.. О, разрешите мне повесить ваши плащи у огня. – Она остановилась и принялась внимательно разглядывать Гариона. – Слишком большой меч для юноши, – отметила она, заметив рукоять, торчащую из-за плеча. – Поставь его в угол, король Белгарион. Здесь не с кем сражаться.
Гарион вежливо наклонил голову и передал ей свой плащ.
Еще одна, размером поменьше, кикимора выскочила откуда-то с тряпкой в лапах и принялась тщательно вытирать воду, которая капала с плащей, осуждающе что-то тараторя.
– Вы должны извинить Поппи, – улыбнулась Вордай. – Она помешана на чистоте. Я иногда думаю, что, оставь её одну, она выскоблит пол до дыр.
– Они изменились, Вордай, – серьезно проговорил Белгарат, садясь за стол.
– Конечно, – ответила царица болот, подходя к очагу и помешивая булькающую жидкость. – Я слежу за ними много лет. Они давно не те, что были раньше, когда я пришла сюда.
– Не следовало приручать их.
– Я уже слышала это… от тебя и Полгары. Кстати, как она поживает?
– Сейчас, наверное, рвет и мечет. Мы сбежали из цитадели в Райве, не предупредив её, а такие вещи ей не по нутру.
– Полгара такой родилась.
– Здесь, пожалуй, я с тобой соглашусь.
– Завтрак готов.
Она подхватила чугунок ухватом и поставила его на стол. Поппи торопливо направилась к буфету, стоящему у дальней стены, и вернулась со стопкой деревянных мисок, затем принесла ложки. её большие глаза блестели, и она, не умолкая, говорила на своем языке с гостями.
– Она говорит, чтобы вы не бросали крошки на чистый пол, – перевела Вордай, вынимая хлеб из печи. – Крошки выводят её из себя.
– Мы постараемся, – пообещал Белгарат.
Еда Гариону показалась необычной. Похлебка с крупными кусками рыбы была приправлена необычными растениями. На вкус похлебка оказалась восхитительной. Окончив есть, он с неохотой заключил, что Вордай по кулинарной части мало чем уступит тете Пол.
– Отлично, Вордай, – поблагодарил Белгарат, отодвигая пустую миску в сторону. – А теперь, я так думаю, перейдем к делу. Для чего мы потребовались тебе?
– Захотелось поговорить, – призналась она. – Меня не часто балуют вниманием люди, а разговор – хороший способ скоротать дождливое утро. Что привело вас в болота?
– Пророчество, Вордай… в отличие, порой, от нас. Райвенский король вернулся, а Торак зашевелился во сне.
– А… – протянула она без всякого интереса.
– Око Олдура в мече Белгариона. Недалек тот день, когда Дитя Света и Дитя Тьмы встретятся. Мы готовимся к этой встрече, и все человечество ожидает его исхода.
– За исключением меня, Белгарат. – Она долго и пристально глядела на него. – Судьба человечества не очень-то меня интересует. Если ты не забыл, триста лет назад это самое человечество меня прогнало.
– Те люди давно умерли, Вордай.
– Но их потомки ничем не лучше. Могу я войти в любую деревню в Драснии и сказать людям, кто я есть, не опасаясь, что меня забросают камнями?
– Деревенские жители везде одинаковы, мадам, – вставил Силк. – Провинциальны, грубы и суеверны. Но не все люди таковы.
– Все люди одинаковы, принц Келдар, – не согласилась она. – Когда я была молода, я попыталась помочь людям в моей деревне, но вскоре смерть каждой коровы и любую болезнь начали приписывать мне. В меня стали швырять камни и пытались притащить обратно в деревню, чтобы сжечь на костре. У них был бы большой праздник, если бы мне не удалось убежать и укрыться тут. Вот почему мне нет дела до людей.
– Не стоило действовать столь открыто, – возразил Белгарат. – Люди предпочитают не верить в такого рода вещи. В сердце человека полно гадостей, от которых кровь стынет в жилах, и все, что хоть отчасти не соответствует здравому смыслу, вызывает желание это уничтожить.
– В своей деревне я испытала на собственной шкуре, что это не только желание, – ответила она с каким-то мрачным удовлетворением.
– Чем же дело кончилось? – спросил заинтригованный Белгарион.
– Там пошел дождь, – ответила ему Вордай, загадочно улыбаясь.
– И только?
– Этого вполне достаточно. Он шел в течение пяти лет, король Белгарион… в только в этой деревне. За сто ярдов от крайних домов сияло солнце, но над самой деревней шел нескончаемый дождь Дважды они пытались переехать, но дождь преследовал их. Наконец они все разъехались кто куда. Но, насколько я знаю, кое-кто из их предков продолжает кочевую жизнь.
– Вы шутите, – усмехнулся Силк.
– Вовсе нет, – улыбнулась она. – Вы предпочитаете одному верить, а другому не верить, принц Келдар. Вы же сами отправились в далекое путешествие в компании Белгарата-волшебника. Я уверена, что вы верите в его силу, хотя не признаете какую-то ведьму с болот.
