Даже немцы не смогли удержать это в секрете.– Все эти истории обыкновенно раздуваются – запомни это.Она перебросила вожжи через голову лошади и быстро закрепила хомут.– А ваш греческий очень хорош, даже слишком хорош для иностранца.Он усмехнулся:– Я еще мальчиком провел пять лет в Афинах. Мой отец работал там в британском посольстве.– Понимаю.Она начала выводить лошадь из стойла, и Ломакс поспешил к ней:– Помочь тебе?Она кивнула:– Повозка там, в углу. Если можно, прикатите ее сюда.Он без труда подкатил легкую двуколку, и она задом завела лошадь между двух оглоблей. Он привычно укрепил упряжь с одной стороны, а она – с другой.Когда они закончили запрягать, она улыбнулась.– А вы и раньше занимались этим делом?Он кивнул.– Мой дед был фермером. И мальчишкой мне тоже хотелось быть, как он.– А теперь?Он пожал плечами.– Не думаю, что на то, чему я научился на войне, будет спрос, когда она кончится.– Но все, что происходит с нами теперь, не в счет, – возразила она. – Ни для кого из нас. У нас говорят – время, о котором не стоит вспоминать. Вот и война – как кошмарный сон, от которого ничего не останется, когда придет утро.В ее голосе была подкупающая прямота, и в мягком, рассеянном свете лампы ее лицо уже не казалось усталым и она вся светилась молодостью. В какое-то мгновение ему захотелось сказать, что жизнь не всегда бывает такой, какой ей следовало быть, но он не осмелился.– Будем надеяться, что ты права, – запнувшись, проговорил он.Она доверчиво кивнула:– Если я не права, то жизнь вообще ничего не стоит.Он промолчал и закурил сигарету, а потом вышел за двуколкой из амбара. Небо теплой и благоуханной ночи, словно черный бархат, было усыпано алмазами.Они стояли рядом, касаясь друг друга плечами, и она радостно вздохнула.– В такую ночь, как эта, забываешь о войне. О, я могла бы показать вам здесь так много, будь сейчас мир.– Если бы я был английским туристом, приехавшим на корабле из Афин? – хмыкнул он. – И с чего бы мы начали?– Конечно же, с гробницы Ахилла. Мы могли бы посмотреть ее при лунном свете, а потом на рассвете, когда в горах еще лежит туман. Вы в жизни не видели ничего более красивого.– Если быть там вместе с тобой, то удовольствие гарантировано, – галантно заметил он и посмотрел на пик, чернеющий на фоне ночного неба.– Там, наверху, монастырь Святого Антония, не так ли?Он услышал ее вздох и заметил, как она вся напряглась. Она обернулась и посмотрела на него.– А, так вот вы зачем здесь?– Я тебя не понимаю.– Пожалуйста, капитан Ломакс. Я же не дурочка. Каждый на острове знает, что три месяца назад немцы оборудовали в части монастыря радарную станцию.Он покачал головой.– Не радарную станцию, Катина. Кое-что поважнее.– Понимаю, – сказала она. – И вы хотите разрушить ее? Но там все еще живут монахи.– Если бы их не было, мы бы давно все здесь разбомбили. Вот почему немцы заставили их там жить. Типичная нацистская штучка. Они ее попытались применить в больших масштабах в Монте-Кассино, в Италии, но там это не сработало. Все было снесено с лица земли взрывом.– А почему тогда не повторить здесь то же самое? С каких это пор жизнь двадцати или тридцати старых монахов стала так уж важна для воюющих сторон?– Потому что в этом нет нужды, – ответил он, удивленный горечью в ее голосе. – Потому что мой способ проще и дешевле, и при известной удаче ни один человек не будет даже ранен.– Может быть, кроме вас самого. Вы забыли про это.Он усмехнулся.– А вот об этом я уже давно научился не думать. Это не имеет значения.