Только не это заставило Дари вздрогнуть. Она узнала существ, сидевших на двух широких сиденьях. Узнала, потому что видела раньше – их или близких к ним. И таких же мертвых. Дари захлопнула дверь.
– Ханс? – Ее голос дрожал. – Ханс, ты слышишь меня?
– Слышу! Как дела?
– Плохо! Ханс, ты не поверишь, мы – на Марглоте! Я сейчас нашла двух марглотта. Я здесь, рядом с ними. И они мертвые. Мы опоздали.
* * *
Дари хотела показать находку Хансу, но он не мог бросить Бена одного. А молодая женщина сомневалась, что сможет оживить шестилапую машину и заставит ее подняться по склону холма – даже если преодолеет брезгливость и сдвинет труп с водительского кресла.
Пока Дари стояла и думала, что делать, пошел дождь. Огромные тяжелые капли сыпались с неба все чаще и чаще. Лэнг захлопнула шлем, снова открыла дверь машины и решительно забралась внутрь.
Поверхностный осмотр трупов мало что дал. Похоже, смерть застигла их мгновенно и неожиданно. Когтистые конечности водителя по-прежнему лежали на рычагах и педалях, а пассажир застыл на месте, не донеся до открытого рта какой-то круглый бурый предмет.
– Ханс, я не знаю, что тут у них стряслось, только произошло это очень быстро. Они умерли сразу, так и не узнав о случившемся.
– А опасности больше нет?
– Вряд ли. А что?
– Я вот думаю, где нам ночевать? Солнце садится, а дождь идет все сильнее. Я мог бы поднапрячься и перетащить Бена к тебе. Тогда мы проведем ночь со всеми удобствами внутри машины, под крышей.
Дари стало стыдно. Даже если Ханс и сможет донести Бена, то что произойдет при этом с переломанными костями раненого?
– Погоди, Ханс, я попробую разобраться с этой машиной – может, заставлю ее ходить.
Дари собралась с духом. Самым трудным оказалось убрать труп водителя. Марглотта были коротышками, ростом не больше метра, так что вес проблемы не представлял. Но когда Дари попыталась приподнять труп, его руки, сжимавшие рычаги, с треском оторвались. Они оказались хрупкими, как сухие ветки. Стиснув зубы, Дари перевалила мертвое тело через спинку сиденья и положила на пол в задней части кабины. Затем она втиснулась в кресло, стараясь не смотреть на сморщенную мумию, сидевшую рядом.
Система управления не должна была представлять сложности – если, конечно, принципы мышления марглотта не слишком отличались от человеческих. Состояние двигателя – другое дело. Кто знает, сколько машина простояла на дороге и какой источник энергии она использует? Судя по качеству дороги и внешнему виду аппарата, это скорее всего ископаемое топливо или накопитель энергии вроде маховика. Солнечные батареи, термоядерный синтез и сверхпроводящие кольца требовали другого уровня технологии. Была ли машина достаточно умной, чтобы самостоятельно прекратить расход энергии после остановки? На панели управления имелось два переключателя. Первый, как оказалось, управлял суставчатыми ногами машины – они вытянулись, подняв Лэнг высоко над дорогой. Поспешно вернув переключатель в прежнее положение, Дари нажала на другой и с облегчением услышала глухое урчание и ощутила вибрацию. Тело пассажира затряслось в такт, с него посыпались частицы высохшей кожи.
Дари была вовсе не в восторге от перспективы сидеть рядом с двумя рассыпавшимися на глазах трупами. Но что поделаешь – Ханс Ребка должен увидеть их, или хотя бы то, что от них останется. Исследовательница положила руки на рычаги, которые сжимал погибший марглотта, поставила ноги на педали и начала экспериментировать. Один рычаг регулировал скорость, два служили для поворотов налево и направо, и еще один – для полного разворота. Дари попробовала заставить машину идти вперед по дороге. Качающаяся походка была не лишена приятности и даже как-то успокаивала. Двигаться получалось не намного быстрее, чем пешком – впрочем, Дари не разобралась в способах переключения передач.
Вернувшись к месту, где она вышла на дорогу, молодая женщина повернула направо под прямым углом и двинулась к холму. Предстояла самая трудная часть пути – переход через быструю реку и подъем по склону холма. И с этим оказалось довольно просто справиться: в машине был механизм, автоматически меняющий длину ног, так что кабину не перекашивало.
Медленное движение немного раздражало, но через десять минут Дари остановила машину рядом с Хансом и Беном. Они сидели рядом, закрыв шлемы, чтобы укрыться от дождя, который превратился в ливень. Дари открыла дверь и впустила их внутрь. Бен уже очнулся. Он мог передвигаться, хоть и с трудом, придерживая бок со сломанными ребрами здоровой рукой.
Ханс Ребка сразу начал деловито осматривать трупы марглотта – он, по-видимому, совершенно не разделял предрассудков Дари.