Силк молчал, не зная, что возразить.
– Я самая настоящая ведьма, принц Келдар. Вам нужны доказательства? Пожалуйста. Впрочем, вам это не очень понравится. Людям редко это нравится.
– Давай перейдем к делу, Вордай, – сказал Белгарат. – Что ты хотела?
– Я перехожу к сути, Белгарат, – ответила она. – Укрывшись в болотах, я нашла моих маленьких друзей. – Она нежно погладила пушистую мордочку Поппи, и Поппи с довольным видом уткнулась в её руку. – Сначала они меня боялись, но потом перестали бояться и начали приносить мне рыбу… и цветы как знаки внимания и дружбы, в которых я в то время так нуждалась. Из благодарности я переделала их немного.
– Этого ты не должна была делать, ты знаешь, – грустно сказал старик.
– Должна… не должна – эти слова для меня теперь мало что значат, – пожав плечами, ответила колдунья.
– На это не отважились даже боги.
– У богов свои развлечения. – Женщина в упор посмотрела на него. – Я предупреждала тебя, Белгарат… много лет. Я знала, что рано или поздно ты опять придешь в болота. Эта встреча, о которой ты говорил, очень важна для тебя, признайся?
– Она – самое важное событие в истории мира.
– Это твоя точка зрения, я так полагаю. Тебе, случайно, не нужна моя помощь?
– Думаю, справимся сами, Вордай.
– Возможно… но как ты собираешься выбраться из этих болот?
Он внимательно посмотрел на нее.
– Я могу указать дорогу к сухой земле на краю топи… или могу сделать так, что вы вечно будете блуждать по болотам, и тогда встреча, которой ты придаешь такое большое значение, не состоится, не так ли? Возникает очень интересная ситуация. Что ты на это скажешь?
Глаза Белгарата сузились.
– Я установила, что когда люди общаются между собой, то обычно чем-то обмениваются, – добавила она, улыбаясь. – Что-то на что-то. Ничего на ничего. Условие, по-моему, вполне разумное.
– Так что ты хочешь?
– Кикиморы – мои друзья, – ответила она. – Для меня они – дети. Но люди смотрят на них, как на зверей, из-за их ценного меха. Они ловят их, Белгарат, и убивают. Красивым женщинам в Бокторе и Коту нравится рядиться в шкуры моих детей, и они не думают, как это огорчает меня. Они называют моих детей животными и приходят охотиться на них в болота.
– Они и есть животные, Вордай, – мягко сказал он.
– Теперь нет. – Бессознательно она положила руку на спину Поппи. – Может, ты был прав, когда говорил, что мне не следовало делать это, но теперь уже ничего не изменишь – Она вздохнула. – Я ведьма, Белгарат, – продолжала она, – не чародейка. Моя жизнь имеет начало и конец и близится к своему концу, как мне кажется… Я не буду жить вечно, как ты или Полгара. Я уже прожила несколько сот лет и очень устала от жизни. Но пока я жива, я не допущу людей в болота. А когда меня не станет, мои дети останутся без зашиты.
– Ты хочешь, чтобы я позаботился о них?
– Нет, Белгарат. Ты слишком занят, а порой забываешь об обещаниях, которые не хочешь сдерживать. Я хочу, чтобы ты сделал одну вещь… чтобы раз и навсегда люди перестали считать кикимор животными.
Его глаза расширились, когда он понял, о чем она просит.
– Я хочу, чтобы ты дал моим детям дар речи, – сказала Вордай. – Мне это не по силам. Мое колдовство не распространяется так далеко. Только чародей может заставить их говорить.
– Вордай!
– Это моя цена, Белгарат, – твердо произнесла она. – Вот во что тебе обойдется моя помощь. Выбирай.


Глава 19

В ту ночь они спали в доме Вордай, и Гариону опять спалось очень плохо – не давало покоя условие болотной ведьмы. Он знал, что вмешательство в дела природы может иметь далеко идущие последствия, и если выполнить просьбу Вордай – это навсегда уничтожит границу, отделяющую животных от людей. Последствия такого шага предсказать было нельзя. Существовали, кроме того, и другие проблемы. Вполне возможно, что Белгарат не способен сделать то, что требует от него Вордай. Гарион был почти уверен, что его дедушка не пытался использовать свою силу с тех пор, как несколько месяцев назад с ним случился обморок, и то, что хотела от него Вордай, могло отказаться непосильным для старика.
Что случится с Белгаратом, если он попытается и потерпит неудачу? Как это отразится на нем? Не одолеют ли чародея сомнения, которые навсегда лишат его способности восстановить свои силы? Гарион отчаянно пытался найти выход, как бы предупредить деда, не вызвав у него подозрений.
