Владимир Алексеевич — худощавый и аристократичный — ожидал Сергея в центре. Он внимательно разглядывал его, пока тот приближался.
— Здравствуйте, Николай, — сказал он и тут же объяснился: — Мне просто привычнее называть вас именно так. Вы настолько похожи… Но, если вы против…
— Как вам будет угодно, — равнодушно ответил Сергей. — Теперь мне все равно, раз дело, ради которого я прибыл сюда, почти закончено.
— Даже так? Присядьте, пожалуйста.
Они сели. Сергея раздирало внутреннее противоречие— что-то среднее между нерешительностью и одновременно желанием сделать так, чтобы все окончилось как можно быстрее и само собой, без его личного участия.
Это было невозможно, что Сергея слегка раздражало.
— Вы сказали, что хотите покинуть нас… — начал разговор Кравцов.
— Я этого не говорил, а впрочем… посмотрим. Я просто думаю, что теперь, когда умер Мираб Мамедов, осталось наказать двух-трех человек, не более. Тогда, возможно…
— Это хорошо, — сказал Премьер и рассеянно спросил: — Мамедова убили вы?
— Да, но он на меня напал первым.
— Как же?.. Мамедов был сильным противником. Очень сильным, — добавил он.
— Я ему отрезал голову, — пояснил Сергей. Премьер-министр вдруг явно забеспокоился:
— Он вам что-нибудь рассказал? Знаете, эти уверенные в себе люди… Он мог, перед тем как захотеть убить вас, что-то рассказать…
— Все рассказал. Зачем ему было скрывать? — сказал Сергей, размышляя о другом.
Кравцов стал что-то говорить, но до Волкова доходили только отдельные слова: «петля во времени», «долгоживущий», «высшая справедливость». Желание закончить все быстрее, которое охватило его, когда он входил сюда, сменилось неожиданной апатией, и он вяло, будто сквозь сгущающийся туман, рассматривал свои руки, лежащие на коленях. Кравцов замолчал, поглядел на него исподлобья, встал и, повернувшись спиной, отошел, словно желая дать время прийти в себя и на что-то решиться. Сергей стал говорить:
— Мое дело здесь практически завершилось.
— Вам никто не поверит, — вдруг перебил Кравцов, так и не повернувшись.
— Это уже не важно. Главное, я сам все узнал. Раньше я всю вину возлагал на Мираба, пока… не увидел его в деле: увлеченный безумец. Имперское хозяйство ему было не по зубам — слишком увлекающаяся натура, хотя и с манией величия. Он не хотел сразу рисковать, поэтому поймал вас. Он разгадал вашу зависть к Ивану Силантьевичу и сыграл на этом. Он думал, что вы будете его марионеткой, а вы сами стали все прибирать к рукам. Мамедов до поры до времени не возражал. Это его даже стало устраивать. Но Вселенский Маг не смог предвидеть, что такому человеку, как вы, он сможет стать помехой. Я представляю, как вы обрадовались, когда я явился наводить порядок. Конечно, наивный провинциал, каторжник, на которого к тому же все можно потом списать. Вы решили убрать всех рано или поздно. Вы знаете, что лучший свидетель — мертвый свидетель. За мертвого можно сказать многое самому. Наверное, вы в шахматы любите играть — а люди вам представляются фигурками, которых вы время от времени убираете с доски. Могу поспорить, что и Николая подставили вы, что идея была ваша. Вовремя узнали, что ваша племянница Марина Вронская, в которую был влюблен Николай, попала под влияние Мамедова в этой его секте, и заставили ее выкрасть бластер. Потом Николай решил, что это она и участвовала в убийстве. На суде он молчал, спасая ее… и в итоге передал власть в Империи вам, Владимир Алексеевич.
— Улики были против него…-хрипло возразил Премьер.
— Не смешите. Кому-кому, но вам ничего не стоило все организовать. И уж, конечно, убивали не вы сами. Мираб подорвал охрану на мине, а стрелял в Премьер-министра лейтенант Стражников. Поэтому этот дурак настолько и обнаглел. Думал, его вечно будут покрывать!
— Да, редкостный мерзавец! — согласился Кравцов.
Сергей вытащил сигарету и закурил. Все было ясно.
Премьер-министр щелкнул пальцем, и снизу выпрыгнул столик с высоким бокалом. Волкову он ничего не предложил. А тот и не хотел. Кравцов выпил половину содержимого, а остальное поставил на замерший столик. Потом вновь схватил бокал и торопливо допил.
— Когда я тут появился, — продолжал Сергей, — вы еще не знали, что я Сергей Волков, а не Николай Орлов. Его вы почему-то ни во что не ставили. Наверное, потому, что он был способен ради женщины отказаться от Империи. Этого вы не могли понять. А тут еще ваша племянница Марина Вронская, бросившая Николая ради этого жирного кабана Мираба. Николай был морально уничтожен и просто не захотел доказывать свою невиновность. Это вы хорошо продумали.
— Было нетрудно. У каждого свои слабости. У него слабостью была Марина.
