Рядом с осунувшейся мордочкой и запавшими глазами лежала Трисс, которая то пробуждалась, то снова впадала в забытье. Шог сидел, привалившись к рулю, время от времени облизывая распухшим языком соль с обветренных губ. Прикрыв лапой глаза, он подчас поглядывал на сияющее в небесной лазури солнце, и ему казалось, что оно над ним насмехается.
— Дождь! Ну куда подевался дождь! Хотя бы несколько капелек дождя!
И его снова одолевал сон. Склонив голову на руль, Шог, несмотря на потерю сил, продолжал держать курс.
Их маленький корабль дрейфовал в море подобно одинокому листу в озере. Утратив все надежды, три его обитателя, изможденные голодом и усталостью, казалось, безмолвно смирились со своей неизбежной участью.
Трисс, которую бросало то в жар, то в холод, давно потеряла счет времени. Она не могла даже сказать, прошли часы или месяцы с тех пор, как они оказались на борту корабля. Но однажды в ее затуманенном рассудке раздался голос мыши-воина, который уже однажды являлся к ней во сне. Затем в тумане прояснился и его образ. Держа в одной лапе свой восхитительный меч, он протянул другую Трисс, призывая к себе:
— Трисскар, мастер меча, иди ко мне, не бойся.
Трисс уже направилась к нему навстречу, но в этот миг судно во что-то врезалось, и от удара Трисс свалилась с койки. Каким-то шестым чувством она ощутила, что все ее видение мира заполонила крупная, грубая и колючая морда.
— Эта не так плоха, как ежиха, — услышала она незнакомый голос. — Не волнуйтесь, мисс. Теперь вы в полной безопасности.
Едва забрезжил рассвет, как Шог открыл глаза и огляделся вокруг. К своему крайнему удивлению, он обнаружил под собой твердую почву. Значит, он уже не на море! Выдра попыталась приподняться, но чья-то заботливая лапа ее остановила:
— Лежи, лежи, речной пес. Тут ты среди друзей. Выглядишь ты, парень, прямо скажем, не ахти. Видать, здорово изголодался. Ничего. Потерпи малость. До завтрака недолго осталось.
. На Шога глядела огромная, дружелюбного вида ежиха. Он попытался что-то сказать ей в ответ, но опухший язык ему не повиновался, и потому вместо слов вышел лишь хриплый звук. Опустив ковш, вырезанный из тыквы, в бадью с водой, хозяйка помогла Шогу приподняться и дала немного попить. Такой сладкой и вкусной воды он отродясь не пробовал.
— Не спеши, дорогой, — сдерживала его жадный порыв ежиха. — Нельзя так быстро пить. Это вредно для здоровья. Меня зовут Холморозой. Моего мужа — Горлец. А нашего сына — Уртика. Это он обнаружил ваш кораблик, когда собирал водоросли. А тебя, сынок, как величать?
— Меня зовут Шог, — произнес тот, не узнав собственного голоса. — А где остальные? Трисс и Велфо?
Холмороза позволила Шогу приподняться и сесть, прислонившись сзади к скале.
— Не волнуйся за них, — ответила она. — Они в полной безопасности. Ты пей. А я пойду. Меня ждут домашние дела.
Шог взял ковш с водой и, медленно отпивая глоток за глотком, стал рассматривать окружающую обстановку.
Как выяснилось, он сидел на каменистом выступе на самом краю пещеры. Перед ним простиралась большая Долина, окруженная со всех сторон высокими и крутыми скалами. В скалистых пещерах жили семьями ежи.
Все они суетились по хозяйству: одни готовили завтрак, другие наводили порядок около дома. Пока Шог разглядывал окрестности, к нему подошел такой большой еж, какого он еще в жизни не видывал. Спереди его иглы были подернуты сединой.
Сев рядом с Шогом, он протянул ему лапу.
— Доброе утро, — сказал он. — Меня зовут Горлец. Я патриарх Острова Мира. Это чудесный уголок.
