У каждого своя манера
– Они подшучивают надо мной… Энхег, Родар… другие. Я постоянно слышу их насмешливые замечания, когда хочу принять какое-то решение.
– Я бы так не переживал из-за этого, Белгарион. Они – олорны, а олорны не относятся к королям серьезно. Короли подсмеиваются друг над другом тоже. Можно сказать, что пока они шутят, все хорошо, но когда перейдут на серьезные и официальные отношения знай – ты в беде.
– Я не подумал об этом, – признался Гарион.
– Со временем привыкнешь, – успокоил его Бренд.
После разговора с Брендом у Гариона как будто камень с души свалился. Под охраной гвардии он направился обратно в свои покои, но на полпути передумал и пошел проведать тетю Пол. Когда он вошел к ней, то увидел тихо сидящую Адару, которая наблюдала за тем, как тетя Пол старательно штопает старую тунику Гариона. Девушка встала и присела в реверансе.
– Прошу тебя, Адара, – обиженно протянул он, – не делай этого, когда мы одни. Я уже устал от этого, – он махнул рукой в сторону приемных залов замка.
– Как будет угодно вашему величеству, – ответила она.
– И прошу тебя, не называй меня больше так. Для тебя я остаюсь Гарионом.
Она серьезно посмотрела на него своими спокойными прекрасными глазами и возразила:
– Нет, брат, отныне ты не будешь просто «Гарионом». Он вздохнул, осознавая всю правду сказанного ею.
– Прошу извинить меня, – продолжала она, – но я должна идти к королеве Сайлар. Ей нездоровится, и она говорит, что ей легче, когда я рядом.
– Нам всем легче, когда ты рядом с нами, – сказал Гарион, не задумываясь.
Она тепло и нежно улыбнулась ему.
– Как-никак он не так безнадежен, – заметила тетя Пол, ловко орудуя иголкой.
Адара взглянула на Гариона и заметила:
– Он никогда не был безнадежен, леди Полгара. – Склонила голову и вышла из комнаты.
Гарион принялся мерить комнату шагами, потом бросился в кресло. Столько всего произошло за день! Он внезапно почувствовал, что весь мир буквально ополчился против него.
Тетя Пол продолжала как ни в чем не бывало работать.
– Зачем ты занимаешься этой ерундой? – не выдержал Гарион. – Мне никогда уже не понадобится эта вещь.
– Её надо починить, дорогой, – не повышая голоса, ответила она.
– Есть сотни людей, которые за тебя сделают эту работу.
– Я предпочитаю делать её сама.
– Оставь это и давай поговорим. Тетя Пол прекратила штопать тунику и вопросительно подняла глаза.
– И что же хотело обсудить ваше величество?
– Тетя! – изумленно воскликнул Гарион. – Это уж слишком!
– В таком случае перестань приказывать, – посоветовала она, снова принимаясь за тунику.
Гарион несколько минут следил за ней, не зная, что сказать, потом, разбираемый любопытством, все же спросил:
– Почему ты делаешь это, тетя Пол? Ведь никто её больше не наденет, и, выходит, ты зря стараешься.
– Я коротаю время, дорогой, – напомнила она. Потом, оторвавшись от шитья, посмотрела на него, подняла тунику левой рукой, а указательным пальцем правой медленно провела по шву. Гарион ощутил прилив очень яркого импульса света и услышал звук, похожий на шипение. Разорванное место само собой исчезло, словно его и не бывало.
– Теперь ты видишь, насколько бесполезна моя работа, – заявила она.
– Но почему ты занимаешься этим?
– Потому что мне нравится, дорогой, – ответила она, резким движением снова разрывая материю, беря иглу и вновь принимаясь за дело. – Руки и глаза заняты, а голова остается свободной для размышлений. Таким образом я отдыхаю.
– Иногда я не могу тебя понять, тетя Пол.
– Да, дорогой, я знаю.
Гарион принялся ходить по комнате, затем неожиданно опустился на колени перед ней и, отодвинув в сторону столик с шитьем, положил голову ей на колени.
– О, тетя Пол, – вымолвил он, задыхаясь от слез.
– В чем дело, дорогой? – спросила она, гладя его по волосам.
– Я так одинок.
– И это все?
Он поднял голову и недоуменно уставился на нее, никак не ожидая услышать такое.
– Все одиноки, дорогой, – объяснила она, обнимая его голову. – Мы общаемся с людьми очень малое время и снова остаемся со своим одиночеством. Со временем ты привыкнешь к нему.
– Никто уже не говорит со мной так, как бывало. Только и слышишь: «Ваше величество, ваше величество».
– Все-таки ты король.
– Но я не хочу им быть.
– Очень плохо. Тебе написано на роду им стать, и ничего тут не поделаешь. Тебе никто не рассказывал о принце Гареде?
– Нет. А кто он такой?
– Только ему удалось выжить во время резни, устроенной найсанскими головорезами, которые убили короля Горека и его семью. Он спасся, бросившись в море.
– Сколько ему было лет?