— И тогда вы решили просто убрать его. Предварительно свалив на Николая все преступления. Вплоть до убийства отца. Однако вы не Бог и даже не Сатана. Мое появление вы предвидеть не могли. Но из всех вы один поняли, что меня надо срочно убрать. Вы не просто Премьер-министр, вы еще и кукольник, который тайно управляет всеми из-за кулис, из тени. Намекнули Мирабу о том, что я могу быть опасен, но тот не поверил. Так, на всякий случай, попробовал меня убрать в своих «Садах», и все. Тогда вы стали поощрять майора Михайлова из Управления по борьбе с особо опасными преступлениями проявлять, будем говорить, личную активность в борьбе со мной. Знали, что у него есть личные счеты с убийцей Премьера Орлова и его телохранителей. А еще планировали отправить меня в паломничество во дворец Бога-Императора, но не получилось, потому что в этом году паломники уже были отправлены.
Неожиданно Кравцов вытащил сигарету из кармана и тоже закурил. Они курили и молча смотрели друг на друга. Но Премьер в эти минуты вряд ли что-нибудь видел. Наконец он встал и прошелся перед креслом Сергея. Управляющий Империей о чем-то напряженно думал, время от времени бросая взгляд в сторону посетителя. Что сыграло для Кравцова решающую роль — выпитый ли им бокал, выкуренная сигарета, собранная ли в кулак воля, Сергей не знал. Но ему показалось, что страх Премьера, если он и был раньше, сейчас стал проходить. Это Волкову не понравилось, однако деваться Кравцову все равно было некуда. Тот чувствовал это, несмотря на охрану и прочие технические чудеса правительственной безопасности.
— Когда меня вызвал к себе Мираб Мамедов, — рассказывал Сергей, — тут уж вы обрадовались. Знали, что, либо он меня убьет, либо я его прикончу. Вас устраивал любой случай…
Продолжая говорить, Сергей уже падал из кресла, на ходу бросая взгляд назад. В спинке кресла возникла яркая точка, кресло взорвалось, и клочки вспыхнули. У стены, ярко освещенный огнем, возник силуэт с бластером… И в этот силуэт Сергей, сильно выгнув кисть, чтобы не задеть ладонь, выстрелил веерными ножами. У двери, пронзенный в голову и грудь, остался стоять пришпиленный к стене лезвиями лейтенант Стражников.
Волков посмотрел на хозяина кабинета. Теперь в только что спокойных глазах Премьер-министра Кравцова возник настоящий страх человека, осознающего, что все кончено.
— Одна большая шайка, — зачем-то пояснил Сергей. Он встал с пола и, подойдя к лейтенанту, продолжил повествование, как будто ничего не случилось:
— Вы тут все ошибались. И главным просчетом оказалась, конечно, недооценка меня. Все-таки обидно, вы же знали, что я прошел Уран и выжил. Это редчайший случай. Если я не такой хитрый, как вы, то уж удачи мне не занимать. Надо было более трезво оценивать ситуацию.
Лейтенант тем временем перестал мелко дергать ногами. Агония. Конец лезвия торчал из середины лба. Кровь по носу стекала на фирменный комбинезон. Сергею не нравился запах, исходящий от тела.
— Мираб, конечно, совершил глупость, когда связался с вами, — продолжил Сергей. — Слишком умным быть тоже плохо. Да и вы не лучше. Если бы не ваши способности манипулятора и не те слишком умные идеи, все остались бы живы. Подумать только! Если бы не мое появление, вы и дальше правили бы Империей! Потом убрали бы Мамедова, еще кого из мелких врагов и свидетелей…
Сергей нагнулся и поднял бластер, выпавший из мертвой руки промахнувшегося убийцы. Мысли о бренности бытия… Сентиментальность победителя… Он, считая дело выполненным, невольно отвлекался. Конечно, нельзя было этого делать, имея за спиной врага…
Сергей чудом успел отпрыгнуть в сторону, и луч огня, зашипев, погас в мертвом теле лейтенанта. Промахнувшись, Кравцов — сказывалось отсутствие боевого опыта— спрятался за куполом локального поля, где и стоял, наблюдая за Сергеем. На лице его была написана решимость отсиживаться в своем непроницаемом убежище, хотя бы даже мир обрушился!..
Усмехнувшись, Волков отбросил бластер Стражникова, повернулся и пошел к выходу.
Он слышал, как, сухо застрекотав, отключилось поле. Обернулся. Неловко прицеливаясь, Кравцов поднимал бластер. И тогда Сергей выбросил вперед ладонь, напряг предплечье, и широкая лента огня ударила в уже бывшего правителя Империи.
— За охранников и брата Михайлова, за предательство, — негромко сказал Сергей. — А это за Николая Орлова!
