У ворот соседнего дома сидела маленькая южная собака палевых пыльных мастей, а рядом, маскируясь под асфальт, свернулся клубочком кот. Из калитки дома, возле которого стоял джип, вышла средних лет женщина в ситцевом платье без рукавов и выплеснула ведро грязной воды на газон, где, игнорируемые равнодушными прохожими, росли помидоры. Выплеснув ведро, женщина пристально посмотрела на него, но, наверное, ничего не увидела сквозь черноту стекол, вздохнула и ушла.Николай сунул ключ зажигания в гнездо, отжал сцепление и тронул машину с места. Выбросив дотлевший окурок, снова закурил. Хотелось пить. Наудачу пошарив в бардачке, нашел бутылку пива, открыл на ходу и, прихлебывая, продолжил путь.Конечно, можно было заняться поисками катера, чтобы довести это дело до конца. Но насколько же мала вероятность того, что он сможет обнаружить место гибели. Впрочем, с этой точки зрения, ситуацию лучше не рассматривать: глаз, как говорится, алмаз – Николай прекрасно запомнил ориентиры, да и расстояние можно было приблизительно рассчитать. Не в этом дело. Дело в том, что, очутившись в гуще чужих событий, не имеет смысла пассивно ждать нового поворота, ибо нет ничего страшнее, чем стать жертвой, тот, кто сам не нападает, всегда подвергается нападению. "В общем, положение безвыходное", – подумал он и ухмыльнулся.Выехав на набережную, Николай притормозил возле пожилого аборигена. Что он местный, можно было сразу определить по глубоко пропеченным, с чисто южным капиллярным расположением, морщинам.– Отец! Не подскажешь, как доехать до заповедника?Тот остановился, взглянул на Николая водянистыми глазами и обстоятельно ответил:– Подскажу. Поедешь по набережной, не сворачивая, выедешь на шоссе, потом на первую грунтовую дорогу налево.– Долго добираться?– Это смотря чем. Пешком, часа полтора-два, на твоей машине минут за двадцать доедешь. Тебе что там надо?– Санаторий. Или дом отдыха.– А-а-а! – протянул тот. – Замок Барона. Найдешь, не заблудишься.– Барон?– А ты разве не к Отари?– Его что, Бароном называют?– А кто же он, если не Барон? Он тут все здесь скупил и всем управляет. А мы так!.. – махнул старик рукой с чисто русской мазохистской покорностью. – Ну, езжай.Он обошел машину и также неторопливо, как беседовал с Николаем, двинулся по тротуару мимо целого ряда увеселительных заведений (в этот ранний час закрытых и для людей более достойных), мимо двух молодых мам, забывших обо всем на свете от счастливой возможности сообщить подружке что-то очень важное, что они и делали, постоянно перебивая друг дружку. Одна крепко держала за ручку малыша в белых трусиках и маечке, который весь извертелся, пытаясь высвободиться, а у второй мамы малыш в красных трусиках и розовой маечке все же вырвался, доковылял до урны, достал из нее апельсиновую корочку и поднес ко рту, но мама настигла его и отшлепала.Николай допил пиво, выбросил окурок в окно и продолжил путь.Конечно, начинать надо с Барона. Помня указания старика, Николай выехал на шоссе и минут через пятнадцать действительно увидел слева наезженную грунтовую дорогу, на которую и свернул, сразу оказавшись в густом, хоть и прокаленном солнцем лесу.Петляя вслед за дорогой, он вдруг в просветах между деревьями увидел впереди что-то белое. Что именно, понять он не мог. Что-то очень большое и как бы внизу. Впрочем, еще въезжая на грунт, он заметил подъем; скорее всего заповедник располагался на тех холмах и скалах, которые он видел, когда плыл утром.И вот наконец он прибыл. Нет, до цели еще оставался километр витой дороги, спускавшейся по холму к берегу, но заставила его притормозить, а потом и остановиться сверкающая феерия внизу. Дом отдыха был огромен. Если то, что открылось его взору, можно вообще назвать домом отдыха. Никаких привычных казенных стен: белый, ослепительно поблескивающий, остановленный в высоте взрыв невероятных крыльев, а между ними – перламутровая раковина, построенная не из какого-то там материала, а из головокружительного движения. Стеклянные перекрытия чередовались с калейдоскопными сияющими сегментами (витражи? цветовая внутренняя подсветка?). Овальные озерца плавательных бассейнов в глубине. Он даже представить себе не мог, сколько средств понадобилось, чтобы, вгрызшись в скалы и холмы заповедника, отгрохать такой комплекс. И впервые в душу закралось сомнение: по силам ли ему здесь зарываться?"Ну уж нет", – решил он и ухмыльнулся. Снова полез в бардачок, пошарил, пива не нашел, но не огорчился. Обойдется без пива. Достал сигареты, выудил одну из пачки, закурил. И снова принялся осматривать здание и местность внизу. Теперь уже без особого восторга.