– Ты права. Точно такие же, как мы видели в порту Миранды. И умерли, похоже, той же смертью. Ну что же, этим мы ничем не сможем помочь. – Ребка бесцеремонно поднял труп пассажира и положил его рядом с водителем в задней части машины. – По крайней мере все лучше, чем ночевать под дождем. Дари, садись на водительское сиденье, ты, Бен, – на место пассажира. Я устроюсь сзади.
– Рядом с трупами?
Капитан удивленно поднял брови.
– Ну да. Ты хочешь выбросить их наружу? Может, нам утром захочется провести вскрытие, а под дождем они за ночь совсем развалятся. Покойники и так не в лучшем виде.
Ханс говорил холодно и небрежно. Дари приходилось видеть его другим, но сейчас капитан не проявлял никаких признаков эмоций. Наверное, только таким и должен быть эксперт по чрезвычайным ситуациям. Сочувствие и человеколюбие – это по части Грейвса. По объему знаний никто не может превзойти Талли. Если вам нужна консультация по артефактам Строителей или способам общения с их слугами, то надо обращаться к самой Дари. А вот в опасной ситуации, угрожающей жизни, никого нет лучше Ханса Ребки. Потому что эмоции и высокие чувства – не лучшая подмога для быстрого принятия решений.
Бен устроился в кресле пассажира, Ханс возился с чем-то сзади, устраиваясь, Дари не решилась обернуться и посмотреть, что он делает. Она смотрела в окошко. Солнце опустилось еще ниже, почти коснувшись горизонта. День на Марглоте был длинный, и им предстояла такая же длинная ночь. Мокрая растительность блестела под дождем, который все лил и лил. Безрадостная картина. Сейчас нужно отдохнуть, а завтра придется решать вопрос с пищей – запасы скафандров скоро иссякнут. Еще неизвестно, могут ли люди выжить на Марглоте. Дари устремила невидящий взгляд в окошко. Она так устала, что ни о чем больше не могла думать. Неожиданно ее внимание привлек яркий луч света, пронзивший густые темные облака. Свет все нарастал, пока его столб не достиг нескольких метров в ширину.
– Ханс!
– Что?
Невероятно! Похоже, он заснул.
– Смотри! Там, перед машиной! Что-то происходит.
– Погоди… – Ханс выглянул из-за плеча Дари. – Что-то новое?
– Оно только сейчас появилось, я видела! Что это?
– Не знаю. Оно меняется…
Столб света начал укорачиваться, угасая с верхнего конца, в то время как нижняя его часть поднималась над землей и уплотнялась, приобретая определенную форму. В результате образовался сияющий эллипсоид – он висел над промокшей землей на высоте примерно трех метров, постепенно превращаясь в сферу. Сфера начала медленно опускаться – три метра, два, один… Наконец она коснулась земли и взорвалась, осветив окрестности ярчайшей вспышкой, от которой светочувствительные защитные стекла шлемов стали почти черными.
Когда путешественники снова прозрели, светящаяся сфера уже исчезла. Но не бесследно. Три человеческие фигуры в скафандрах сидели спиной к спине на склоне холма, вытянув ноги.
Дари с изумлением взирала, как одна из фигур медленно поднимается на ноги. Человек смотрел в другую сторону, и она не могла видеть его лица. Машину он, по-видимому, еще не заметил.
– Ну что ж, пожалуй, это можно назвать прогрессом, – произнес голос. – Когда ты только что был нигде, да еще в условиях почти тройной перегрузки, оказаться где-то уже неплохо. Что же касается того, зачем мы здесь…
Человек умолк, но Дари большего и не требовалось. Только один человек в рукаве Стрельца обладал таким глубоким звучным голосом.
Джулиан Грейвс.
Рядом с ним неуверенно поднимались на ноги еще двое – на их лицах было написано такое же удивление, какое испытывала Дари. Спутников советника она узнала сразу: Торран Век и Тери Даль.
Оставался только один вопрос. Зато самый важный. Его и задал Джулиан Грейвс, обращаясь к экспертам по выживанию. Правда, вопрос этот в равной мере относился и к Дари, Хансу и Бену – зачем они все оказались здесь?
Глава 24
Последние
На борту «Все – мое» царила растерянность. Его обитатели шушукались по углам. Каллик, Ж'мерлия и Архимед сбились в кучку – насколько это вообще достижимо, если имеешь дело с таким гигантом, как Архимед, – в двигательном отсеке корабля.
– Господин Ненда очень рассержен, – заявила Каллик. По ее тону было ясно, что она здесь главный источник информации о капитане.
– Он ругает нас? – испуганно спросил Ж'мерлия.
– Ты думаешь, он меня выпотрошит? – присоединился Архимед.
– С какой стати ему это делать? – удивилась Каллик.
– У зардалу это обычное проявление неудовольствия.
– Не советую тебе говорить об этом хозяину. Во всяком случае, он не сердится на тебя, и на нас тоже. – Многочисленные блестящие глазки Каллик зашевелились, проверяя, не приближается ли кто-нибудь. – Он ругает Клавдия. И Синару Беллсток.