– Шесть. Очень смелый мальчик. Все решили, что он утонул в морской пучине. Мы с твоим дедушкой всячески поддерживали это мнение и в течение тринадцати столетий прятали потомков принца Гареда. Из поколения в поколение они жили в тихой глуши с одной-единственной целью: посадить на трон тебя… а теперь ты утверждаешь, что не хочешь быть королем.
– Все равно я никого из них не знаю, – угрюмо пробормотал Гарион, понимая, что говорить этого не стоит, но ничего не мог с собой поделать.
– А тебе было бы легче, если бы ты их знал? Этот вопрос озадачил Гариона.
– Впрочем, может и легче. – Она отложила свою работу в сторону и встала. – Пойдем, – сказала Полгара и подвела его к высокому окну. Окно выходило на раскинувшийся далеко внизу город. В одном месте, где балкон примыкал к треснувшему водостоку, вода, скопившаяся за осень и зиму, замерзла и сверкающее ледяное покрывало раскинулось по балкону.
Тетя Пол открыла задвижку и распахнула створки окна. От ворвавшегося холодного ветра затрепетало пламя свечей.
– Смотри на лед, – сказала она, указывая на сверкающую черноту. – Смотри внимательно.
Он взглянул туда и снова ощутил, как неведомая сила проникает в его сознание.
Что-то мелькнуло на поверхности льда… бесформенное, но приобретающее очертания и становящееся все более отчетливым. Перед ним стояла женщина с бледным лицом… очень красивая… улыбающаяся. Она выглядела совсем молодо, и её глаза были устремлены на Гариона.
– Мой ребенок, – шептали её губы, – мой маленький Гарион.
Гарион затрясся и прошептал:
– Мама?!
– Как ты вырос! – продолжали безмолвно твердить её губы. – Почти взрослый мужчина!
– И король, Илдера, – поведала призраку тетя Пол на своем неслышном языке.
– Значит, это он избранник, – радостно произнесла женщина. – Я так и знала. Я чувствовала это, когда носила его под сердцем.
Рядом с первой тенью возникла вторая: высокий молодой человек с темными волосами и удивительно знакомым лицом. Гарион не мог не узнать в нем себя.
– Здравствуй, Белгарион, сын мой! – обратился к нему второй образ.
– Отец… – ответил Гарион, не зная, как быть
– Благословляем тебя, Гарион, – произнес второй призрак, и обе тени начали растворяться.
– Я отомстил за вас, отец! – успел прокричать Гарион. Ему почему-то показалось это важным. Впрочем, отец мог его и не слышать.
Тетя Пол стояла, прислонившись к оконной раме, с выражением крайнего утомления на лице.
– Тебе плохо? – с беспокойством спросил её Гарион.
– Такие вещи не проходят бесследно, дорогой, – ответила она, устало проводя рукой по лицу.
Но вот в глубине темнеющего льда мелькнуло что-то, и возникла знакомая тень голубой волчицы, которая вместе с Белгаратом напала на элдрака Грула в горах Алголанда. Волчица села на задние лапы и какое-то время смотрела на них, потом обернулась снежно-белой совой и, наконец, женщиной с рыжевато-коричневыми волосами и золотистыми глазами. Её лицо удивительно походило на лицо тети Пол, и Гарион невольно обернулся, сравнивая их.
– Ты оставила его открытым, Полгара, – заметила золотоглазая женщина. Её голос был мягким и теплым, как летний вечер.
– Да, мама, – ответила тетя Пол. – Сейчас закрою.
– Я только рада этому, Полгара, – сказала дочери женщина-волчица. – Мне представилась возможность встретиться с ним еще раз. – Она посмотрела в глаза Гариона и заметила:
– Два-три штриха. Что-то в разрезе глаз и в уголках губ. Он знает?
– Не все, мама.
– Может, оно и к лучшему, – заключила Полидра.
Из черной глубины возникла новая фигура: еще одна женщина с волосами, как солнечный свет, и лицом, еще более похожим на лицо тети, которая сказала:
– Полгара, моя дорогая сестра.
– Белдаран, – ответила тетя Пол голосом, преисполненным нежной любви.
– И Белгарион, – продолжала прапрародительница Гариона, – цветок моей любви и Райве.
– Наши благословения также, Белгарион, – пожелала Полидра. – А теперь прощайте, но помните, что мы вас любим. – В следующее мгновение их не стало.
– Ну что, полегчало? – спросила тетя Пол. её голос дрожал, а в глазах стояли слезы.
Гарион, слишком взволнованный увиденным и услышанным, только кивнул головой.
– Я рада, что мои труды не пропали даром. Пожалуйста, закрой окно, дорогой, а то мы все замерзнем.


Глава 14

Был первый день весны, и король Райве Белгарион страшно нервничал. Растущее беспокойство вызывало приближающееся шестнадцатилетние принцессы Се'Недры, и когда знаменательный день наступил, он совсем потерял голову. К тому же Выяснилось, что темно-синий парчовый костюм, над которым неделю трудились с полдюжины портных, сидел плохo, жал в плечах, а жесткий воротник резал шею. В тот день золотая корона казалась особенно тяжелой, а трон еще более неудобным.
