикажи — и я прикончу его на месте со всеми его угрозами и смелостью!— Глупости, — холодно отрезала Хьердис. — При нем драконье сердце, и ему нельзя причинять вреда. Ну что же, Бран, — продолжала она уже более приятным тоном, — уверяю тебя, что твои друзья устроены удобно — насколько можно устроиться удобно в здешних подземельях, где стены покрыты плесенью, или пыль все время скрипит на зубах. И вовсе незачем пронзать меня таким сердитым взглядом. Я велела доставить тебя сюда лишь для того, чтобы вернуть тебе твоих приятелей.— Что? — воскликнул Бран, и Тюркелль вторил ему изумленным ворчанием. — Вернее, мне бы следовало спросить — почему? Что ты надеешься этим приобрести?— Я не хочу гневить Рибху и обращать их против нас, — отвечала Хьердис. — Миркъяртан, алчный и непредсказуемый, опасен для всего этого мира, так что совершенно необходимо не дать ему завладеть драконьим сердцем — что я и сделала. Когда мы закончим это маленькое недоразумение с Микльборгом, у моих почетных гостей будет все, чего они ни пожелают — кони, золото, дорогие ткани, земли, почет и титулы. Ты ведь позволишь мне проявить свою щедрость?— Щедрость? — Бран, с подозрением хмурясь, медленно покачал головой. — Не нужны мне дары доккальвов. Ничего на свете я не хочу так мало, как вашей щедрости. Все, что мне нужно — верни моих друзей, и мы уйдем отсюда.Хьердис взялась за рукоять, извлекла меч из ножен и положила себе на колени. Тюркелль глядел то на Брана, то на королеву и от злобы и замешательства даже начал косить. Бран же не мог оторвать взгляда от Дирстиггова меча и все думал, какой бы это был дивный дар для Дирстигга, если бы когда-нибудь им удалось все же отыскать знаменитого мага.— Знаю, ты жаждешь заполучить этот меч, — тихим голосом продолжала Хьердис. — Похоже, те, кто владеет Дирстигговыми безделушками — народ завистливый. Ты ведь мечтаешь об этом мече, правда? Признайся, вреда тебе в том не будет — хочешь ли ты владеть им?Бран ограничился тем, что нахмурился и высокомерно отвел взгляд.— Я не умею обращаться с мечами, — сказал он.— С этим мечом никакого умения и не требуется. Он сражается сам, точно Дирстиггова рука все еще сжимает его рукоять.— Да к тому же, он проклят, — продолжал Бран. — Нет, такой подарок мне не нужен.Хьердис не теряла своего благодушия.— Проклятье касается альвов, доккальвов, йотунов и прочих творений Имира — троллей, гномов и так далее. О скиплингах и не поминается. Понимаешь?Бран медленно кивнул.— Кажется, начинаю понимать, — осторожно проговорил он.Хьердис подалась вперед, и глаза ее торжествующе сверкнули поверх веера, которым она прикрывала большую часть лица.— Рибху для нас непостижимы и зачастую достигают своей цели путями, недоступными пониманию обыкновенных существ. Быть может, именно их воля привела тебя в Хьялмкнип. Быть может, они не желают, чтобы ты так скоро ушел отсюда. — Она подалась ближе и продолжала шепотом:— Быть может, Рибху хотят, чтобы ты остался здесь и завладел всеми сокровищами Дирстигга, начиная с меча, который я очень скоро отдам тебе.Несколько мгновений Бран не находил слов. Глянув мимолетно на Тюркелля, он понял, — доккальв корчится от ненависти и зависти при одной мысли, что Хьердис отдаст меч Брану. Понял он также, что королева изо всех сил старается найти способ привязать его к себе, вынудить остаться при ней и использовать сокровища Дирстигга с его помощью для ее же целей. Искусительные тенета… или же искусный замысел Рибху.