- Ты с ума сошла?!
- Подумай, Гастон... Ты ведь вчера слышал... Он хотел убрать всех! Он
очень умный и хитрый... Он решил воспользоваться этим идиотским убийством,
в котором только он из всех не замешан, а теперь хочет избавиться от тех,
кто ему мешает... а потом все свалить на таинственного незнакомца... Это
неплохо придумано...
- Ты действительно думаешь, что Полен?
- Я, конечно, ничего не могу утверждать, но отбрасывать эти
подозрения, мне кажется, нельзя.
Гастон всегда прислушивался к мнению жены.
- Позвони Фреду, и пусть он быстренько свяжется с Эспри и Жозе.

Оноре Сервион узнал эту новость по радио первым. Он вскрикнул, и
Анжелина кинулась их кухни к нему, уронив на пол чашку. Испуганная женщина
бросилась в столовую, ожидая увидеть мужа без сознания на полу. Но муж
по-прежнему сидел в кресле. Она и рта не успела открыть, как он набросился
на нее.
- Ну, теперь-то ты уже ничего не сможешь сказать в их оправдание!
- Что случилось?
- А ты не слышала?
- Я слышала, что ты кричал. Что с тобой?
- Убит Барнабе Пелиссан!
- Ну и что? Это был мерзавец! Туда ему и дорога!
- Ты соображаешь, что говоришь?
- Послушай, Оноре, почему смерть этого подонка так волнует тебя?
- Потому что я абсолютно уверен, что Пелиссана (как и Бандежена)
убила Базилия со своими друзьями!
- У тебя есть доказательства?
- Почти! Сторож незадолго до убийства видел в саду двух старух,
одетых в черное.
- Ну и что? Я тоже могла пойти туда погулять как раз в то время и
никого не убивать при этом!
- Ты просто защищаешь этих ведьм!
- А ты злишься из-за того, что не можешь поймать преступников, и
обзываешь несчастных, которым сегодня может быть и есть нечего!
- Это не имеет никакого отношения к делу!
- Имеет! Когда нужно просто выжить, людям не до мести.
- А! Вот ты и проговорилась! Ты тоже думаешь, что это месть! Эти
обломки средневековья присвоили себе права судей! У кого еще какие-нибудь
причины убивать бандитов Консегуда? Только у этих стариков, которые хотят
отомстить за своих!
- Послушай, Оноре! Ты сам только что сказал: они старики. Как могли
они напасть на здоровых мужиков, которые одним ударом могли бы справиться
со всеми этими стариками?
- Этого я не знаю! Но я абсолютно уверен, что это они все подстроили!
- Ну хорошо, допустим. И что дальше?
- Как что дальше? Я всех их арестую, это мой долг!
Анжелина насмешливо усмехнулась.
- Я себе представляю этих старцев в камере предварительного
заключения! Да тебя на смех поднимут!
- Правосудию на страшны насмешки!
- Ладно. Но мне не хотелось бы оказаться на твоем месте, когда ты
посадишь за решетку престарелых земляков.
Анжелина тяжело вздохнула.
- Бедная тетя Луиза была права, когда предупреждала, что я не буду
счастлива с тобой. На континенте большинство корсиканцев утрачивают лучшие
качества нашего народа и вырождаются...
- Мне наплевать на мнение твоей тетки!
- Это меня уже не удивляет! Ты оскорбляешь несчастную Луизу потому,
что она оказалась права!
- Значит, она права, да?
- Ты не только забыл обычаи своей родины, ты еще и преследуешь тех,
кто остался верен им!
- Ты с ума сошла!
- А даже если старики и убили этих мерзавцев Консегуда? Ну и что? Они
подчиняются древнему закону возмездия. Раз полиция не способна покарать
убийц невинных, они имеют право сделать это сами! И если бы я могла, я
помогла бы им!
Сервион покачал головой.
- Анжелина, мне горько осознавать, что после двадцати лет супружеской
жизни ты осталась такой же дикаркой, какой была, когда дралась с
мальчишками в полях Корта.
- Да? Так вот, я рада, что осталась дикаркой! Особенно когда вижу, во
что тебя превратила твоя "цивилизация"!
- Брось этот тон, иначе я надаю тебе по щекам!
- Попробуй только тронь меня, и я тут же уложу чемоданы и перееду в
"малую Корсику", к своим!
- Дура!
- Палач!
Взбесившийся Оноре так хлопнул дверью, что красивое блюдо, подарок
той самой тети Луизы, висевшее на стене, упало и разбилось. Анжелина
увидела в этом знак, поданный ей усопшей тетушкой, призывавшей ее
продолжать борьбу за честь родной Корсики. У Анжелины, как у всех
корсиканок, было богатое воображение.

