- А как ты это делаешь?
- Угадай, - ответил он, сжимая ей руку.
- Существует какая-то система?
- Увидишь.
Когда они вернулись домой, Шина занялась своим туалетом. Теперь,
когда ей не надо было скрывать от него свою сущность, она перестала есть -
зачем зря переводить пищу? Но ей следовало избавиться от того, что она
съела до этого. Процесс полностью напоминал человеческий, только пища
выходила непереваренной. Она прочистила себя, выпив и пропустив через себя
несколько литров антисептической жидкости. Теперь она была чистой в прямом
смысле этого слова.
Стайлу все это было известно, так как он разбирался в роботах. Он не
задавал ей никаких ненужных вопросов. Как и любая женщина, она имела право
на уединение. Стайл не мог понять, почему охрана, собирая Шину заново,
поместила обратно и пищу. Возможно, их больше интересовали металлические
конструкции, чем мягкие ткани, где нельзя скрыть смертоносное устройство.
Он относился к ней, как к настоящей женщине, хотя и чувствовал
некоторую скованность. Она возникала в нем, как тонкий слой пыли на
некогда блестящей поверхности. Она ему очень нравилась, но со временем его
отношение к ней неизбежно станет платоническим.
Он пытался скрыть от Шины свои эмоции, но она все прекрасно понимала.
- Мое время ограничено, - сказала она. - Дай мне возможность
помечтать.
Стайл обнял Шину и крепко прижал к себе. Он не знал, каким еще
образом можно забыть о неминуемом разрыве.

Во второй половине дня они явились на ипподром. Там находились
конюшни, оборудованные видео и голографическими экранами, чтобы
заинтересованные Граждане могли следить за скачками. Стайл не знал, какой
разыгрывается приз и какие ставки делают Граждане. Его обязанность
заключалась в том, чтобы выиграть эти скачки. Именно это он и собирался
сделать.
Зрительные места заполнялись рабами. Конечно, у них не было денег,
чтобы делать ставки, но здесь в ход шли личные услуги, в основном
связанные с Играми. Граждане, чьи лошади принимали участие в скачках,
всегда отпускали своих рабов на ипподром, чтобы те подбадривали жокеев.
Скачки всегда привлекали много народа.
- Лучше тебе отправиться на трибуны, - посоветовал Шине Стайл.
- Почему? Разве мне запрещено находиться рядом с лошадьми?
- Никто тебе этого не запрещает, но другие жокеи могут дразнить тебя.
Шина пожала плечами.
- Если я буду на трибунах, то как же я смогу защищать тебя от
опасности?
- Я тебя предупредил. Не забывай краснеть.
Боевой Топор в полном снаряжении ожидал Стайла. Увидев своего жокея,
он нетерпеливо затоптался на месте. Стайл принялся разговаривать с ним,
проведя рукой по крепким мускулам, проверяя упряжь и копыта. Он знал, что
все в полном порядке, но хотел таким образом успокоить лошадь, чтобы она
не испытывала беспокойства.
- Мы победим их и на этот раз, Топор, - ласково прошептал Стайл, и
жеребец повел ушами, внимательно прислушиваясь к голосу своего жокея. -
Все эти клячи останутся позади.
Остальные жокеи делали то же самое, правда, они не были так уверены в
победе, как Стайл. Все они были тоже невысокого роста - миниатюрные
атлеты, мускулистые гимнасты. Один из них заглянул через изгородь,
наблюдая за Стайлом.
- У тебя новая кобыла, Стайл?
Тут же к нему присоединились и остальные.
- С виду крепкая. Уже скакал на ней?
- Резвая, наверное.
- Породистая лошадка...
- Не брыкается?
Шуткам - не всегда приличным - казалось, не будет конца. Шина не
забывала краснеть. Наконец жокеи успокоились.
- Стайлу всегда достается самое лучшее, - сказал один из жокеев,
возвращаясь к своей лошади.
- Мы всегда завидовали его кобылам, - заметил другой, - но мы не
умеем скакать на них так, как это делает он.
- Вне всякого сомнения, - сказала Шина, и все рассмеялись.
- Они приняли тебя в свое общество, - сообщил ей Стайл. - Когда
познакомишься с ними поближе, узнаешь, что это хорошие ребята. Мы
соревнуемся на скачках, но понимаем друг друга. Мы с ними одинаковы.
Лошадей подвели к стартовому створу. Жокеи сидели верхом, вставив
ноги в высокие стремена и слегка согнув колени. На ипподроме стало тихо.
Скачки проводились каждый день, но лошади и жокеи были всегда разными. Это
привлекало зрителей. Как и тысячи лет назад, люди восхищались лошадьми,
соревнующимися за победу. Праздничный дух состязания, красота несущихся во
весь опор лошадей - о, что может с этим сравниться!
