Лог-а-Лог с размаху вонзил шпагу в землю.
— Что ж, решено! Переночуем здесь, а завтра на рассвете двинемся в путь. Думаю, мы успеем оказаться в нужном месте раньше полудня!
37
Сложенные из красного песчаника стены крепости Рэдволл еще хранили тепло после жаркого летнего дня. Вечернюю тишину нарушали лишь заливистые трели черных дроздов. Аббату Эподемусу казалось, что он вновь вернулся в детство. Малышня затеяла у пруда игры, и аббат резвился вместе с детворой. Отец Эподемус вовсе не считал, что веселиться ему не по летам. Подоткнув полу своей длинной сутаны, он носился по мелководью. Спору нет, старик-мышь представлял собой довольно забавное зрелище, но его это ничуть не волновало. Пуская по воде камешки, аббат весь голос считал:
— Три, четыре, пять! Все видели, мой камешек шлепнулся шесть раз!
Кротенок Раггам подозрительно посмотрел на аббата.
— Упрр, сэр, так не пройдет! Вы насчитали всего пять раз, а говорите — шесть! Я прав, Мэлбан?
Мышь-целительница, которая сидела на поросшем травой берегу рядом с Крикулусом и Мемм, поддержала маленького крота:
— Я тоже видела, Раггам, камешек отца Эподемуса ударился о воду всего пять раз! Твой рекорд по-прежнему не побит. А вы, отец аббат, впредь считайте внимательнее.
В ответ аббат Эподемус, к немалому удовольствию малышни, высунул язык.
— Я тебя насквозь вижу, старая ты плутовка! — проворчал он. — Ты просто не хочешь, чтобы приз достался мне. Думаешь, если Раггам выиграет больше всех засахаренных каштанов, он с тобой поделится. Поэтому-то ты с ним заодно.
Крикулус строго посмотрел на аббата поверх очков.
— Засахаренный каштан получает только тот, чей камешек ударится о воду шесть раз, — изрек он. — А ваш камешек, отец аббат, ударился только пять! Я считал сам. Так что не надо жульничать!
Аббат изобразил неутешное горе.
— Да, я вижу, вы сговорились! — возопил он. — Вы оба заодно с Раггамом! Мемм Флэкери, я знаю, ты честная зайчиха! Заступись за меня! Скажи, что мой камешек шлепнулся шесть раз!
— И не подумаю! — заявила зайчиха-няня, пошевелив своими длинными ушами. — Ох, аббат Эподемус, в вашем возрасте и жульничать! Вот уж стыдно так стыдно. И куда только катится Рэдволл!
Отец Гуч, появившийся в сопровождении своей помощницы, юной кротихи Фьюррел, положил конец спору.
— Зря препираетесь! — провозгласил он. — Все равно никому ничего не достанется. Все мои замечательные засахаренные каштаны украдены.
Услышав это, аббат выбрался из воды и одернул свою мокрую сутану.
— Украдены? Да что ты говоришь, Гуч? Ты уверен, что каштаны именно украли?
Кротиха Фьюррел помогла аббату подняться на крутой берег.
— Урр, урр, сэр, Гуч прав. Я видела, как он поставил тарелку с каштанами на стол, чтобы остудить.
— А через минуту они исчезли! — добавил Гуч, сокрушенно разведя лапами.
Подбоченясь, Мемм сверлила глазами тех своих подопечных, которые, по ее мнению, были способны на столь тяжкое преступление.
— Ну-ка сознавайтесь, безобразники, кто из вас, вместо того чтобы играть в камешки, шатался около кухни? — потребовала она.
В самой середине пруда из воды показалось голова морской выдры. Крув, который во время игры следил за малышами, быстро поплыл к берегу.
— Мэм, я глаз не сводил с детворы, — сообщил он. — И точно могу сказать, никто из них не отлучался от пруда. Думаю, ребятня здесь ни при чем. С каштанами наверняка расправился кое-кто другой. Где Скарум, вот в чем вопрос?