Парни Консегуда были возмущены поведением Кастанье, но при этом все
испытывали некоторое облегчение. Возмущены, потому что предательство
считалось у них самым страшным, непростительным грехом. Но всем стало
легче, потому что они предпочитали иметь дело со знакомым противником, чем
с неизвестным, невидимым врагом.
- Естественно, у меня нет никаких доказательств... - продолжал
Гастон. - Возможно, я ошибаюсь...
Жозетта впервые присутствовала на их совещании, и это еще больше
подчеркивало серьезность положения. Она внимательно наблюдала за всеми,
пытаясь понять, кто из них в состоянии взять на себя роль главаря. Она
знала, что муж уже не главарь. Старый бандит все еще цеплялся за власть,
но она-то знала, как он боится умереть в тюрьме, особенно сейчас, когда
они стали достаточно состоятельными. Но он упрямится и не хочет выпускать
из своих рук бразды правления. Она подозревала, что он поступает так из
тщеславия, доказывая, что он еще фигура. Ему хотелось казаться
значительным в ее глазах. Она с нежностью глянула на мужа.
Мадам Консегуд уже давно считала Фреда Кабриса опасным дураком. Она
не понимала, почему муж связался с ним, да еще назначил своим
заместителем. Вся эта каша заварилась из-за Фреда. Из-за него умерли
Бандежен и Пелиссан. Из-за него Кастанье стал врагом всей банды. В глазах
Жозетты Фред был ничтожеством.
К Жозе Беролю, простоватому верзиле, она испытывала почти материнскую
нежность. Этот высокий, похожий на крестьянина, парень готов был дать себя
четвертовать ради патрона. К сожалению, он был глуп. Он никогда не
проявлял инициативы и, конечно же, правильно делал.
Больше всех Жозетта уважала Эспри Аскроса. Ему было лет 40. Он был
похож на мелкого лавочника и вел такой же неприметный размеренный образ
жизни со своей женой, толстухой Мирей. Мирей целыми днями что-то готовила
на кухне, несмотря на внешнюю безобидность, на счету этой пары было
столько же преступлений, сколько у всех членов банды вместе взятых. Эспри
был хладнокровным, безжалостным убийцей, которого никогда ничего не
трогало. А среди скупщиков и укрывателей краденого не было никого, равного
Мирей.
Кабрис как всегда горячо поддержал патрона.
- Я уверен, что вы не ошиблись, патрон. Ведь Кастанье даже не счел
нужным скрыть свои намерения - убрать всех нас, набрать новую банду, а
потом самому ее возглавить. Он решил использовать эту историю на
перевале... Теперь смерть Мариуса вполне понятна. У него не было причин
остерегаться своего товарища. А вы помните, как эта мразь говорила о
Бандежене, с какой дрожью в голосе? Дерьмо! Бедняга Барнабе тоже ни о чем
не подозревал... Какая дрянь, а! Это омерзительно!
И Фред, хладнокровно расстрелявший трех человек, мирно игравших в
карты, разразился благородным негодованием на то, что один бандит предал
другого бандита.
- Но если Кастанье убил Мариуса, почему он так упорно настаивал, что
его смерть - не несчастный случай? - спросил Бероль.
- Потому что он хотел, чтобы мы поверили, что нас преследует
неизвестный враг, - ответил Фред. - Так легче убрать нас всех.
- В таком случае остается только убрать Полена, - сказал Жозе. - И
как можно быстрее.
- Вы забываете одну вещь, ребята, - вмешался Эспри. - Одну очень
неприятную вещь.
- Какую еще вещь?
- Письмо, которое попадет в полицию, как только с Поленом что-нибудь
случится.
- Это блеф!
- А где гарантия, что это блеф?
- Да, гарантий нет, - нерешительно произнес Фред.
- Значит нам придется пока оставить Кастанье в покое и быть предельно
осторожными.
- Он убил наших друзей, а мы...
- Сейчас свою шкуру нужно спасать, Фред, - мрачно произнес Эспри. -
Но если ты пойдешь в полицию и заявишь, что это ты укокошил тех троих на
перевале, даю тебе слово, я прикончу Полена через час после твоего ареста.
- Ну ты выдумаешь!
- А почему бы нам не рискнуть? - буркнул Бероль. - До сих пор мы
только и делали, что рисковали.
- Можно рисковать, когда есть хоть какой-то шанс, - спокойно заметил
Эспри. - Но если Кастанье действительно написал письмо, то у нас не будет
ни единого шанса, когда полиция нас схватит. Ты слышишь, ни единого!
Значит надо сидеть тихо и ждать. Теперь мы предупреждены, и он не застанет
нас врасплох.