Она собралась ему ответить, но тут он, услышав вдали неясный звук, предостерегающе положил руку на ее плечо:– Подожди-ка минутку!Они замерли, и звук раздался громче.– Это патруль.– Сколько их бывает? – резко спросил он.– Обычно двое, иногда один. Проезжают по дороге в скалах на мотоцикле с коляской.Он поднял бинокль ночного видения, и, пока наводил фокус, шум мотора стал громче. Появившийся мотоцикл остановился на краю обрыва.Он ясно видел, что коляска пуста и что мотоциклист в стальной каске сквозь защитные очки смотрел вниз, в долину. Мгновение спустя мотор снова заработал и мотоцикл начал спуск, поднимая клубы пыли.– Обычно они заезжают на ферму? – поинтересовался Ломакс.– Иногда они останавливаются и просят кофе, но не очень часто.Он взял ее за руку, и они побежали к дому. Бойд и Алексиас с автоматом встретили их в дверях кухни.– Опасность? – спросил грек.Ломакс кивнул.– Немецкий патруль. Один солдат на мотоцикле.Джой Бойд выхватил из кобуры висевший слева под рубашкой маузер с глушителем, каким обычно пользовались в СС. Распространенное у немецких контрразведчиков оружие было трофеем, взятым на Крите.– Не валяйте дурака, – оборвал его Ломакс. – Если мы убьем его, они перевернут вверх ногами весь остров и это разрушит все наши планы.– Капитан Ломакс прав, – вмешалась Катина. – Забирайте свои вещи и идите на чердак. Когда он приедет, я скажу, что собираюсь уезжать.Уже не оставалось времени для споров. Они прошли в комнату, где Бойд, поднявшись по лестнице, открыл люк в потолке, и Ломакс с Алексиасом быстро собрали и передали ему все снаряжение, а Катина убрала остатки ужина и грязную посуду в шкаф в углу.Погасив лампу и подойдя к двери, ведущей на кухню, она обернулась, чтобы убедиться, что они готовы. И тут шум мотора послышался во дворе. Ломакс коротко кивнул и присоединился к Бойду и Алексиасу, уже сидевшим на чердаке.Бойд опустил крышку, подсунув под нее кусок дерева, так что образовалась щелка, через которую можно было видеть часть комнаты. Угол с очагом, большую часть стола, стул возле него, но не дверь.Они ожидали, а Ломакс думал о девушке, вспоминая ее очень бледное, но странно спокойное лицо. Потом они услышали голоса и скрип двери. Через несколько мгновений они увидели немца.Почти такой же большой, как Алексиас, в кожаной куртке до колен, покрытой белой пылью, он снял каску и перчатки с крагами, бросил их на стол и вытащил сигарету. Без каски он выглядел моложе. Он провел по своим светлым волосам и обратился к Катине на ломаном греческом языке.Ломакс не мог расслышать его слов. Через мгновение Алексиас, приблизясь к нему, прошептал:– Она готовит ему кофе. Я чую запах.Немец поднялся на ноги и исчез из вида, очевидно, подошел к кухонной двери. Потом он вернулся к столу и сел, и тут же появилась Катина с подносом.Как только она протянула руку к кофейнику, немец схватил ее за запястье и потянул к себе. Она пыталась освободиться, но силы были неравны. Немец засмеялся, а Ломакс, закрыв глаза, вытер со лба пот.А когда он снова их открыл, немец уже почти втащил ее на стол и лез на нее, шаря руками по ее юному телу.Ее лицо было белым, как смерть, и казалось, она смотрит прямо в глаза Ломаксу. У него пересохло в горле, и в этот момент она громко закричала.Ломакса опередил зарычавший, как зверь, Алексиас, который, с грохотом откинув крышку, выпрыгнул через люк. Его ноги при этом попали между двух ступенек лестницы, и он рухнул на пол.Немец, в тревоге оглянувшись, какое-то мгновение со страхом смотрел на Алексиаса, а потом оттолкнул от себя Катину.