Тело Кравцова коснулось пола немного раньше, чем отброшенная боевым лучом голова. А когда и голова его с глухим стуком упала, тишина в пустом зале стала почти осязаемой. Лишь кровь лейтенанта Стражникова звучно и мерно капала, стекала с носа на живот, а с живота — на пол…
Сергея никто не пытался задержать, когда он уходил. Кроме того, он знал, что все равно никто не сумел бы этого сделать…
Глава 14. МАРИНА ВРОНСКАЯ
Машину Сергей отпустил незадолго до цели и шел пешком по удивительно знакомому уже маршруту, изо дня в день, впрочем, меняющемуся. Сегодня ему встречалось неожиданно много прохожих. Вдоль переулков сидели за столиками люди. Девушка с блестками в волосах вскинула ресницы… Пузатый розовый мужчина в расстегнутой до пояса рубашке с бабочкой в районе живота… Дети прыгали кружком, гоняя друг к другу порхающий кораблик. Пахло духами и вином. Отовсюду неслась музыка, фантомы вдоль стен и на тротуарах жили собственной виртуальной жизнью. А ближе к ее дому, под облаками пушистых крон деревьев на главном бульваре негромко и праздно гудели фланирующие толпы, мелькали разноцветные одежды мужчин и, согласно моде, почти совсем неприкрытые тела женщин. Тут и там, в брызгах цветных фейерверков, пылали в лиловом сумраке кафе — столики стояли прямо на тротуарах. В глубине за столиками пели трое мальчиков, и лишь увидев, как, закончив петь, дети разбежались каждый к своему столику, где их ожидали родители, Сергей понял, что они настоящие.
У него было настроение… такое настроение!.. Зная, что его ждет у Лены, он не хотел спешить. Даже и идти не хотел.
В памяти у него пронеслось что-то… как сорвавшаяся звезда, — что-то из области призрачных кнехтов, его тогдашней пронзительной тоски и ее нескрываемого счастья, так прочно разделившего их в прошлой жизни.
Почти нарочито, словно кто-то забавлялся тем, что выдумывал ту Лену, и предстоящий разговор с нынешней женщиной, единым предсмертным всплеском мирабовских воспоминаний превращенный в Марию Вронскую. Пахнуло нежностью ненасытных встреч, и сразу, по чудному и тайному сочетанию мысли и надежды, мир показался обреченным не настолько, чтобы не надеяться вновь обрести покой.
Сергей, впитав память погибающего Мираба Мамедова, знал теперь о ней многое. Не все, только то, что мог знать Вселенский Маг, но и этого было более чем достаточно.
Сергей наконец дошел. В эту ночь дом Лены, в мановение ока обернувшейся Мариной Вронской, вновь стал таким же, как и в их первую встречу. Огромная рыба, проплывающая под прозрачными плитами дорожки, попыталась ткнуться губастым носом в подошвы Сергея, впереди, словно запечатанный грот, светился вход в ее псевдоподводный мир.
Волков вздохнул, усмехнулся опять, крепко сжал руки за спиной, чтобы расправить плечи, и, глядя на звезды, тоже непонятно зачем проявившиеся в этом подземном этаже, стал думать о своей ускользающей любви.
Прокатилась падавшая звезда с нежданностью сердечного перебоя. Сильный и чистый порыв ветра прошел по его волосам, и все же, несмотря на печаль, чувства утраты в нем сейчас не было.
Сергей вошел в дом и, пройдя бесконечные анфилады комнат, коридоров, переходов и лестниц, добрался до цели.
Лена в воздушном халатике сидела на кровати, и ее светлые крашеные волосы небрежно рассыпались по плечам.
— Сергей! — вскрикнула она и подбежала к нему. — Ты прилетел, я только что узнала. Ах! Я так боялась! — Ее руки сомкнулись на его шее, она изо всех сил прижималась к нему.
Сергей пытался понять, что это — страх, издевательство, испорченность окончательно падшей женщины?
— Мираб мне успел все рассказать, — спокойно произнес он.
— Что? Что он рассказал?
— Ты не Ланская Елена. Ты Вронская, Марина Вронская.
Она подняла к нему лицо с искорками слезинок на ресницах, говоривших о ее таланте актрисы.
— Откуда он мог?.. Значит, ты знаешь!
— Все знаю. Как же глупо я попался!
— Я не…
— Мамедов, Премьер-министр — эти понятно. Но ты!.. Ты хотела расправиться с Мирабом моими руками.
— О чем ты говоришь?! Ты же сам начал! Ты же сразу дал понять, что играешь в какую-то свою глупую игру и не хочешь, чтобы я встревала и портила… Ставкой была твоя жизнь, вот я и не стала вмешиваться.
— Нет, ты так не отвертишься. Ответить придется и тебе. Ты думала, что погибнет либо один, либо другой. Так знай — они оба мертвы, как и лейтенант Стражников… Ты и о Стражникове, конечно, знаешь. Все умерли.
Она закрыла губы тыльной стороной ладони и молча, с недоверием и страхом смотрела на Сергея.
— Я вот все думал, как же тебя наказать за то, что ты меня использовала. Как и всех? Убить? Это было бы справедливо. Это было бы здорово: избавить мир от такого лживого создания. Но хватит смертей. Я придумал тебе другую кару. Я думаю, лучше всего просто забыть о тебе и не вспоминать больше. Это будет самое лучшее наказание. Тем более что сделать это в моих силах.
Лена, словно бы ничего не понимая, продолжала с ужасом смотреть на Волкова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48