– А за что? – Архимед быстро учился говорить по-человечески, хоть предпочитал язык зардалу. – Разве мы не на орбите Марглота, как и хотели? Каллик, ты же сама сказала!
– Да, это так – по крайней мере это планета с четырьмя полюсами. Я не думаю, что во всей галактике найдется еще одна такая же. Тем более – в рукаве Стрельца.
– Но я не вижу здесь никаких полюсов, а ты говорила, что мои глаза лучше, чем у любого из нашей команды.
– Ты что думаешь, Архимед, полюса – это столбы с вывесками, которые торчат из земли? Посмотри сам. У этой планеты, как и у любой другой, есть два полушария: одно из них освещено солнцем, а другое – нет. Планета вращается вокруг своей оси, и полушария все время меняются местами. Концы этой оси и есть полюса – Северный и Южный. Только эту планету можно разделить на полушария и по-другому. Одной стороной она всегда обращена к газовому гиганту, он горячий и нагревает эту сторону. Эта сторона и есть теплое полушарие, а противоположная сторона – холодное полушарие. Их центры – это вторая пара полюсов: Теплый и Холодный.
– Значит, мы попали как раз туда, куда хотели – на планету с четырьмя полюсами. Почему же тогда хозяин так злится на Клавдия и Синару Беллсток?
– Потому что они нас задержали. Если бы мы вылетели с Кайфа сразу, то не прибыли бы сюда последними. Тогда бы мы получили преимущество. Клавдий и Синара нас его лишили.
– Хозяин выпотрошит Клавдия и Синару?
– Нет. И перестань, пожалуйста, об этом говорить.
– Постараюсь. И все-таки я не понимаю. Когда мы только прилетели сюда, господин Ненда был очень доволен. Он сказал, что сигналов с других кораблей здесь нет, а значит, мы всех опередили.
– Это я виноват. – Ж'мерлия уронил свою маленькую головку в почти человеческом жесте раскаяния. – Я отвечал за связь и доложил своей хозяйке Атвар Х'сиал, что в этой звездной системе нет ни одного работающего сигнального маяка.
– Это была неправда?
– Нет. Правда, но неполная. Я не догадался поискать слабые сигналы отдельных скафандров – они передаются на других частотах. К моему великому стыду, господин Ненда сам подумал об этом и обнаружил эти сигналы, исходящие с поверхности Марглота. Хуже того, оказалось, что почти все остальные члены экспедиции уже там. Не хватает только позывных Лары Кистнер.
– Как это может быть? – Архимед удивленно выглянул в иллюминатор, уставив на планету свои огромные блестящие глаза, как будто они могли различить отдельный скафандр с высоты пятисот километров. – Если люди на Марглоте, то как-то они туда попали! А корабельных маяков нет… Каллик, где же корабли?
– Господин Ненда спрашивал то же самое. К моему стыду, я не знаю, что ответить. Он очень сердится.
– И не зря. Мы подвели его. – Архимед нервно оплел свое туловище темно-синими Щупальцами. – Он наверняка всех нас выпотрошит. Сначала зарежет Клавдия и Синару Беллсток, а потом нас. Каллик, ты дольше всех служишь господину Ненде и лучше всех его знаешь. Пожалуйста, поговори с ним! Постарайся смягчить его гнев и попроси, чтобы он не наказывал нас слишком строго. Мои внутренности мне очень дороги.
Луис и в самом деле был очень зол. Прежде всего на Клавдия, который в стельку изжарился на Кайфе и бросил «Все – мое» в Бозе-узел, чуть не погубив любимое детище и единственную собственность Ненды, не говоря уже о тех, кто был на борту. Торговец ни минуты не сомневался, что Клавдий врал, как истый полифем, когда утверждал, будто в таком состоянии управляет кораблем еще лучше.
Сам Клавдий сейчас валялся на полу грузового отсека – обмякшая и хнычущая куча огуречно-зеленых отбросов. Он стенал, уверяя, что страдает от самого жестокого похмелья за всю историю галактики. Только ему не удалось пробудить в Луисе ни единой крупицы жалости. Тот лишь пнул Клавдия и вышел, кипя от злости.
Да еще эта Синара Беллсток! Что она там пила или нюхала на Кайфе – ее личное дело и Луиса не касалось. Только его определенно касалось то, что было потом. Эта дрянь, можно сказать, силком затащила Ненду в постель, и когда он еще только разгорелся и готов был продолжать хоть до тех пор, пока «Все – мое» не развалится на куски, взяла и одним махом отрубилась! И разбудить ее было нельзя даже пушками. Луис мог трудиться сколько угодно – она ничего не чувствовала. Некрофилия, правда, была ему не в новинку, да вот ни о каком удовольствии уже не было и речи. Луис отволок девицу в ее каюту и оставил отсыпаться. Затем пошел к себе, оделся и стал бродить по кораблю, ища, кого бы убить.
И тут он разозлился уже по-настоящему. Не на Клавдия и не на Синару, а на самого Луиса Ненду!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40