Аббат недоверчиво посмотрел на морскую выдру.
— Скарум? Но, Крув, неужели ты хочешь сказать…
— Да, именно это я и хочу сказать, — решительно кивнул Крув. — Бьюсь об заклад, Скарум уничтожил все засахаренные каштаны до единого. Зайцы все не дураки пожрать, прошу прощения, мисс Мемм! Но уж такого обжоры, как Скарум, свет еще не видывал. Пойдемте отыщем его поскорей! Может, сумеем спасти каштан-другой!
Тем временем молодой заяц мирно храпел в перевернутой тачке у входа во фруктовый сад. Засахаренный каштан, прилипший к его подбородку, медовый крем, облепивший усы, и следы ягодного повидла и кленового сиропа, темневшие на его белом пушистом брюхе, неопровержимо доказывали — подозрения, павшие на Скарума, далеко не напрасны.
Когда Крув коснулся лапой его уха, заяц лишь сонно забормотал:
— Иди отсюда прочь, приятель. Я ничего тебе на дам. Хочешь полакомиться, сам промысли себе что-нибудь вкусненькое, так вот!
Тут Мемм, выйдя из терпения, одним движением сильной лапы перевернула тачку, так что заяц свалился на землю. Очнувшись наконец от сладкой дремы, он заморгал, протирая глаза.
— Ну, вы даете, ребята. Нельзя ли поосторожнее! Если вам понадобился ваш старина Скарум, ваш боевой командир, ясен пень, вовсе не обязательно швырять его оземь. Достаточно легонько потрясти, и сон с него мигом соскочит. Но что стряслось, хотел бы я знать? Почему у вас всех такие унылые морды, словно вы наелись маринованных лягушек? Неужели к нам движутся полчища врагов?
Мемм, недолго думая, схватила и подняла Скарума за уши.
— Эй, боевой командир, не скажешь ли нам, куда пропали засахаренные каштаны?
Скарум замахал лапами.
— О каких таких каштанах вы говорите, мэм? И почему я должен знать, куда они запропастились? Ей-ей, мое дело — оборонять крепость от врагов, а обо всяких там сладостях, ясен пень, я не имею ни малейшего понятия. Честно говоря, я даже плохо представляю, как они выглядят, эти ваши каштаны.
Крув, потеряв терпение, отодрал сладкий каштан, прилипший к подбородку зайца, и прилепил его прямо к носу Скарума. Скарум вздрогнул от неожиданности. Крув меж тем вытер кленовый сироп с усов зайца и размазал сладкие полосы по его растерянной морде. При этом он смотрел прямо в глаза застигнутому врасплох сладкоежке.
— Вижу, ты мастер не только уплетать засахаренные каштаны, но еще и вешать лапшу на чужие уши, — приговаривал Крув. — Только лучше тебе хорошенько запомнить — правда всегда выходит наружу. И если ты набедокурил — умей держать ответ.
Скарум нахально улыбнулся.
— Слышь, ты об этих крошечных жалких конфетках? Ей-ей, нашел из-за чего шум поднимать. Я про них и думать забыл. Просто шел мимо кухни да сунул пригоршню себе в рот. Вот уж не думал, что вы устроите скандал из-за такой малости. Неужели ваш боевой командир, доблестный заяц, не имеет права чуток полакомиться?
— Говоришь, боевой командир, ты съел чуток? Всего лишь пригоршню? — уточнил аббат.
— Ясен пень, а как же иначе? — с пылом закивал Скарум. — Ту малость, которую я проглотил, и пригоршней назвать трудно. Так, пара-тройка этих самых… засахаренных каштанов. А куда девалось все остальное, ума не приложу. Не иначе, тут не обошлось без кротов. Эти обжоры только и смотрят, как бы что-нибудь стибрить. Вот уж верно говорят, маленькие да удаленькие. Особенно по части еды. Так что с ними и разбирайтесь. А я пойду по своим командирским делам. Дел у меня по уши. По те самые длинные уши, за которые вы меня почему-то держите. Думаю, пора вам меня отпустить.
