Он так давно не бывал в церкви и, чтобы освоиться здесь, протянул руку и коснулся шершавой поверхности колонны, а уж потом прошел в придел.Отец Иоанн Микали молился на коленях у алтаря. Его по-детски чистое лицо было обращено к небесам, и в свете свечей борода блестела серебром на фоне черных одежд.Ломакс сел на одну из деревянных скамей в ожидании конца молитвы. Когда наконец старый священник, перекрестившись, поднялся на ноги и обернулся, то совсем ему не удивился.Ломакс медленно встал.– Сколько времени прошло, святой отец.– Мне уже сказали, что вы здесь, – отозвался священник.Ломакс пожал плечами.– Новости быстро расходятся в маленьких городах.Старый священник кивнул:– Особенно плохие новости.– И вы тоже? – с горечью заметил Ломакс. – Вот теперь я понимаю, что на самом деле попал в беду.– Я вам не судья, – сказал отец Иоанн. – Но для вас просто глупо было возвращаться сюда. Нехорошо беспокоить выросшую на могиле траву.– Но я лишь хочу найти ответы на некоторые вопросы, – возразил Ломакс. – И если не вы, то кто мне поможет?Отец Иоанн присел на одну из скамей.– Сначала позвольте мне задать вам вопрос. Почему вы вернулись на Кирос теперь, когда прошло столько времени?Ломакс пожал плечами:– Думаю, по порыву души.Но на самом деле это было что-то другое, гораздо большее. Он сжал руки и нахмурился, стараясь прояснить это для самого себя.Немного погодя он задумчиво произнес:– Мне кажется, я сюда приехал, чтобы кое в чем разобраться.– Интересно, в чем, – спросил старик.Ломакс замялся:– Трудно сформулировать. Может быть, найти самого себя, каким я был в прошлом, много лет назад.– И вы рассчитывали найти его здесь, на Киросе?– Но он как раз где-то здесь и существовал, святой отец. Разве вы не понимаете? В последние два-три года со мной происходили странные вещи. События на островах, в которые тогда был вовлечен тот человек, представляются мне куда более реальными, чем те, что случились потом. Более важными во всех отношениях. Разве это не могло оказать какого-то влияния на мое решение?Старый священник вздохнул.– Капитан Ломакс, для этих людей тот человек уже семнадцать лет, как мертв. И было бы лучше, если бы вы не воскрешали его.– Хорошо, святой отец. Вернемся к неумолимым фактам. Последний раз я смотрел на остров Кирос с палубы военного катера, на котором немцы увезли меня на Крит. А что случилось после этого?– Каждый, кто помогал вам, был арестован. Включая их ближайших родственников. Некоторых расстреляли в качестве назидания на главной площади, остальных послали в концентрационные лагеря в Греции. Из них выжили очень немногие.– И люди считают, что я ответствен за все это? Что я предал их?– Если рассуждать логически, то так и выходит. И лишнее тому подтверждение – немцы вас не уничтожили. Ведь, как правило, они расстреливали каждого схваченного ими британского офицера, работавшего в горах в рядах Сопротивления.– Но все это просто смешно, – возразил Ломакс.– Но вы были тяжело ранены, может быть, находились в бреду. Как вы можете быть уверены? В таком состоянии человек иногда за себя не отвечает.– Ни в коем случае, – упорствовал Ломакс. – Я не проговорился, святой отец, поверьте мне.Старик вздохнул.– Как мне ни тяжко, но, вижу, я должен это сказать. Полковник Штайнер не делал секрета из того факта, что вынудил вас дать всю необходимую ему информацию в обмен на жизнь.Ломакс почувствовал, будто холодным ветром пахнуло ему в лицо.– Но это не так, – запротестовал он. – Этого не могло быть. Я не сказал Штайнеру ни единого слова.– А кто же тогда, капитан Ломакс? Ведь больше некому. А они были точно информированы обо всех. Включая меня.Ломакс недоверчиво посмотрел на него:– И они арестовали вас?Отец Иоанн кротко улыбнулся:– О да. Я тоже вкусил все прелести их концентрационного лагеря в Фончи.Ломакс закрыл лицо руками.– Все это становится похожим на пробуждение после ночного кошмара. А вы знаете, что Алексиас Павло только что пытался меня убить?На лице старого священника отразилась боль:– Так, значит, это уже началось? Но насилие рождает насилие. Вот чего я боюсь больше всего.Ломакс нервно заходил по приделу церкви. Потом вдруг остановился, нахмурившись, глядя куда-то вдаль, и быстро обернулся.– Но если бы я и в самом деле был виноват в этом ужасном преступлении, как вы думаете, осмелился ли я сунуться сюда снова, даже после семнадцати лет? Я знаю эти острова и живущий здесь народ. Как-никак четыре года провел с ним в горах. Они высоко чтят закон мести «око за око», и у них самая длинная память в мире.– Это хороший довод, – ответил отец Иоанн. – Но можно возразить, что здешняя ситуация оказалась для вас неожиданной. Вы могли и не знать, к каким последствиям приведут ваши тогдашние поступки.