Ломакс выпрыгнул через люк и бросился к нему. Тот успел торопливо расстегнуть кобуру и вытащить пистолет, но было уже поздно. Ломакс, схватив его за запястье, отвел руку в сторону и ударил коленом в пах.Немец, взревев от боли, наклонил голову, и Ломакс, ударив его правым локтем в челюсть, сломал ее. Немец завопил, откинул голову и упал на стол, Ломакс рубанул его по горлу ребром ладони. Стол с треском развалился, и немец покатился на пол.Катина была уже на коленях возле дяди, а Бойд, спустившись до середины лестницы, держал в руке на изготовку маузер. Потом он спрятал его в кобуру и помог Катине поднять Алексиаса.Лицо грека было перекошено от боли, лоб покрыт испариной.– Матерь Божья, неужели я сломал ее! – воскликнул он.Ломакс быстро пересек комнату и подал стул. Алексиас осторожно ощупал ногу и внезапно вздрогнул от боли:– Так и есть. Сломал ногу прямо под коленом. Что за пакость!Катина была готова расплакаться.– Мне так жалко, – приговаривала она. – Я делала что могла, но он никак не отставал. Он настаивал, чтобы я принесла ему кофе.Бойд опустился на колени у лежащего немца.– Одно вполне ясно – он уже ни к кому приставать не будет. – Встав, он хмуро посмотрел на Ломакса. – Вы никогда не делаете что-то наполовину, да? Еще пара часов, и они будут искать этого парня по всему острову.– И они должны найти его, – вставил Алексиас.Ломакс недоуменно взглянул на него.– Что вы имеете в виду?– Бога ради, дайте мне сигарету, – взмолился грек. – Все довольно просто. Они патрулируют на мотоцикле по горным дорогам. Он вполне мог попасть в аварию.– Боже мой, он же прав, – сказал Бойд. – Это выход из положения.Ломакс согласно кивнул.– Причем единственный, но есть одно препятствие. Они обнаружат его лишь на рассвете. А это значит, что у нас тут будет напряженная обстановка в течение всей ночи. А Алексиасу нужен врач. – Он повернулся к греку. – Как далеко отсюда до места, где живет Ван Хорн?– За отрогом горы, не более часа, но надо знать тропу.Ломакс нахмурился.– Если воображаете, что мы оставим вас здесь, то вы просто сумасшедший. Когда немцы переполошатся, они обязательно обыщут этот дом.– А я и не буду здесь, – возразил Алексиас. – Буду в безопасности, в городе, в баре «Кораблик». Помогите мне сесть в двуколку – и я через полчаса буду на месте.– А как же я, дядя? – спросила Катина.Он через силу улыбнулся и погладил ее по руке.– Проводи их к мистеру Ван Хорну как можно скорее. Если все будет хорошо, он может еще сегодня ночью вернуться с тобой в «Кораблик».– Ты как будто заранее все продумал, – удивился Ломакс.– То, что он предлагает, единственное, что мы можем сделать, – согласился Бойд.Ломакс кивнул.– Так и есть. Надо поскорее отправить его до того как мы начнем действовать. Чем скорее он будет в безопасности, тем лучше.Они с Бойдом, поддерживая Алексиаса с двух сторон, вывели его на крыльцо, а Катина подвела лошадь с двуколкой прямо к порогу. Они помогли ему подняться на узкое сиденье, и он устроился, положив сломанную ногу на одну из оглобель.Бойд вынес из дома один из автоматов, и Алексиас, сунув его под сиденье, улыбнулся, его зубы сверкнули в темноте.– Не беспокойтесь. Все будет отлично. Я просто нутром это чувствую, и это никак не отразится на нашем главном плане. Я буду с вами на связи.Он взял поводья и исчез во тьме. Ломакс обернулся к Бойду.– У нас совсем нет времени. Давай избавимся от этого друга как можно скорее.