Однако Мемм и Крув, каждый из которых держал по уху Скарума, не собирались разжимать лап. Они потащили его к зданию аббатства, где Мэлбан, невзирая на возмущенные вопли зайца, хорошенько его отшлепала.
— Ах ты, ненасытная утроба! — приговаривала она при этом. — В заботах о своем прожорливом брюхе позабыл и про стыд, и про совесть! Разве ты не знал, что эти каштаны предназначались для детворы! Самая большая порция должна была достаться тому, кто ловчее всего бросит камешек. А ты, негодник, лишил малышей удовольствия! И при этом, как я посмотрю, горд, весел и доволен собой! Ну ничего, сейчас я тебя так отделаю, что ты кухню будешь за версту обходить.
Наконец аббат, стоявший у дверей, решил, что зад Скарума пострадал достаточно, и пришел зайцу на выручку.
— Спасибо, Мемм и Крув. Думаю, с него хватит. А теперь, мистер Скарум, следуй за мной.
И он удалился в свою келью. За ним понуро брел Скарум. Когда дверь захлопнулась, детвора, толпившаяся перед домом, начала делиться предположениями.
— Урр, УРР, что же теперь будет со Скарумом? — шепотом спросил кротенок Раггам. — Неужели аббат съест его за то, что тот сожрал наши каштаны?
Мышонок Тарфи считал подобное наказание чрезмерно строгим.
— Не, есть его аббат не будет, — заверил он кротенка. — Наверняка аббат просто отрубит ему хвост. А потом отправит спать без ужина! Бедный Скарум, мне его жалко.
Мемм подошла к мышонку и вытерла ему слезы.
— За хвост этого балбеса можете не беспокоиться! — заявила она. — Как и за него самого. Наш аббат — добрая душа. И Скарум, всякому понятно, слишком легко отделается.
Детвора недолго переживала утрату засахаренных каштанов. Тем же вечером брат Гуч и Фьюррел вынесли во фруктовый сад огромное блюдо этого лакомства, да еще и кувшин с земляничной водой. С радостным визгом малышня расселась за столом. Аббат Эподемус тоже за обе щеки уплетал угощение. Покончив с каштанами, детвора окружила аббата. Все желали узнать, какому наказанию он подверг прожорливого зайца. Шум и гам стоял такой, что аббат вскинул лапу, призывая малышей к тишине.
— Хотя, разумеется, Скарум поступил очень скверно, я не стал отрубать ему хвост, — сообщил он. — Конечно, можно было сварить из него суп, но я счел это излишне строгой карой.
— Но как же тогда вы поступили с ним, отец аббат? — подпрыгивая на месте от любопытства, пискнула Биккл.
— Прежде всего, в течение трех дней ему придется довольствоваться самой простой и скромной пищей, а точнее говоря, листьями салата и водой, — важно изрек аббат. — К тому же я приказал ему навести порядок в вашем дортуаре. Сами знаете, работа эта не из легких. Сейчас Скарум уже отправился туда с ведром, тряпкой; и веником. Ему предстоит дочиста отмыть пол, стены, окна — словом, все. После этого он должен застелить постели свежим бельем, а грязное выстирать. Думаю, подобное занятие пойдет ему на пользу. Крув довольно усмехнулся.
— Так, значит, отец аббат, три дня старина Скарум будет грызть зеленые листики и запивать их холодной водичкой? Ох и вой же он поднимет! Наверняка распугает всех хищников в округе! Они, пожалуй, решат, что у нас здесь поселился голодный волк. Так что нам и обороняться не придется!
— Кстати об обороне, — кивнул головой старик-мышь. — Так как Скарум совершил серьезный проступок, я отстранил его от командования. Крув, теперь за главного будешь ты. Организуй караул на стенах. Все остальные сегодня будут ночевать здесь, в саду. Ночь прекрасная, теплая. Спать на свежем воздухе очень полезно для здоровья. К тому же здесь мы не услышим причитаний и жалоб Скарума.