Ломакс смотрел на него, ощущая свою беспомощность, и вдруг слабость громадной волной охватила его. Он тяжело осел на пол, и плечи его опустились.– Но что же мне теперь делать, ради всего святого?Старый священник поднялся.– Поверьте мне, сын мой. Я не держу обиды на вас, но боюсь той злобы, которая возникнет из-за вашего присутствия. Думаю, что для всех нас будет лучше, если вы покинете остров на том же пароходе, на котором приехали. У вас еще есть время.Ломакс кивнул.– Может быть, вы и правы.Священник пробормотал благословение.– Теперь я пойду. Мое присутствие на улицах может помочь предотвратить выражения насилия в момент, когда вы будете покидать нас.Он прошел по приделу, а Ломакс остался сидеть, уронив голову на руки. Он был в полной растерянности, разум затуманился, охваченный какой-то стихией, с которой он не мог совладать. Его покинули последние силы, и он прислонил голову к колонне.В это время кто-то вбежал в церковь, и после небольшой паузы он услышал, как шаги зазвучали уже по каменным плитам самого придела, где он сидел.Прежде всего его удивил запах духов, странный и какой-то чужеродный в таком месте, словно аромат сирени после дождя, он защекотал его ноздри и заставил резко поднять голову.Перед ним в полутьме стояла молодая женщина, с повязанным на крестьянский манер шарфом на голове. Она молча смотрела на него, тяжело дыша, будто долго бежала сюда.У него сразу же пересохло во рту, и внутри шевельнулся какой-то страх, потому что то, что он видел, было совершенно невозможно.– Катина! – хрипло вырвалось у него. – Маленькая Катина Павло!Она подошла ближе и, протянув руку, коснулась его щеки. В отблеске свечей лицо красивой зрелой женщины светилось. Ему казалось, что ожило прошлое.– А немцы сказали, что вы умерли, – проговорила она. – Что судно, на котором вас отправили на Крит, затонуло.Он кивнул.– Так оно и было, но меня вытащили.Она села рядом с ним так близко, что он мог ощущать тепло ее бедра сквозь мягкую ткань платья.– Я покупала продукты в магазине и случайно услышала, что на пароходе из Афин приехали вы. Я никак не могла поверить и всю дорогу бежала.На ее лбу выступила испарина, и он, вытащив носовой платок, нежно вытер ее.– Вредно бегать под таким палящим солнцем.Она чуть улыбнулась.– Прошло семнадцать лет, а вы все считаете меня ребенком.– Мгновение назад мое сердце встрепенулось оттого, что я увидел тебя той, прежней, но это была только злая шутка света от свечей.– Я так мало изменилась?– Только стала еще более красивой.Ее носик вздернулся, и что-то загорелось в ее темных глазах.– Без сомнения, вы самый галантный мужчина, которого я когда-либо встречала.На какой-то момент время утратило свою силу и прошлое слилось с настоящим. Им показалось, что они когда-то уже сидели вот так, в церкви, в свете свечей, и что все вернулось на круги своя.Он нежно взял ее за руку:– А как ты узнала, что я здесь?– Мне сказал сержант Китрос. – Она немного поколебалась. – Я слышала, что произошло в «Кораблике». И вы должны извинить моего дядю. Он столько лет жил с этой душевной болью, что мне иногда кажется, он не в своем уме.– И он считает, что во всем виноват я?Она печально кивнула.– Боюсь, что да.– Так же, как и все здесь, включая отца Иоанна. Но только не ты, почему?– Потому что точно знаю, вы жертвовали собой за наш народ, – спокойно ответила она.Он рассмеялся хриплым и неестественным смехом.– Ты попробуй это сказать Алексиасу и его парням и посмотри, что из этого выйдет.– А я уже говорила, – просто сказала она. – Уже давно, но только один человек поверил мне.Он нахмурился.– И кто же это был?– Оливер Ван Хорн. – Мне еще в Афинах говорили, что он остался здесь после войны. Я надеялся повидать его. Он все еще живет на вилле за городом?– Я веду его хозяйство.Его брови от неожиданности поползли кверху.– Ты никогда не была замужем?Она покачала головой.– Никогда.– Ему теперь около шестидесяти, – медленно проговорил он.Правый уголок ее губ слегка дрогнул, и глаза заблестели:– Мы не живем вместе, если это беспокоит вас.– Это не мое дело, – ответил он, но улыбнулся в первый раз, и она ответила тем же. – А как местные люди относятся к нему? Для них он прежде всего англичанин.– Но только не для жителей нашего острова. Он страдал вместе со всеми, его тоже арестовали.Ломакс нахмурился от вдруг пришедшей к нему мысли:– А ты, Катина? Что случилось с тобой?Она пожала плечами:– Они взяли меня со всеми остальными.– В концлагерь Фончи?Она покачала головой.– Нет, в другой, но они все одинаковы.Наклонившись, она коснулась его лица.– А вы постарели. И сильно. Мне кажется, вы были очень несчастливы.Он пожал плечами.– Семнадцать лет большой срок.– Вы женаты?