— Очень приятно, — пожав ему лапу, проговорил Шог. — И как долго вы живете здесь?
— Мой клан обосновался в этих краях, когда были живы мои родители, — величаво покачав вперед-назад головой, ответил Горлец. — Они бежали сюда от раздоров, рабства и войны. И нашли здесь мир и довольство. Я первым родился на этом острове. И за всю жизнь ни разу его не покидал.
— Вполне вас понимаю, Горлец, — восхищенно покачал головой Шог. — А кто-нибудь из зверья приплывал к вам на остров?
— Нет, никто и никогда. Вы первые. Взгляни на эту гору. Странная, не правда ли?
Шог обследовал взглядом окружавшие зелено-голубые горы.
— Хорошие горы. Но что с ними можно делать?
— Снаружи, — Горлец развел в стороны лапами, — наш остров практически невидим. Как будто из моря просто торчит высокая скала. Разбойники всегда проплывают мимо нас. Они не видят ни берега, ни бухты, в которой можно было бы бросить якорь. Да и сам остров далеко не всегда попадается им на пути. Когда-то это был обыкновенный огнедышащий вулкан. Теперь здесь очень плодородная почва. И у нас есть маленькая потайная бухта. Именно там мы пришвартовали ваш кораблик.
— Секретный остров, — усмехнулся Шог. — Хочу вас от души поблагодарить за то, что спасли нас. Если бы не вы, пришлось бы нам помирать в открытом море. Мы с Трисс очень волновались из-за Велфо, молодой ежихи. Боялись, что она долго не протянет. Ведь она жива, не так ли?
— Да живы твои подружки, живы, — кивнул в сторону пещеры патриарх. — Там они. С ними сейчас наша целительница. Но прежде чем ваша подружка полностью оправится, должно пройти время.
Вдруг в воздухе пролетело яблоко, которое Горлец, ловко изогнувшись, поймал на свои иголки. Затем появился молодой жизнерадостный еж. Весело подмигнув Шогу, он обратился к Горлецу:
— Гляди, старик, этим летом мои яблоки созрели раньше твоих. Возьми попробуй.
— О да, — согласился тот, откусывая предложенный ему плод. — Вкусные и сочные. Шог, этот щекастый зверь — мой сын Уртика. Именно благодаря ему мы вас нашли.
Шог приподнялся, чтобы пожать молодому ежу лапу.
— Спасибо, друг, — сказал он. — Вот тебе моя лапа и вот мое сердце. Мы с друзьями обязаны тебе жизнью.
— Добро пожаловать на Остров Мира, — по-прежнему пряча лапу за спиной, поприветствовал его Уртика. — Счастливого вам выздоровления.
— А ну-ка покажи, что ты там скрываешь от отца, — заглядывая сыну за спину, произнес патриарх.
От смущения у молодого ежа зашуршали даже иголки на спине.
— Всего лишь немного цветов для Велфо, — вытащив букет ярких полевых цветов, признался он. — Той девушке, которую мы спасли. Когда она проснется, то обрадуется им. — С этими словами молодой еж поспешно удалился.
— Мой сын, верно, здорово увлекся вашей подругой, — откусив очередной кусок яблока, заметил патриарх. — Никогда не видел, чтоб он к кому-нибудь проявлял столько заботы. Впрочем, неудивительно. Ваша приятельница весьма хороша собой. Не желаешь ее навестить, Шог?
Похлопав по-дружески Горлеца по лапе, Шог понимающе ему подмигнул.
— Попозже, — сказал он. — После завтрака. Пусть они с Уртикой пока побудут одни.
Трисс появилась из пещеры по первому зову Холморозы к столу. Ее приятель-выдра был очень рад ее снова видеть в здравии, хотя она еще не вполне набралась сил.
— Привет, дружок. Вид у тебя что надо. Можно сказать, держишь хвост морковкой.