Зал райвенского короля был богато украшен в связи с наступающим торжеством, но даже флаги и гирлянды из первых весенних цветов не могли скрыть мрачной торжественности большого тронного зала. Толпившаяся знать, однако, весело болтала и смеялась, словно ничего значительного и не происходило. Гарион завидовал их беспечности и со страхом думал, что же с ним будет.
Тетя Пол стояла по левую сторону трона, облаченная в новую серебряную мантию и с серебряной диадемой на голове. Белгарат переминался с ноги на ногу справа в новом зеленом костюме, который он уже успел помять.
– Не крутись, – спокойно сказала тетя Пол Гариону.
– Тебе легко говорить
– Постарайся не думать об этом, – посоветовал Белгарат. – Церемония не столь уж длительная.
Затем Бренд, с совершенно удрученным видом, вошел в зал через боковую дверь и направился к возвышению, на котором был установлен трон.
– У ворот цитадели, ваше величество, найсанец, – тихо проговорил он. – Он утверждает, что является посланником королевы Солмиссры и что прибыл на церемонию совершеннолетия.
– Разве такое возможно? – обратился Гарион к тете Пол, испуганный неожиданным известием.
– Полагаю, что да, – ответила она. – Скорее всего это дипломатический ход. Подозреваю, что найсанцы предпочли бы сохранить положение Солмиссры в секрете.
– Что мне делать? – спросил Гарион.
– Впустить, – ответил Белгарат.
– Сюда? – изумленно спросил Бренд. – Найсанец в тронном зале?! Белгарат, ты шутишь?
– Гарион – Повелитель Запада, Бренд, – продолжал старик, – а значит, и Найссы. Я не думаю, что люди-змеи когда-либо окажутся нам полезны, но, по крайней мере, будем с ними вежливы.
На лице Бренда отразилось неудовольствие.
– Каким будет решение вашего величества? – спросил он Гариона.
– Я думаю… – заколебался Гарион. – Надо впустить его.
– Отбрось колебания, Гарион, – решительно сказала тетя Пол.
– Извини, – быстро проговорил Гарион.
– И не извиняйся, – добавила она. – Короли не должны ни перед кем извиняться.
Он беспомощно взглянул на нее, затем повернулся к Бренду и уже спокойным тоном сказал:
– Передайте эмиссару Найссы: пусть присоединяется к нам.
– Кстати, Бренд, – заметил Белгарат. – Имей в виду: найсанец обладает посольским статусом, и произойдет серьезное нарушение протокола, если он неожиданно умрет.
Бренд церемонно поклонился, повернулся и вышел из зала.
– Без этого нельзя было обойтись, отец?
– Старые обиды нелегко забываются, Пол. Иногда лучше сразу поставить все точки над «и», чтобы потом избежать недоразумений.
Когда эмиссар королевы-змеи появился в зале, Гарион вздрогнул от неожиданности. Это был Сэйди, главный евнух дворца Солмиссры. На худом человеке с глазами мертвеца и бритым черепом было обычное для жителя его страны переливающееся сине-зелеными тонами одеяние. Отвешивая сложные поклоны, он приблизился к трону и проговорил своим странным контральто:
– Приветствия его величеству Белгариону из Райве от Вечно живущей Солмиссры, королевы людей-змей.
– Добро пожаловать, Сэйди, – официально ответил Гарион.
– Моя королева шлет свои поздравления по случаю такого счастливого дня, – продолжал Сэйди.
– Неужели она шлет? – с иронией спросил Гарион.
– Нет, ваше величество, – ничуть не смущаясь, произнес Сэйди. – Но я уверен, что послала бы, если б понимала, что происходит.
– Как она? – Гарион вспомнил об ужасном превращении, испытанном Солмиссрой.
– Не очень хорошо, – признался Сэйди. – Конечно, нас это не удивляет. К счастью, она отсыпается неделю другую после кормления. Она линяла в прошлом месяце, и от этого страшно нервничала. – Он закатил глаза к потолку, пробормотав:
– Это был какой то кошмар. Она успела укусить трех слуг, которые, само собой разумеется, тут же умерли.
– Она ядовита? – испуганно спросил Гарион.
– Она всегда была ядовита, ваше величество.
– Я не это имел в виду.
– Простите мне мою маленькую шутку, – извинился Сэйди. – Судя по мучениям людей, которых она укусила, можно сделать вывод, что по крайней мере она раз в десять ядовитее кобры.
– Она очень страдает? – Гарион почувствовал странное чувство жалости к королеве, которая изменила свой внешний облик.
– Трудно утверждать наверняка, ваше величество, – бесстрастно ответил Сэйди. – Невозможно угадать, что чувствует змея, вы понимаете. Научившись передавать нам свои пожелания, она смирится с новой формой. Мы кормим и содержим её в чистоте. До тех пор, пока перед ней стоит зеркало и имеется кто-то, в кого можно вонзить зубки, когда у неё паршиво на душе, она довольна жизнью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45