Он немного поколебался, а решившись, сам удивился тому, как теперь это стало просто, будто он говорил о каком-то дальнем родственнике или случайном товарище, который не представляет для него важности.– У меня были жена и маленькая дочка. Обе погибли в автомобильной катастрофе в Пасадене пять лет назад. Ее вздох эхом отозвался в темноте.– Я знала, что что-то было, но не была уверена. Видела это по глазам. – Взяв его руки, она крепко сжала их. – А теперь скажите, зачем вы вернулись сюда?– Когда отец Иоанн задал мне тот же вопрос, я сказал, что ищу себя прежнего, жившего здесь на островах так много лет назад. Но теперь я не знаю, что и ответить.– Здесь есть какая-то более глубокая причина. Разве я не права?– Кто знает? – засомневался он. – Ван Хорн как-то сказал мне, что жизнь – это действие и страсть. Если это так, то мне за все время почти не досталось ни того, ни другого. Может быть, я надеялся вернуть себе хоть часть того, чего был лишен.– И что же вы собираетесь теперь делать? Уехать?– Вот этого они все и хотят от меня. Алексиас пригрозил, что ни за что не отвечает, если я останусь.Она посмотрела на часы.– У вас всего лишь двадцать минут на принятие решения.– А что хотела бы ты, чтобы я сделал?Она задумалась.– Не мое дело вам указывать. Только вы сами должны все решить.Она начала было подниматься, но он взял ее за руку и нахмурился, поняв, что по какой-то странной причине он обрел точку опоры, вокруг которой теперь будут вращаться все события.– А ты хочешь, чтобы я остался?– Это потребует смелости. Очень большой смелости.Он вдруг улыбнулся.– Но я отдал тебе свою смелость еще тогда, давно, ты помнишь?Она кивнула и с серьезным лицом произнесла:– Помню.Какое-то время они сидели, глядя друг на друга, а потом она нежно высвободила руку и встала.– Одну секунду.Он смотрел, как она, подойдя к алтарю, опустилась на одно колено, потом, встав, выбрала две свечки и поставила их под статуей Святой Екатерины. Но только когда она зажгла их, он понял, для кого они предназначены, и комок подступил к его горлу.Он поднялся со скамьи и словно слепой побрел в полутьме к выходу. Глава 4Бронзовый Ахилл Снаружи, на площади, было очень жарко, и он остановился в тени крыльца и в ожидании ее закурил сигарету.Напротив из дверей отеля вышла Анна с ведерком и тряпкой и собралась было протереть столики, но, увидев его, поспешно скрылась.Все кругом было тихо и пустынно, тени стали темнее и длиннее, как это бывает во второй половине дня, и ничто не двигалось. С зажженной сигаретой в руке он смотрел на безлюдную площадь и неожиданно поймал себя на мысли, что ожидает, как вот-вот что-то произойдет.Сзади послышалось легкое движение, и он обернулся. Катина грустно смотрела на него.Он мягко улыбнулся.– Это было так давно.Вдруг на ее глазах показались слезы, и он, обняв ее за плечи, притянул к себе. Они постояли так немного в тени крыльца, а потом она, вздохнув, оттолкнула его.– Мы должны идти. Если вы хотите успеть на пароход, надо спешить.Он последовал за ней, находясь в полном смятении. И в этот момент на площадь, направляясь к набережной, выбежал Янни.Его одежда была вся в лохмотьях и покрыта пылью, а лицо залито слезами. Он безутешно рыдал, держа на руках свою собачку. Катина первой бросилась ему наперерез, и когда Ломакс подошел к ним, она уже стояла на коленях перед мальчиком.– Что такое, Янни? Что случилось?Он протянул им собачку. Ее голова болталась из стороны в сторону на явно переломленной шее и на морде запеклась пена.– Это Димитрий, – лепетал сквозь слезы он. – Димитрий убил ее.– Но почему? – вскричала Катина.– Потому что я помогал мистеру Ломаксу, – рыдая, ответил Янни. – Потому что я помогал мистеру Ломаксу!Ярость всепоглощающим пламенем охватила его, и он бросился вперед. Увидев это, Катина закричала:– Хью!Он обернулся, его лицо было бледное, как бумага, а глаза темные, как у человека, решившегося на все.– Будь осторожен, – крикнула она. – Он уже сидел в тюрьме два года за убийство. Когда он накурится гашиша, то вообще не понимает, что делает.Повернувшись, он быстро прошел через площадь, но, войдя в улочку, побежал. Обливаясь потом, он выскочил на набережную, и люди с любопытством оглядывались на него.На этот раз из дверей «Кораблика» не слышалось музыки, и он сразу же спустился по ступеням и остановился в дверях.Среди дюжины мужчин, выпивавших здесь сейчас, не было ни одного из тех, кто был в тот раз. А за стойкой стоял один из тех, кто тогда держал его за руки на столе перед Алексиасом. Он как раз в этот момент наливал вино в стакан и замер от неожиданности.Все головы повернулись к вошедшему, и Ломакс, быстро оглядев всех, шагнул к бару.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16