Трисс села рядом с Шогом. Холмороза подала к столу свежие фрукты, горячий, прямо из печки, хлеб и легкий прохладный сидр.
— Да и ты, морской пес, тоже не выглядишь дохлятиной, — в свою очередь заметила Трисс. — Вот это здорово! От одного вида слюнки текут. Умираю от голода. Кстати, Шог. У них тут отличная целительница. Она лечит Велфо всякими снадобьями. Надеюсь, наша девочка скоро сможет самостоятельно сидеть. Когда я уходила, она как раз проснулась.
— Хорошие новости, разрази меня гром, — впиваясь зубами в хрустящую корочку хлеба, сказал Шог. — Не хлеб, а сущее объедение. Сплошной фундук и миндаль! Отродясь такой вкуснятины не едал.
После завтрака звери отправились в пещеру, чтобы навестить Велфо. Старая целительница Турна кормила молодую ежиху свежим овощным бульоном. Однако Велфо принимала пищу совершенно безучастно, потому что все ее внимание было устремлено на молодого ежа, сидевшего напротив нее с букетом цветов и не сводившего с нее глаз. Посетители неловко топтались у входа, но ни Велфо, ни Уртика, казалось, не замечали их присутствия.
Шог попеременно спрашивал и отвечал на собственные вопросы от имени Велфо:
— «Привет, Велфо! Как дела?» — «О, Шог! Все в порядке. Мне уже лучше. Спасибо». — «Вот и хорошо! Будешь хорошо есть — скоро поправишься, девочка». — «Ладно. Спасибо, что навестил меня». — «И тебе спасибо за то, что удостоила своим вниманием. Приятно было поболтать!»
— Уходим, — обращаясь к своим спутникам, сказал Шог. — С таким же успехом можно было поговорить со стенкой.
Вслед за ними вышла из пещеры и Турна.
— Девушка скоро поправится, — произнесла она. — А вот бедняга Уртика вряд ли. Прежней беззаботности ему уже никогда не видать.
Горлец повел своих гостей по извилистой дорожке, изрезанной многочисленными ступеньками. Когда они взобрались на край кратера, день уже был в полном разгаре. Зелено-голубые склоны горы, гладкие и крутые, с головокружительной высоты почти отвесно спускались к раскинувшемуся внизу морю. Трисс, усевшись на край обрыва и болтая задними лапами, произнесла:
— Такое впечатление, будто головой касаешься облаков.
— Видишь вон ту трещину в стене? — спросил присоединившийся к ней Горлец.
Первым расщелину в горе заметил Шог. Она проходила от вершины кратера до его подножия и была очень узкой, почти незаметной.
— Вижу! — воскликнул Шог. — Хотя ее не так-то просто обнаружить.
— Вон там спрятан ваш корабль, — сказал Горлец белке. — Ни один зверь не увидит его с моря. Так что здесь вы в полной безопасности, друзья.
Горлец сначала провел их вдоль края кратера, потом по другой тропинке спустился вниз и, резко свернув с нее в сторону, оказался перед входом в пещеру, замаскированным кустарником. Отодвинув в сторону ветки, он пригласил своих гостей пройти внутрь. Это был самый настоящий склад, где было полным-полно оружия — луков, стрел, пращей, пик и копий. Их наконечники, острые как лезвия, мастера острова изготовили из зелено-голубого камня.
— Только здесь нет мечей, — произнес патриарх. — Длинные клинки невозможно соорудить из камня. Нужен металл. А наши ножи в основном делаются из камня. На острове применять оружие запрещено, но мы изготовили его на случай защиты от врагов. Еще ни разу нам не доводилось пускать его в ход, потому что мы живем по законам добра и мира.
— По этой причине дороги на Остров Мира не знает ни один злодей, — почтительно добавила Трисс. — Им запрещено это судьбой. Нам довелось жить на земле, где царствовало зло. Мы не знали в жизни ничего, кроме войны и рабства.