Катина прошла с ними в дом и от дверей наблюдала, как они натянули мотоциклетные перчатки на немеющие пальцы немца, одели каску и застегнули ее ремень. Когда они волокли тело мимо нее, она отвернулась, но как только они погрузили его в коляску мотоцикла, она вышла на крыльцо.– А кто отвезет его? – спросил Бойд.– Я сам, ты пока спусти все снаряжение вниз, чтобы быть наготове и двинуться сразу, как только мы вернемся.Бойд кивнул и взбежал по ступенькам в дом, а Ломакс обернулся к Катине:– Боюсь, что мне придется просить тебя указать ближайшее подходящее место.Она, не говоря ни слова, вслед за ним уселась на мотоцикл, и он, нажав кик-стартер, отпустил ручку сцепления.Они какое-то время ехали прямо по дороге, а потом по указке Катины он резко свернул машину на тропу, которая белой линией виднелась в темноте ночи.Дующий в лицо ветер принес запахи моря, и Ломакс почувствовал на губах вкус соли. Преодолев небольшой подъем, они оказались у края обрыва. Под ними, не далее чем в пятидесяти ярдах, была черная гряда скал.Он заглушил мотор, и она слезла.– Это и есть то самое место?Она утвердительно кивнула.– Здесь скалы в сто футов высоты. Там, внизу, маленький причал и домик, где до войны отец держал свою рыбачью лодку. Теперь немцы запретили нам ею пользоваться.Вытащив из коляски тело, он положил его на землю, а потом поставил мотоцикл на нейтральную скорость и пустил его катиться вниз, к краю обрыва.Туда же он подтянул мертвого немца, перевернув его на спину. Ломакс немного постоял, глядя на белую полосу прибоя, разбивавшегося внизу о скалы, а потом спихнул тело вниз вслед за машиной и вернулся к девушке.Она стояла там, где он ее оставил, и он чувствовал, как она смотрит на него в темноте.– Мне очень жаль, что тебе пришлось участвовать в таком деле, – сказал он, чувствуя некоторую неловкость. – Это просто ужасная во всех отношениях ночь.Она ничего не ответила, и он подошел ближе:– Ты в порядке?И тут она заплакала. Он нежно ее обнял и притянул к себе. Немного погодя они направились сквозь темноту обратно к ферме. Глава 7Действие и страсть Вилла Оливера Ван Хорна прилепилась на узком выступе скалы над тихой уединенной бухтой, которая отделялась от города мысом. Это было двухэтажное здание с плоской крышей, стоящее в саду площадью в пару акров, огороженном высокой стеной.Спустившись со склона горы, они пересекли белую пыльную полосу дороги и начали осторожно приближаться. Они миновали открытые настежь большие чугунные ворота, и Катина повела их по узкой, выложенной камнем дорожке среди оливковых деревьев.Буйство цвета и запах цветов окружали их. Пальмы возвышались над стенами, и их ветви слегка качались под дуновением прохладного бриза. Над небольшим бассейном журчал фонтан.Они услышали где-то совсем близко неясные голоса, и Катина прошмыгнула вперед и пригнулась.Они оказались у самого края круговой подъездной дороги, ведущей к главному входу. Там стоял немецкий штабной автомобиль, и два унтер-офицера в серой форме и пилотках, небрежно опираясь на него, покуривали сигареты.Через секунду дверь отворилась, и двое мужчин вышли на освещенное крыльцо. По ранее виденным фотографиям Ломакс тут же узнал Ван Хорна. Худой и жилистый, в белом полотняном костюме, с подстриженными усами и рано поседевшими волосами.А другим мужчиной, с подвижным умным лицом, был немецкий старший офицер, пехотный полковник, на удивление молодой для такого высокого чина.Сильно хромая, он спустился по ступеням и сел в машину, а Ван Хорн остался на крыльце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16