— Что же я должен буду сделать взамен? — проворчал Бран, принимая вид, за которым рабы зачастую скрывают свой природный ум и сообразительность — упрямая гримаса и ссутуленные плечи. Хьердис вздохнула с облегчением и торжествующе заулыбалась.— Об этом ты пока не тревожься — это не так важно, — почти добродушно отвечала она. — Поговорим об этом позже, когда повидаешь своих друзей. Тюркелль проводит тебя туда, где их устроили. — И она кивком разрешила им удалиться.— Ну, пошли, — злобно прорычал Тюркелль. — Надо выйти наружу и спуститься в другой туннель.Доккальв шел за Браном, держа руку на топоре и подталкивая скиплинга с рычанием и ворчанием. Он указал на самый большой — а также дымный и грязный — вход, и они протиснулись в его наклонную пасть, протолкавшись сквозь толпу доккальвов, которые сновали у костров, дремали либо стряпали. Тюркелль шагал вперед, не замечая ни почтительных приветствий, ни ненавидящих взглядов, которыми одаривали его соплеменники.Грязный туннель расширился в большую залу, которую кое-где подпирали растрескавшиеся и подгнившие балки. Здесь горело еще больше костров и толпились доккальвы, то и дело отпиливая от балок большие щепки для костра. Пахло сырой шерстью, вареной рыбой и конским потом — лошади были привязаны в ряд у дальней стены залы. От многочисленных костров исходил такой вонючий сизый дым, что Брану живо припомнился вкус драконьего мяса.— Здесь хуже, чем в конюшне, — сказал Бран, встретив ненавидящий взгляд Тюркелля. — Разве в таком месте годится содержать дочь вождя?Тюркелль оскалился совершенно по-волчьи.— Ага, наконец-то сообразил! Нет здесь никакой дочери вождя. Хьердис хорошо ее запрятала, и если ты будешь паинькой, с ней ничего плохого не случится. Если же ты попробуешь вызвать ей на помощь Рибху, она умрет прежде, чем ты ее отыщешь.Бран стиснул кулаки, осознав, что его провели.— Я хочу поговорить с Хьердис… прямо сейчас! — объявил он убийственным, бесстрастным голосом.— А я не вправе беспокоить королеву из-за такого пустяка, как жалобы пленника, — отвечал Тюркелль, скорчив мерзкую ухмылку, от которой его физиономия не стала краше. — Поговоришь с ней, когда она за тобой пошлет, и не раньше. Так что пошевеливайся, скиплинг. — Доккальв потянулся к топору и зловеще ухмыльнулся, словно собираясь пробить в черепе Брана изрядную дыру.— Я ничей не пленник, — упрямо проговорил Бран. — Я могу уйти отсюда, когда захочу.— И тогда конец твоей драгоценной Ингвольд, — отозвался Тюркелль, угрожающе помахивая топором. — От души тебе советую побыть еще немножко в нашей компании… хотя, будь моя воля, я бы давно уже тебя вздернул. Хьердис сильно сомневается в Миркъяртане и его драугах, и нам, быть может, понадобится подмога драконьего сердца, чтобы завладеть Микльборгом.— Никогда вам не завладеть Микльборгом, если я хоть как-то смогу остановить вас! — Бран был так зол, что едва мог говорить. — Все вы — воры и убийцы, алчные дикари, которые готовы уничтожить всякого, кто живет достойно — чтобы остались лишь вонючие тролли да мерзкие доккальвы! Вы, земные черви, только и роете свои ходы и разоряете землю, чтобы добыть побольше золота и железа — было бы за что и чем драться. А ты, Тюркелль — жирная крыса со слизью в жилах вместо крови и сердцем лживого предателя!— Вы только послушайте! — пробормотал кто-то из толпы доккальвов, которая сбилась у ближайшего костра, с интересом наблюдая за перебранкой.— Если дойдет до драки — ставлю все мои денежки на скиплинга, — объявил другой голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46