— Я хотел бы предложить вам остаться с нами, — начал Горлец, участливо положив лапу ей на плечо, — но по вашим глазам вижу, что это невозможно.
— Да, сэр, это невозможно, — прикоснувшись к наконечнику копья, подтвердила Трисс. — Невозможно потому, что в Рифтгарде осталось еще много рабов.
— А ты тоже так считаешь? — спросил большой еж Шога, который вертел в лапе три острых камушка для пращи.
— Да, — ответил он. — Мы обещали нашим друзьям, что когда-нибудь вернемся, чтобы их освободить. Мы не можем нарушить свою клятву.
— Ну что ж, — глубоко вздохнул Патриарх. — Раз так, то не смею вас отговаривать. Мы дадим вам с собой часть нашего оружия. А также снабдим продовольствием. Но только не сейчас. Вы еще не вполне окрепли, чтобы отправляться в путь. Поэтому забудьте о своих клятвах на время, пока вы с нами.
Не знавшие вольной жизни Трисс с Шогом никогда не испытывали того, что им довелось вкусить на Острове Мира. Это были самые счастливые, самые веселые дни их жизни. Вечерами они, сидя вместе с другими зверями у костра, любовались золотистым закатом. Ежата украшали их шеи и головы гирляндами лютиков и венками из маргариток. Взрослые потчевали всякой едой и питьем.
— Представляешь, как здорово было бы каждый день сидеть вот так у костра, — любуясь на летящие вверх и тающие в вечерних сумерках искры, сказала Трисс. — Только дураки могут мечтать покинуть этот восхитительный остров.
Шог заметил, что в ее глазах блеснули слезы.
— Но именно такими дураками мы с тобой и являемся. Мы не можем жить здесь спокойной жизнью, зная, что другие звери продолжают влачить рабское существование.
— Да, не можем, — согласилась Трисс и, шмыгнув носом, отвернулась. — И поэтому через несколько дней отправляемся в путь. Только, думаю, кое-кто из нас останется здесь.
Она посмотрела на Велфо, взгляд которой по-прежнему был прикован к Уртике. Поглощенные друг другом, они, казалось, совершенно не замечали, что происходило вокруг.
— Ясное дело, — ухватив мысль своей подруги, произнес Шог, — кто это будет. Конечно, грех разлучать этих двоих. Бедняжка Велфо никогда не была сильной. У нее тихий и кроткий нрав. Пусть остается с молодым Уртикой. Она найдет счастье на Острове Мира.
Вместо ответа Трисс сквозь слезы улыбнулась, похлопав выдру по лапе. Впрочем, что она могла добавить?
15
Утренние солнечные лучи щедро струились сквозь листву рэдволльского сада, прибавляя тепла и веселья царившей во время завтрака суматохе. Кротоначальник Уррм разливал овсяную кашу с орехами и медом — лакомство, особо почитаемое среди диббанов. Справляться с этой обязанностью было не так-то просто, потому что малыши подняли невообразимый гвалт и, стуча деревянными ложками по столу, громогласно требовали добавки:
— Хочу еще каши! Моя уже закончилась.
— А мне дали маленькую миску. Мне не хватило!
— Сюда, урр, скорей, зурр. Не то я помру с голоду.
Кротоначальник посмотрел на Меховичка с напускной строгостью:
— Да ты уже три порции слопал, разбойник.
Чернявый собрался нахлобучить миску вместо каски. Хорошо, что Мемм Флэкери успела вовремя ее выхватить:
— Ах ты, негодник! Ишь чего удумал! Лучше утри свою мордочку! Не то заелся по уши. И когда только вы научитесь не проносить ложку мимо рта? Сестра Вернал, держите скорей этого сорванца, пока он тут все вверх дном не перевернул.
Аббат закрыл лапами оба уха и, обращаясь к Гердлу Спринку, сидевшему с ним по соседству, прокричал:
— Конечно, я понимаю, что завтраки на свежем воздухе малышей веселят. Но это уже чересчур.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37