– Рустави! Рустави!
Шота обогнал второе и первое звено. Он летел, распластавшись на конской шее. Он чувствовал неразрывную связь с конём, точно единая кровь бежала у них по жилам, как у кентавров – человекоконей греческих мифов. «Ар-гентум, Ар-гентум», – в лад с конским именем громко и часто стучало сердце.
Весь третий круг Аргентум летел впереди.
По знаку распорядителя слуги поля вынесли стенку из тонких реек, укреплённую на подпорках. Преграда Аргентума не испугала.
Он птицей взмыл вверх. На мгновение повис в воздухе гигантским серебряным изваянием и, прежде чем зрители успели перевести дыхание, легко опустился на землю и продолжил свой бег.
– Шота Руставели! Рустави!
– Благодарю тебя, мой Аргентум, верный и благородный друг, – прошептал над конским ухом Шота.
Один за другим всадники перепрыгнули через стенку, и не было ни одного, кто бы сбил рейку.
– Славных витязей родит наша земля, – проговорил Давид Сослани.
Тамар промолчала. Только большие глаза под прямыми бровями светились радостно.
Распорядитель вскинул вверх жезл, и началась джигитовка – драгоценное убранство всех конных состязаний.
– Хоп! – Всадники впрыгивали на седло и ехали стоя.
– Хоп! – Соскакивали на землю, бежали рядом с конём и снова оказывались в седле. Кони, послушные малейшему движению поводьев, переходили с рыси в галоп, с галопа на лёгкую рысь!
– Хоп! – Всадники менялись конями.
– Хоп! – Держась за седло, повисали на конском боку.
– Хоп! Хоп!
Внезапно над полем пронёсся пронзительный голос рожка. Какую весть подавал сигнал? Джигиты остановили коней. Звук повторился. Он нёсся сверху, со стороны шатров. Все головы повернулись туда. На площадке скалы, нависшей над палаточным городом, стоял чёрный конь с белым подтёком на лбу и белой задней ногой. Откуда он взялся? Кому принадлежал? Всадник, сидевший в седле, был закрыт с головой кольчужной сеткой и, как видно, не собирался показывать своего лица. Он протрубил в третий раз и повесил рожок на пояс. Конь попятился к самой скале. Уж не собрался ли всадник ринуться вниз, на поле? Площадка находилась на высоте двадцати локтей. Прыжок грозил верной гибелью.

Всё случилось так быстро, что никто не успел опомниться.
Взвилась и щёлкнула в воздухе плеть. Взвился, подобно Мерани, конь. Прыжок это был или полёт? Конь описал над полем дугу и опустился на передние копыта.
– О-о-о! – раздался тысячеголосый крик. В воздух полетели шапки, платки.
Рассказывали, что есть на армянской земле каменная плита с древней надписью: «Менуа, сын Ишпуини, говорит: с этого места конь по имени Арциви прыгнул под Менуа на 22 локтя». Выходило, что витязь, не пожелавший поднять чабалахи, повторил подвиг, свершённый в далёкие героические времена.
– Слава витязю Кольчужной Сетки! Отважному джигиту слава!
Конь цвета воронова крыла пересёк поле и поравнялся с алым балдахином. Всадник подобрал поводья. Конь красиво отделил хвост, фыркнул, вытянулся и встал как вкопанный. Сухая голова с резко очерченными ноздрями слегка запрокинулась. Выпуклые связки застыли под шелковистой кожей. Всадник выхватил из ножен кинжал. Рубины, вправленные в рукоять, метнулись огненно-красной молнией, и вот уже замер кинжал в земле впереди сверкавшего частокола, а всадник летел к остальным, готовым продолжить прерванную джигитовку.
– Я повсюду искал тебя, отважный герой, – крикнул через поле Шота.
– Мерани до утра побереги, – прозвучал из-под кольчужной сетки ответ.
Конь в самом деле звался Мерани. Великая выучка и выносливость отличали красавца.
И ещё один крик пронёсся над полем. Он раздался из гущи толпы, но слов не смогли разобрать даже стоявшие рядом.
Поле вновь загудело от топота конских копыт. Зазвенели бляшки на праздничных сбруях, на чепраках.
Хоп! – Всадники на скаку перестраивали ряды: ехали то парами, то вчетвером.
Хоп! – Витязь Кольчужной Сетки летел на весу, обхватив руками конскую шею.
– Приблизься, Закарэ, – тихо сказала Тамар.
Закарэ почтительно наклонился.
– Витязь, не пожелавший открыть лицо, – гость нашего праздника, и ни единый волос не должен упасть с его головы.
Тихий голос царицы цариц прозвучал твёрдо и властно.
– Всё будет так, как пожелает Незакатное Солнце, – ответил Закарэ.
«Слепой козопас взялся страной управлять, – обругал он себя мысленно. – Как можно было не вспомнить знакомую выправку, стать? Поистине, понадобилось смятение царицы цариц, чтобы я наконец догадался».
Закарэ подозвал доверенного слугу. Неприметной тенью тот всегда находился рядом.