Вместе с тем было совершенно необходимо выбраться из этих болот. И хотя Гарион отнюдь не стремился к встрече с Тораком, он понимал, что это единственный выход. Встречу нельзя будет откладывать бесконечно. Если не успеть, то мир будет ввергнут в пучину войны, которую они все изо всех сил стараются предотвратить. Угроза Вордай продержать их здесь, на болотах, до тех пор, пока Белгарат не заплатит положенную цену, повисла не только над ними, но и над всем миром. Судьба всего человечества сейчас оказалась в руках этой женщины. Как ни старался Гарион, он так и не смог придумать способ, чтобы не подвергать страшному испытанию Белгарата. Обратись Вордай к нему, Гариону, с такой просьбой, он даже не знал бы, с чего начать. Если это дело и выполнимо, то только его дедушка способен на такое… если, конечно, болезнь не лишила его силы…
Над болотами, подернутыми туманом, рассвело. Белгарат поднялся и подошел к костру, задумчиво глядя на пляшущие языки пламени.
– Ну что? – спросила его Вордай. – Ты решил?
– Ты не права, Вордай, – ответил он. – Природа против этого.
– Я ближе к природе, чем ты, Белгарат. Колдуньи живут в тесной связи с ней, в отличие от чародеев. Я ощущаю смену времен года кровью, и земля живет под моими ногами. Я не слышу её плача. Природа любит все свои создания, и она скорбит, когда исчезают мои кикиморы, так же как и я… Но это так, к слову. Даже если горные кручи возопят против этого, я не уступлю.
Силк и Гарион обменялись быстрыми взглядами. Лицо маленького драснийца было таким же озабоченным, как у Белгарата.
– Можно ли назвать кикимор зверями? – продолжала Вордай, указывая туда, где спала Поппи, аккуратно сложив передние лапы, как маленькие руки. Тупик неслышно проскользнул в дом с охапкой мокрых от росы болотных цветов. Неслышно двигаясь по комнате, он положил их возле спящей Поппи, и один цветок осторожно вложил в её открытую руку. Затем со смешным выражением на морде сел на задние лапы и стал ждать, когда она проснется.
Поппи зашевелилась, потянулась и зевнула. Она поднесла цветок к черному носику и, понюхав, с любовью посмотрела на сидящего рядом Тупика. Потом, издав радостный писк, они вместе бросились в холодную воду наводить утренний туалет.
– Это свадебный ритуал, – пояснила Вордай. – Тупик хочет, чтобы Поппи стала его подругой, и принятие подарков означает, что она к нему хорошо относится. Так будет продолжаться довольно долго, затем они уплывут вместе в озеро на неделю, а когда вернутся, то уже будут неразлучны всю жизнь. Их поведение не очень-то отличается от того, как ведут себя молодые люди.
Слова Вордай сильно взволновали Белгарата, и он молчал, не находя подходящих слов.
– Посмотри сюда, – продолжала она, указывая через окно на группу молодых кикимор, резвящихся на лужайке. Они сделали из моха мяч и быстро передавали его друг другу по кругу, увлеченные игрой. – Разве не мог бы человеческий ребенок присоединиться к ним и чувствовать себя среди них своим? – настойчиво спросила она.
Неподалеку от малышей взрослая кикимора качала спящего детеныша, нежно прижимая к себе.
– Разве материнство не везде одинаково? – опять спросила Вордай. – Разве эти дети отличаются от детей человека? Правда, они ведут себя более прилично, честно и любят друг друга.
– Хорошо, Вордай, – вздохнул Белгарат, – ты убедила меня. Я допускаю, что кикиморы более приятные создания, чем люди. Я только не знаю, станут ли они лучше, обретя дар речи, но если ты утверждаешь…
– Ну что, ты решился?
– Я поступаю не правильно, но попытаюсь тебе помочь. Ведь на самом деле у меня небогатый выбор, да?
– Да, – ответила она, – не очень. Тебе ничего не нужно? У меня есть все необходимые принадлежности и зелья.
– Чародеям они ни к чему. Это ведьмам необходимо вызывать духов, а мы работаем иначе. Как-нибудь на досуге я объясню тебе разницу. – Он встал. – Свое решение ты, конечно, не изменишь?
– Нет, Белгарат!
– Понятно, – снова вздохнул он. – Я скоро вернусь. – Он медленно повернулся и скрылся в утреннем тумане.
В наступившей тишине Гарион внимательно следил за Вордай, надеясь отыскать на её лице признаки нерешительности. Ему подумалось, что, не будь она так безрассудно упряма, он мог бы объяснить ей ситуацию и убедить её уступить Но болотная ведьма нервно ходила по комнате, рассеянно беря вещи и снова ставя их на прежнее место, очевидно не в силах унять волнение.
– Ты знаешь, это может доконать его, – прервал молчание Гарион. Прямота может оказаться эффективной там, где другие средства убеждения не помогают.
– Ты о чем? – строго спросила она.
– Прошлой зимой он серьезно заболел, – ответил Гарион. – Они с Ктачиком схватились в смертельной схватке за право обладать Оком. Ктачик был уничтожен, но и Белгарат едва выжил. Вполне возможно, что его силу воли подорвала болезнь
– Почему ты нас не предупредил? – воскликнул Силк.
– Тетя Пол сказала, чтобы мы не смели делать этого, – продолжал Гарион.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45