Дорога вела прямо к приоткрытым воротам, где возле будки охранника валялся голый по пояс парень.Вообще, весь комплекс был огорожен проволочной оградой. Парень у ворот загорал. "Здесь проблем не будет", – решил Николай. Дальше ступени главного входа под этой роскошной раковиной, которая больше годилась для маленького стадиона, но в то же время прекрасно вписывалась в здешний ландшафт. Оба крыла по бокам, вероятно, гостиничные корпуса, а может, еще что-нибудь. От них двумя полупрозрачными лентами, соединяющимися ближе к берегу, стекал ажурный акведук, через который можно дойти к причалу прямо из дома. У причала покачивались яхты, катера, водные мотоциклы…Хорошо живет Барон!Николай выбросил сигарету, отжал тормоз и начал спускаться.Охранник, несмотря на видимую расслабленность, заметил его еще издали, зашел в сторожку, повесил на шею автомат Калашникова и вышел за ворота, преградив путь. По мере приближения Николай отмечал, как, всмотревшись в машину, охранник вновь расслаблялся. По всему видно, узнал машину. Николай ухмыльнулся; парню был уготован сюрприз.Охранник его все же остановил. Не сумев заглянуть сквозь тонированное стекло, обошел капот и сунулся в окошко. Вдруг увидел незнакомого, отшатнулся было, но тут же спросил:– Ты, Колян? А где Володька с Вадимом?Еще что-то мелькнуло в его лице, он подобрался, невзначай навел автомат.– А ты что здесь делаешь? Ты же у шефа в клетке…– Вглядись внимательнее, дурак! – презрительно сказал Николай. – Какой я тебе Колян? Колян лысый и со шрамом. Я просто его двойник, и меня тоже зовут Николаем. Еду я к боссу, ребята одолжили машину, пока сами на деле, вот я и приехал. Тебе что-нибудь еще непонятно? Нет? – да? – пропускай.Парень краем уха прислушивался к его наглой трепотне, а сам что-то напряженно соображал.– Стой здесь. На счет тебя не было никаких указаний. Мне надо позвонить.– Подожди, еще что-то важное скажу, – остановил его Николай.Он полностью опустил стекло дверцы и поманил охранника. Тот сдуру пригнул лицо, и Николай с силой, снизу вверх вонзил указательный и средний палец ему в ноздри. От неожиданности и боли тот взвыл. Свободной рукой Николай неловко, но надежно перехватил ствол и резко бросил лицо парня на край заранее приоткрытой дверцы. Тот, хоть и не очень сильно, но впечатляюще врезался переносицей в твердый острый металлической край. Рассек лоб, и брови сразу стало заливать кровью. С всхлипом вытащив пальцы, Николай схватил парня за волосы, нагнул голову и сильно толкнул, одновременно приподняв автомат, чтобы ремню было легче соскользнуть с шеи.Вот и все. Как жаль, что нельзя засечь время подобных стычек! "Ведь что интересно, – подумал Николай, – кажется, будто прошло минуты три, не меньше. А на самом деле меньше секунды. Видимо, временем действительно управляет сознание, потому что все хорошее пролетает мгновенно, все плохое тянется целую вечность. Однажды, помнится, нехорошие люди продержали его несколько часов голым в каменном склепе, и он был уверен, что его заживо похоронили.Вот тогда… Впрочем, это дела давно минувших дней, не стоит отвлекаться.Николай вышел, отволок парня в сторону и сел за руль. Автомат положил рядом на сиденье. Когда отъехал, парень, шатаясь, брел к будке. Звонить, наверное. Ладно, пускай народ всполошится, посмотрим.В принципе он приехал сюда говорить, а не поджигать этот здешний сыр-бор. Раз он включен в события фактом недоразумения, глупого причем, ибо, как только что узнал, вчера вечером его стукнули по голове только потому, что не удосужились узнать о том, что настоящий Колян находится в клетке. Интересно, что здесь подразумевают под клеткой? И вообще, они все тут виноваты, потому что не дали ему спокойно отдохнуть. Мысль показалась забавной, и он захохотал.Николай остановил машину у главного входа. Никого. Приоткрыл дверцу. Ворвался свежий бриз. Позади, метрах в пятидесяти, мерно дышало море; волны, шипя и рокоча, набрасывались на берег, потом с шорохом отползали, перестукиваясь галькой. Ссорились вездесущие чайки.Николай закурил, выпустил дым в сторону дверцы.Все-таки хорошо на юге. Он вышел и захлопнул дверцу. В небе ни облачка.Край гигантской раковины козырьком нависал над стеклянными дверьми и уходил дальше к причалу, сливаясь с акведуком. Парадный вход. Возможно, им не пользуются, иначе чем объяснить отсутствие людей.Ведь сейчас самый разгар сезона.Он огляделся. На пляже было множество павильонов, лежаки и шезлонги стояли под навесами. То здесь, то там виднелись группки людей. На воде ослепительно сверкали паруса виндсерфингов, яхт, гудели моторы водных мотоциклов. Нет, хоть и элитарный, но отдых наблюдался.