– Витязь Кольчужной Сетки – гость нашего праздника, и ни один волос не должен упасть во время праздника с его головы, – сказал Закарэ. Слов добавлено было немного, но смысл распоряжения царицы цариц изменился. – Людей возьми, сколько нужно, – заключил Закарэ под конец.
– Смотри, господин, – быстрым шёпотом проговорил слуга.
Закарэ обернулся.
Конь с белой задней ногой и подтёком на лбу скакал по краю плато, за которым начинался обрыв. Всадник стоял на седле, горделиво выпрямившись и скрестив на груди руки.
– Хабарда – берегись! – крикнул он вдруг. В один миг перескочил с конской спины на скалу, сбив устроившихся там горожан, и скрылся за кромкой обрыва.
– Немедля сыскать.
Слуга исчез, как тень в полуденный час.
Протрубили сигнал конца состязаний. Витязи спешились. С конями на поводу они подошли к помосту и склонили колени. Каждого озарила милостивая улыбка Тамар.
– Благодарю вас, мои непобедимые герои, низвергатели царских врагов и защитники порубежных земель.
Витязи вытащили из земли кинжалы. Рукояти кинжалов Шота Руставели и витязя Кольчужной Сетки были обвиты тяжёлыми золотыми цепями.
– Золото присуждено согласно правде и истине, – провозгласил распорядитель. В ответ на справедливое решение раздались радостные крики.
Царица цариц и двор покинули поле, но народ ещё долго не расходился. Начались новые состязания, и многие из тех, кто стоял за верёвками, вышли теперь на поле. Сильных и ловких среди простого народа было не меньше, чем среди знатных, хотя не обучались дети бедняков правилам воинской науки.
В коротких чохах, надетых на голое тело, силились повалить друг друга борцы, перебрасывали противника через спину, опрокидывали навзничь. На другом конце поля вырывали, крутя руки, гладкооструганную палку. Тянули канат.
Но особое оживление вызвала любимая всеми игра – пехбурти. На разных концах поля установили ворота, посередине начал свой бег кожаный мяч. Торговые гости рассказывали, что в Китае додумались надувать мячи воздухом, чтобы прыгали, словно живые. Однако и набитый овечьей шерстью, сшитый из лоскутков кожи шар не задерживался на месте. Он летал и прыгал, отскакивая от ног игроков. Игроки разбились на две команды, по десять участников в каждой, и носились по полю то кучно, то врассыпную, вели мяч возле ноги или посылали вперёд сильным ударом. Выигрывала команда, которой удавалось забить в ворота противника большее число бурти – мячей.
Распорядители, выбранные из цеховых старшин, раздавали награды: конскую сбрую, кинжалы с серебряными рукоятями, узорные пряжки для поясов, столбики медных монет с изображением царя царей Тамар. Силачу, уложившему на лопатки всех, кто пожелал с ним бороться, амирспасалар подарил от себя тяжёлый литой браслет в дорогих каменьях.
Закарэ не покинул поле вместе с двором. Он любил проявление силы и ловкости. Народные игры доставляли ему почти такое же удовольствие, как конная скачка или игра в конный мяч. Доверенный слуга, отосланный с поручением, вернувшись, нашёл своего господина там, где оставил его, – на помосте.
– Водой сквозь землю ушёл, – растерянно проговорил слуга. – Прибежали, по всему берегу – никого.
– Людей каких-нибудь встретили?
– Мальчонка рыскал по склону, птичьи гнёзда искал.
– Кто таков?
– В Тбилиси состоит на обучении. Приехал на праздник вместе с златоваятелем Липаритом.
– Проверили?
– Липарита сыскали. Мальчонка правду сказал.
– Ладно, ступай. Поутру витязь Кольчужной Сетки обещал заявиться. В сто глаз чтобы слежка была.

Глава XV
ВАРДЗИЙСКИЙ МОНАСТЫРЬ
Амирспасалар рассчитал правильно. Утром, когда всадники выехали на поле, витязь Кольчужной Сетки выехал на поле вместе со всеми. Как все, он держал в руках согнутую на конце углом длинную палку-човган для игры в конный мяч. Простые люди гоняли мяч пешими, знать – не слезая с коней. В остальном правила были схожими. Турьи рога пропели сигнал. Распорядитель взмахнул жезлом. И началась великолепная и увлекательная игра – цхенбурти.
О достоинствах игрока судят по ловкости взмаха и точности удара, но важнее всего искусство, с которым наездник мгновенно справляется с разгорячённым конём. Шота казалось, что Аргентум чутьём угадывал его волю. Конь нёсся вперёд, поворачивал или отскакивал в сторону, словно сам норовил ударить копытом по стремительно мчавшейся цели.
Один за другим Шота забил два мяча в ворота противника.
– Победу, Шота! – кричали зрители.
– Победу, Шота! – крикнул вместе со всеми амирспасалар.
Он стоял, как вчера, на почётном месте, слева от кресла царицы цариц, но предпочёл бы покинуть помост, расцвеченный праздничными нарядами, сбросить шёлковый ахалух и в простой чохе с короткими рукавами нестись на коне по полю, бить с размаху човганом. Закарэ тревожило обещание Тамар исполнить любую просьбу победителя. В благородстве помыслов витязей, чьи высокие имена всем были известны, сомневаться не приходилось. Однако вряд ли добрую цель преследовал тот, кто явился сюда с риском для собственной жизни и скрыл лицо под чабалахи.