Детвора встретила слова аббата радостными криками. Предстоящий ночлег в саду казался малышам увлекательным приключением. Сестра Вернал, Мимси и Мемм, напротив, обменялись грустными взглядами. Они догадывались, что этой ночью забот им прибавится — уследить за проказливой малышней в саду куда труднее, чем в дортуаре.
Первые рассветные блики зажглись на светлом небе. Близился новый летний день, жаркий и прекрасный. Солнечный луч разрезал сумрак, царивший в Брокхолле, Барсучьем Доме. Салишш размотал свои кольца, тихонько толкнув двух других гадюк своим тупым носом.
— Шш-шш! — прошипел он. — Тишше! Кто-то ходит рядом. Надо посмотреть!
Первой жертвой Курда выбрала тощего и совершенно никчемного на вид пирата, старую крысу по имени Видж. Всем прочие члены команды «Морского спрута», по-прежнему безоружные, безропотно наблюдали, как Ворто и три стражника схватили бедолагу Виджа и, не обращая внимания на его пронзительный визг, потащили к логову змей. Когда Видж увидал кол, врытый глубоко в землю, и смекнул, какая участь его ожидает, он принялся упираться всеми четырьмя лапами и отчаянно вопить:
— Эй, братва, ко мне! Не позволяйте этим ублюдкам погубить старого пирата! Помогите, черт вас дери, помогите!
Однако мощный удар в челюсть, который Ворто нанес концом пики, заставил старую крысу заткнуться. Стражники окружили вольных бродяг со всех сторон, наставив на них копья, а Курда меж тем обратилась к ним с прочувствованной речью.
— От этого шелудивого доходяги все равно никакого толку, — заявила она. — Пусть сослужит мне последнюю службу. А если кто хочет его спасти, может занять его место. Усекли, недоумки?
И испуганным морским разбойникам оставалось лишь склонить головы в знак согласия. Тем временем Ворто скрутил веревкой лапы Виджа и набросил петлю на шею старого пирата. Конец веревки он крепко-накрепко привязал к деревянному колышку.
Ригган подала знак всем отойти подальше и скрыться в лесных зарослях. Пиратов разделили на группы, каждую из которых охраняли два вооруженных до зубов стражника. Принцесса Курда удобно растянулась на ложе из папоротника. Ворто и Ригган устроились по обеим сторонам от своей госпожи. С наблюдательного пункта, занятого принцессой, был прекрасно виден вход в змеиное логово. Саблю Курда держала наготове.
— Теперь нам осталось только подождать! — заявила она. Гадюки, подползшие к самой двери, расположенной меж корней старого дуба, видели все, что происходило поблизости от их жилища.
— Они осставили нам поесссть, — радостно прошипела Сесстра. — Значит, они нассс боятся.
Ее брат Харссакс плотоядно высунул свой длинный раздвоенный язык.
— Брат Салишш, как ссстранно — состоит мне увидеть еду, и я сссразу хочу есссть.
Салишш был значительно длиннее и толще, чем его брат и сестра. Он отполз в глубь логова, увлекая их за собой. Жезл Саренго позвякивал проржавевшими цепями. Удалившись от дверей на безопасное расстояние, Салишш остановился и сердито зашипел:
— Неужели вы не можете сссобразить — это ловушшшка. Мы не будем ессть эту гадосссть. Мы осстанемся здессь. День ссегодня теплый. К полудню им надоессст ждать. Весе они уссснут. Тогда мы бысссстро выесскочим и рассправимся с этой сстарой крыссой. Вы утащите его в логово. А я буду на ссстраже. И если кто попытается на нассс напассть, я с ним разберусссь!
Трисс оставила свое место в строю и устремилась в авангард отряда, чтобы поговорить с Могаком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37