Не успев остыть после ссоры с Анжелиной, Сервион ворвался в свой
кабинет и сразу же вызвал Кастелле.
- Надеюсь, вы уже в курсе?
- Вы имеете в виду смерть Пелиссана? Да, патрон.
- Приведите сюда сторожа. Я хочу, чтобы он рассказал о старухах,
которых видел в саду.
- Вы думаете...
- Не ваше дело, о чем я думаю! Делайте то, что вам велят!
Поджидая Кастелле, комиссар перебирал кучу административных бумаг,
валявшихся у него на столе. Он начал было читать их, но никак не мог
сосредоточиться. Сейчас он был абсолютно убежден в том, что Бандежена и
Пелиссана убили обитатели "малой Корсики". Он, правда, не мог себе
представить, как им это удалось. Кто-то очень обдуманно и хитро ведет
вендетту. Кто же? Кроме этой лгуньи Базилии, которая утверждает, что не
знает, кто убил ее родных, больше некому.
В сердце Сервиона боролись противоречивые чувства. С одной стороны,
его возмущало, что кто-то осмелился взять на себя роль правосудия. А с
другой стороны, ему было тревожно при мысли, что придется арестовать
людей, которых он любит и в глубине души оправдывает.
Анжелина права. Его поднимут на смех, если он арестует этих дедушек и
бабушек. И общественное мнение, судя по всему, будет на стороне мстителей,
которым, несмотря на всякие ревматизмы, артриты и немощь, удалось
расправиться с бандитами, с которыми полиция ничего не могла поделать.
Вошел Кастелле, подталкивая перепуганного сторожа. Увидев Луи Вийара,
Сервион спросил его без всяких предисловий:
- Вы заявили, что незадолго перед приходом человека, которого вы
нашли мертвым, вы видели двух старых женщин.
- Да, господин комиссар.
- Вы могли бы их описать?
- Ну... это довольно трудно... Я не очень хорошо их рассмотрел...
- То есть как?
- У них лица были закутаны платками...
- А как они выглядели?
- Ну... как все старухи...
- Если вы не видели их лиц, откуда вы знаете, что они старухи?
- Ну... походка... опущенные плечи... Ну, я не знаю.
- А это не могли быть молодые женщины, переодетые старухами?
- Может быть, конечно... Хотя не думаю...
- Скажите, месье Вийар, вас не удивило, что они кутали лица в платки?
- Нет.
- Но ведь странно, что женщины так закутаны, а?
- О, господин комиссар, в некоторых районах это обычай. На Корсике,
например.
Именно этих слов ждал и боялся комиссар.
- Месье Вийар, вы могли бы подойти сюда к 3 часам?
- Если начальство разрешит.
- Это я беру на себя.
- В таком случае я к вашим услугам, господин комиссар.
- Благодарю вас. До встречи.
Как только Кастелле закрыл за посетителем дверь, Оноре спросил:
- Полагаю, теперь вы уже не сомневаетесь, что это сделали они?
Он не стал уточнять, на что он намекает.
- Но...
- В заключении медэкспертизы говорится, что у Пелиссана череп разбит
тяжелым тупым предметом... Так что не обязательно быть очень сильным.
- И Пелиссан спокойно сидел и ждал, когда его ударят?
- А кто вам сказал, что он видел убийцу? Возможно, он разговаривал с
ее сообщницей, а удар был нанесен сзади...
- Это только предположения, патрон.
- А мы постараемся превратить их в доказательства! Кастелле, в 2 часа
вы поедете в "малую Корсику" и привезете мне всех: Базилию, Поджио,
Пастореккиа, Прато и Мурато. Всех, слышите?

Голова Жозе Бероля была так примитивно устроена, что в ней
уменьшались всего несколько принципов, которым он верно следовал, чего бы
это ему не стоило. Это был бандит с мышлением крестьянина. Он убивал так
же старательно и основательно, как пахал бы землю. И самым главным его
принципом была верность. Стукачи были для него отбросами человечества, а
предательство - худшим из преступлений. Поэтому он ничего не понял в
рассуждениях Эспри, который требовал оставить Кастанье в покое. Кастанье
убил друзей, доверявших ему. При мысли об этом красный туман застилал
глаза Бероля. Как же можно простить Полена, пусть даже из соображений
собственной безопасности.
Бероль знал, что патрон назначил Эспри своим заместителем,
следовательно его нужно слушаться. А Жозе привык подчиняться. Он
подчинялся Кабрису, когда тот велел ему ехать на перевал Вильфранш. Он
стрелял в женщину и мужчин, игравших в карты, потому что ему так велели.
Он не чувствовал гордости за свой поступок, но и угрызений совести тоже не
испытывал. А вот предательство Кастанье потрясло его. Он несколько часов
просидел дома, размышляя об этом, и решил впервые в жизни ослушаться
своего патрона. Жозе решил убить Полена.

Глянув на стариков, выстроившихся перед ним, Сервион с трудом скрыл
волнение. Эти испещренные морщинами лица, живые глаза, смотревшие из-под
тяжелых век, сгорбленные тела вызывали у комиссара смутную нежность. Он
хотел бы обнять их, чтобы они поняли, как он любит их. Он хотел объяснить,
что все, что он делает, он делает для них и ради них. Но он нахмурился и
строго спросил:
- Ну что, вы довольны собой?
Старики держались за руки, как бы поддерживая друг друга. Комиссар
почувствовал комок в горле и быстро заморгал, чтобы скрыть набежавшие
слезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15