– Победу, Шота! Победу!
Если бы Закарэ знал, какую награду задумал просить Шота, он не кричал бы с таким воодушевлением.
Конь прянул в сторону. Шота изогнулся, ударил, словно пустил мяч из пращи. Витязь Кольчужной Сетки перехватил мяч, ударом сплеча отправил вверх. Шота подоспел к месту падения первым. Човган взвился – мяч полетел прямо в ворота.
– Живи вечно, Шота! Славься, месх-победитель!
Распорядитель состязаний вручил Шота саблю с алмазами и бирюзой по всей рукояти.
Две награды завоевал Шота, одну – витязь Кольчужной Сетки. Оставалось последнее состязание: кабалахи – стрельба из лука в цель на скаку.
Слуги поля вынесли шест с установленной наверху медной чашей. Витязи отъехали на короткую сторону поля, к шатрам. Взмах жезла возвестил начало. Кони помчались поочерёдно, без перерыва. Всадники на скаку вскидывали луки, целились, пускали стрелу в сверкавшую на солнце цель. Задача в том заключалась, чтобы сбить чашу с шеста. Стрелы неслись одна за другой, задевали чашу костяным оперением, царапали выпуклые бока. Но чаша упрямо держалась за шест. Вскоре всё поле было усеяно стрелами, не принёсшими никому удачи.
Витязь Кольчужной Сетки натягивал лук последним. Он далеко отвёл тетиву, пустил стрелу быстро, небрежно, почти не целясь. Раздался глубокий протяжный гул. И вот ужа меткий стрелок держит над головой упавшую в руки добычу.
– Слава могучей стреле!
Крики раздались и быстро умолкли. Всех поразила одна и та же мысль: Шота и витязь Кольчужной Сетки поделили победу поровну. Кому же выпадет честь получить награду из рук царицы цариц?
Распорядитель приблизился к креслу Тамар, положил жезл к подножию. Это был знак, что не берётся он сам решить судьбу состязаний и полагается на высшую волю. Мало кто мог услышать, что сказала царица цариц. Увидели только, как отшатнулся распорядитель с выставленными вперёд руками. Амирспасалар сдавил рукоять сабли. Давид Сослани приподнялся с кресла. Было похоже, что государь просил о чём-то супругу, но ему отвечали отказом.
Много раз затихало поле за эти два дня. Теперь наступило время затаить даже дыхание.
Распорядитель вышел на середину. Голосом, в котором слышалась дрожь, проговорил:
– Витязь Кольчужной Сетки получает в награду саблю, ценностью равной той, что получил Шота Руставели. Главная обещанная награда достанется самому меткому и сметливому стрелку. Он должен пронзить стрелой яблоко в руке всеблагой Тамар. Так царица цариц рассудила, такова её воля.
Помощники распорядителя повторили неслыханное.
Витязи спешились, как ядовитых змей, отбросили в сторону луки, высыпали из колчанов стрелы. Только витязь Кольчужной Сетки продолжал держать лук.
Высказать общую волю взялся Саргис Тмогвели, потомок Фарсмана Тмогвели, погибшего в борьбе с завоевателями-сельджуками. Могила героя в пещере близ Тмогви почиталась всеми святыней. Упав перед царицей цариц на оба колена, Саргис проговорил:
– Ни у одного из нас не дрогнет рука, если прикажет светозарная повелительница лишить самих себя жизни. Её же бесценная кровь, пролитая даже по воле случая, навлечёт вечное проклятие на нас и наших детей. Мы, рабы богоподобной царицы, молим её отвратить от себя и от нас роковую опасность.
Тамар покачала в ответ головой.

Дрожавший от ужаса распорядитель был вынужден повторить призыв к безумной затее. И тут все увидели, что витязь Кольчужной Сетки начал оттягивать тетиву. Лук дугой изогнулся в крепких руках. Стрела примерилась к цели.
– Не сметь! – выдохнуло поле.
Давид Сослани вскочил, чтобы прикрыть собой Тамар. Амирспасалар выхватил саблю.
Но витязь сам в бессилии опустил руки. Бычья жила тетивы распрямилась. Стрела упала на землю.
Шота стоял рядом. Он поднял стрелу, сказал:
– Прости, что забираю победу, как эту стрелу. Я сложил бы награду к твоим ногам, если бы не долг перед одним человеком. Он находится в заточении.
– Также верного друга хотел выручить из неволи, – проговорил витязь Кольчужной Сетки и отвернулся.
Со стрелой наперевес, как с копьём или дротиком, Шота поднялся на ступени помоста, приблизился к Светозарной и, придержав в её руке яблоко, с силой вонзил бронзовый наконечник в жёлтый от спелости плод.
Он сделал это и только тогда упал на колени.
– Рустави! Рустави! – понеслось по полю. Казалось, вместе с людьми победителя славили небо, солнце и горы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20