Он поднялся по ступеням; впереди в стекле вырос огромный квадратный силуэт – и исчез, едва Николай вступил в тень. Двери были закрыты. Он поискал глазами звонок, нажал кнопку и долго не отпускал.Никто, однако, не вышел.Бросив впустую трезвонить, Николай вернулся к джипу. Выбросил дотлевшую сигарету, достал новую.Закурил. Если не выйдут, пока он курит, придется искать другие входы. Но что-то ему подсказывало, что выйдут обязательно. Да и не надо было быть Шерлоком Холмсом, чтобы прийти к такому выводу. Один звонок охранника у ворот должен был взбудоражить всю здешнюю свору. То, что никто не выходит, могло означать Лишь одно: внутри совещаются, спешно решают его судьбу или готовят какую-нибудь особо пикантную пакость.Тут за стеклом замелькали сильфиды, движение усилилось, сгустилось в отдельные фигуры, близко подплывшие к дверям, створки немедленно разошлись, пропустив небольшую группку люд ей. Двоих Николай сразу узнал: Николай Селезнев по кличке Селезень и Андрей Филимонов по кличке Кит – его сортирные крестники. Еще трое были из той же породы мясных ублюдков – крутые парни, "шестерки" разных там мокрых дел. Все были вооружены чем попадя, но, в общем-то, однообразно: дубинки, у одного нунчаки, у другого – цепь, еще американская бита для игры в бейсбол. Сразу видно, что цель у них одна: не просто убить (застрелить, чего проще!), а медленно, сладострастно хакая, забить до смерти. Было во всем этом столько примитивного, животного, безумно-подросткового, что волна гнева захлестнула Николая.Однако это не мешало ему изучать странную троицу, оставшуюся на крыльце, тогда как пятеро костоломов уже медленно спускались по ступеням под палящие лучи солнца.Остались женщина и двое мужчин. Один высокий, лет за пятьдесят. Сытая жизнь облила его слоем сала, и, видимо, нелегко ему было носить свое тяжелеющее тело. С виду сильный, уверенный в себе. Внешность типичного кавказца, насмешливое превосходство во взгляде – это, конечно, хозяин. Второй мужик – весь какой-то серый, невзрачный, с длинным лошадиным лицом. Даже высокий рост не делал его приметным.Он стоял позади своих спутников, нависая над ними подобно вопросительному знаку, и внимательно, хотя и отстранение, наблюдал за разворачивающимися внизу событиями. Женщина.., нет, девушка, лет семнадцати-восемнадцати, была красива той ошеломляющей восточной красотой, которая проявляется в ранней молодости, особенно если к восточной крови примешивается славянская. Видимо, мать у нее русская.Смуглая, черные как смоль волосы, коралловые губы, агатовые глаза. Внешность необычайно яркая. Но ничто не нарушает гармонии.Засмотревшись на девушку, Николай едва не забыл о маневрах боевиков, медленно окружавших его. Вернул к действительности спокойный голос главаря, конечно, Барона, то бишь Качаури Отари Карловича.– Всыпьте ему, мальчики, по первое число.Первым из мальчиков ринулся к Николаю туалетный Кит. Именно он был вооружен битой, что, учитывая его габариты, делало дубину смертельным оружием. На ходу он закрутился, замахиваясь, и тут же со страшной силой бита засвистела, рассекая воздух. Попади голова Николая под траекторию этого снаряда, череп превратился бы в разбитое сырое яйцо. Представив себе такую картину, Николай даже пригнулся и зажмурился от неприятного холодка, пробежавшего по хребту. Однако это лишь удесятерило его ярость:Кит еще продолжал раскручиваться вслед за битой, когда кулак Николая врезался ему в ребра. Ярость, страх, бешенство в совокупности дают неожиданный результат: кулак как-то мягко, хоть и с треском, провалился внутрь. Кит замер, выпустив биту, тут же подхваченную Николаем, из горла у него брызнула кровь (видимо, было повреждено легкое), и завалился.– Ну что, мальчики, продолжим? – в веселом остервенении спросил Николай и двинулся к оставшимся четырем бандитам.Они было ринулись на него все вместе, но начавшаяся суета заставила двоих остановиться. Вперед выступили два мужика. Один с цепью, другой с нунчаками. Этим требовался размах. Тот, что с нунчаками, был представителем желтой расы. Именно желтые, пользуясь всеобщей голливудско-дебильной мифологией, успешно делают свой маленький бизнес, представляя свою расу самой талантливой в данной области. Помнится, однажды Николай в спарринге встретился с одним вьетнамцем, который после войны с Америкой резонно считал всех белых врагами.., чуть не пропустил удар; парень перед ним вновь замелькал как пропеллер своими деревяшками, выжидая момент всадить Николаю в лоб тяжелый брусок, который при умелом ударе мог начисто вышибить мозги. Раздражал и второй, тоже раскручивающий свою цепь. И именно он первый начал, резко хлестнув Николая цепью по ногам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37