Створ открылся, и скачки начались.
Нагнув голову, чтобы она находилась на одном уровне со спиной, Стайл
все время поддерживал себя на одинаковой высоте. Главную роль играли
колени и равновесие. Стайл как бы плыл над лошадью, не мешая ей мчаться
вперед. Он был как бы неподвижным пловцом среди беснующихся волн в
штормовом море.
Рутина, но она нравилась Стайлу. В нем даже просыпалось сексуальное
возбуждение, когда он соревновался на хорошей лошади. Боковым зрением он
видел вздымающиеся спины других лошадей с парящими над ними жокеями -
щепки в бушующем океане.
Зрительские трибуны превратились в смазанное пятно. Зрители всегда
прикованы к земле, а он находится в настоящей реальности, в сердце
Вселенной. Какой экстаз!
Боевой Топор любил простор, и Стайл дал ему возможность вырваться
вперед, трогая поводья лишь в самых необходимых случаях. Жеребец сам шел к
победе, он не выносил, когда к нему приближались другие лошади. Все, что
ему было нужно, так это направляющая рука, не дающая сбиться ему с пути в
критический момент. Стайл знал это, знали это и другие жокеи. Если он не
совершит какую-нибудь глупость, победа наверняка ждет его. Ни одна другая
лошадь не могла сравниться с Боевым Топором.
Стайл оглянулся. Его тело продолжало совершать тысячи невидимых
движений, компенсируя вес и направляя лошадь, но мозг был не занят.
Остальные лошади остались позади. Уставшие, они напрягали последние силы,
в то время как Боевой Топор играючи преодолевал дистанцию. Его Гражданин
останется довольным. Возможно, лошадь радовалась, что ей с самого утра
уделяли столько внимания или на нее так подействовала утренняя пробежка с
Молли. Возможно, радостное возбуждение Стайла передалось жеребцу. Никогда
еще Боевой Топор не мчался с такой стремительностью. Он идет на рекорд!
Это уж точно обрадует Гражданина! Но Стайл не собирался подстегивать
лошадь - зачем это делать, когда победа уже обеспечена. Пусть Боевой Топор
сохранит силы до следующего раза, возможно, они ему еще пригодятся.
На первом повороте Боевой Топор оторвался от остальных лошадей на
целый корпус. Он действительно показывал хорошее время. Стайл знал, что
многие Граждане предлагали за Боевой Топор сказочные суммы, но лошадь,
конечно, не продавалась. К тому же Боевой Топор побеждал только тогда,
когда им управлял Стайл. Стайл понимал жеребца, и тот старался доставить
ему удовольствие. Остальных жокеев он игнорировал.
На скачках участвовало много жокеев, но никто не мог сравняться со
Стайлом. Стайл мог управлять как послушной, так и непослушной лошадью,
скакать в седле или без седла. Он любил лошадей, и они платили ему
взаимностью. Благодаря этому взаимопониманию он творил чудеса на скачках.
Боевой Топор имел агрессивный характер и не раздумывая пускал в ход зубы и
копыта. Он мог лягнуть человека, стоящего спереди, сзади или сбоку. Он мог
внезапно укусить человека, не пригибая при этом ушей, - жеребец научился
скрывать свои намерения. Три жокея не смогли справиться с его вспыльчивым
характером. Ни один из них не мог даже удержаться в седле несколько минут.
Хозяин Стайла сначала намеревался оставить жеребца как производителя, но
затем передал его Стайлу. Он поставил перед ним задачу: превратить это
чудовище в беговую лошадь. Жеребец был не только строптивым, но и умным.
Несколько побед могли увеличить его стоимость как производителя.
Стайл обрадовался возможности попробовать свои силы. Три месяца он
жил рядом с жеребцом, ухаживал за ним, кормил с руки, не позволяя никому
приближаться к Боевому Топору. Стайл не использовал ни шпоры, ни хлыст,
лишь иногда повышал голос. Ни разу он не нарушил это правило. Хотя Стайл
хлестал других лошадей, он никогда не поднимал руку на своего питомца.
Жеребец чувствовал себя королем, но подчинялся дисциплине. Впервые Боевой
Топор доверял человеку и хотел сделать что-нибудь приятное для Стайла. Он
с готовностью выполнял все его команды. Он полюбил в Стайле человека.
Затем началась езда. Боевой Топор не был новичком, прекрасно понимал,
чего от него хотят, но подчиняться не желал. Когда Стайл впервые сел на
него, в их отношениях качался новый и опасный этап. Им предстояло выбрать
- либо дружба между двумя существами, либо соперничество лошади и
наездника. Последнее Боевому Топору очень нравилось. Как только Стайл
садился на него, он тут же сбрасывал его на землю. Ни одна лошадь до этого
не могла сбросить Стайла, но Боевой Топор делал это с особой ловкостью,
которую приобрел в общении с предыдущими жокеями. Но Стайл не стал
применять никакие специальные приспособления. Он запрыгивал на жеребца без
седла и, держась обеими руками за гриву, выводил его на простор. До этого
ни один жокей не возился так долго с Боевым Топором.
Стайл запрыгивал на коня с ловкостью гимнаста, и тот сбрасывал его со
спины. Стайл и не старался удержаться на Боевом Топоре, ему надо было
укротить лошадь. Они соревновались друг с другом по-дружески, но серьезно.
Стайл никогда не злился, когда падал, а жеребец никогда не нападал на
него. Продержавшись на спине животного несколько секунд, Стайл позволял
ему сбросить себя. Он легко приземлялся, часто на ноги, и тут же снова
запрыгивал на жеребца, заливаясь веселым смехом. В конце концов жеребец
запутался и не мог понять, когда Стайл падал по-настоящему, а когда просто
играл с ним. Наконец он сдался и позволил ездить на себе.
Стайл все время ездил без седла, он не использовал ни мартингал, ни
путы, ни другие приспособления, ограничивающие свободу животного, - он
должен был укротить жеребца своими руками. Но тут вмешался Гражданин:
лошадь не допустят до участия в скачках без седла или уздечки, надо, чтобы
она привыкла к ним. Поэтому Стайл с извинениями принялся приучать жеребца
к предметам, которые никогда не стояли между ними.
Это был какой-то кошмар. Боевой Топор почувствовал, что Стайл предал
его. Он все еще позволял ездить на себе, но дружеское отношение к Стайлу
исчезло. Как только Боевой Топор видел уздечку, он вертел головой и
кусался, когда его седлали - норовил лягнуть. Но Стайл хорошо знал повадки
лошадей. Сколько раз ни пытался Боевой Топор цапнуть Стайла зубами, ни
разу он не смог это сделать. Когда он лягался, Стайл увертывался, хватал
жеребца за ногу и сгибал ее в колене. Человек весом в пятьдесят
килограммов может таким способом усмирить лошадь весом в семь с половиной
центнеров. Скоро Боевой Топор понял всю бесплодность своих попыток, хотя
Стайл никогда не наказывал его за эти проявления ярости. Зачем сбрасывать
человека, который все равно затем запрыгивает на тебя? Зачем лягать
человека, который заранее может увернуться?
Все это время Стайл продолжал сам поить и кормить жеребца, приносить
ему соль и фрукты, ласково разговаривать с ним. В конце концов Боевой
Топор перестал сопротивляться и сделал это ради дружбы с человеком,
который любил его и уважал. Теперь Стайл мог спокойно седлать его и не
бояться, что жеребец сбросит его на бегу. Боевой Топор отыгрывался на
других жокеях, которые скоро поняли, что к этой лошади вообще не стоит
подходить. Однажды сам Гражданин решил посетить свою конюшню, и Стайл,
обливаясь холодным потом, умоляющим тоном просил жеребца сдержать свой
пыл. Укусив хозяина, он подпишет себе смертный приговор. Но у Гражданина
хватило ума не прикасаться к лошади, и никаких инцидентов не произошло.
Когда пришло время участвовать в скачках, Боевой Топор все время приходил
первым. Его стоимость увеличилась в пять раз и продолжала расти после
каждой новой победы. Но Боевой Топор не был покорен, он делал это ради
дружбы со Стайлом - без него он продолжал оставаться строптивым жеребцом.
А Стайл благодаря победам Боевого Топора стал лучшим жокеем Протона.
Стоимость его контракта равнялась стоимости лошади. Именно поэтому
Гражданин благосклонно относился к нему. Стайл, как и Боевой Топор, лучше
выполнял свои обязанности, когда его не заставляли делать это силой, а
просили по-дружески.
- Мы с тобой одна команда, Топор, - успокаивающе шептал он ему на
ухо. Когда Боевой Топор перестанет участвовать в скачках, он будет
наслаждаться жизнью, имея в своем распоряжении целую конюшню кобылиц. А
Стайл после окончания срока пребывания получит приличную сумму, которая
позволит ему жить в достатке на какой-нибудь другой планете. Жаль, что ни
за какие деньги он не сможет купить себе привилегию остаться на Протоне.
Они вышли на прямую, все еще продолжая лидировать, и тут Стайл
почувствовал острую боль в коленях. Конечно, они постоянно были напряжены,
и обычный человек не смог бы выдержать такую нагрузку. Но Стайла нельзя
было назвать обычным человеком - он сотни раз участвовал в скачках и
тренировал колени. Они никогда у него не болели. Стайл попытался не думать
о боли.
Но боль не проходила. Ему пришлось выпрямить ноги. Он потерял
равновесие, и лошадь тут же сбилась с шага. Они сразу же потеряли
преимущество.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48