Продуманная тактика и хорошая организация штурма, высокая спортивная
подготовка участников позволили четко взаимодействующим группам
уверенно осуществить навеску, заброску груза и установку подземных
базовых лагерей на глубинах 400, 600, 800 м соответственно. На
восьмые сутки работы в пропасти штурмовая группа в составе
И.Вольского, А.Александрова и А.Варфоломеева достигла отметки 1300 м
и установила там ПБЛ 1300-1.
Вообще-то организация штурма пропасти - дело очень непростое.
Необходимо заблаговременно детально планировать его, чтобы обеспечить
круглосуточное продвижение постоянно меняющихся впереди рабочих
групп. Мест для отдыха в лагерях, как правило, меньше, чем количество
спортсменов, и группы должны четко взаимодействовать между собою по
заранее согласованному плану, чтобы все имели равную возможность и
работать, и отдыхать. Важно при этом обеспечить непрерывное движение
груза, упакованного примерно в 60 мешков весом от 10 до 15 кг.
Необходимо четко рассчитать общее число приемов пищи в подземных
лагерях, чтобы оставить в каждом строго необходимое количество
продуктов. Необходимо учитывать еще множество нюансов, описывать
которые здесь просто нет возможности. И, безусловно, неоценимую роль
в организации штурма пропасти играет надежная телефонная связь. На
поверхности же всегда устанавливается круглосуточное дежурство на
телефоне.
Теперь, я думаю, понятно, почему подготовка такой сложной экспедиции
потребовала от нас около года напряженного труда и отняла без остатка
все свободное время. К тому же наша отечественная промышленность
практически ничего из спелеоснаряжения не выпускала, и мы вынуждены
были почти все специальное оборудование делать сами кустарно или,
проявляя изобретательность, добывать заменители его, используемые в
других областях деятельности. Все это еще более усложняло и без того
непростую нашу жизнь.
При всем вышесказанном, тем не менее, мы умудряемся "делать" пещеры,
выдвигающие нашу спелеологию на передовые позиции, хотя, возможно,
из-за менее качественного снаряжения нам приходится испытывать
большие физические нагрузки, чем нашим коллегам на Западе.
Но вернемся к штурму пропасти. Его итоги определяла работа штурмовой
группы на дне, которая имела для этого 3 рабочие смены (всего
примерно 5 суток). За это время еще три группы поддержки штурмовиков,
последовательно меняясь в ПБЛ 1300-2, расположенном рядом с ПБЛ
1300-1, получали возможность сходить на дно. Телефонная связь была
протянута до лагерей 1300 метров. После выполнения своих задач на дне
все группы, кроме одной, находящейся на поверхности, должны были
участвовать в выемке снаряжения.
Работа штурмовой группы в нижней части пропасти проходила следующим
образом. Обогнав на дне Большого колодца (на -1025 м) группу
Владимира Чабаненко в составе 4 человек и приняв от нее груз, моя
группа сделала навеску, проверила и местами отремонтировала
телефонную линию, забросила часть снаряжения до места установки ПБЛ
1300-1 и оборудовала его. Нашли метрах в сорока выше по течению ручья
глиняную площадку для установки ПБЛ 1300-2, предназначенную для
других групп, затратив на все примерно 18 часов, и легли спать.
Проснулись, когда группа Владимира Чабаненко с остальным снаряжением
спустилась к нам. Мы показали им площадку для лагеря и предложили,
поскольку ребята хорошо потрудились до того, отдыхать примерно сутки.
Сами же мы отправились вниз. Дойдя до развилки в Галерее Григоряна,
свернули вправо, проползли узкий наклонный ход, преодолели полусифон
и вышли в Крымский ход. Решили сначала сходить вниз к Песчаному
сифону, которым заканчивается пропасть. Чтобы совесть была спокойна,
мы по очереди совершили попытку преодолеть его, но ничего из этого не
вышло, слишком узко, да и к тому же несущийся с водным потоком песок
засыпает тебя. На обратном пути к полусифону я планировал залезть в
окно, о котором у нас целый год было много разговоров. Когда идешь
вниз по Крымскому ходу, оно смотрится весьма эффектно, и возникли
надежды, что через него можно обойти Песчаный сифон. Особый энтузиазм
проявлял в этом Сергей Бучный, и окно так и назвали окном Бучного.
Однако эти надежды не сбылись. Залезть в него удалось довольно легко,
но я вскоре вывалился обратно в галерею. Вернувшись в район
полусифона, мы продолжили наше продвижение по Крымскому ходу, но уже
наверх. За две недели до нас сюда впервые попали несколько человек из
состава Керченской экспедиции и порекомендовали нам поработать здесь
на продолжение. На нашем пути встретилось несколько больших ванн,
хотя ход в основном был сухой. Наконец в месте, где галерея
расширилась и повернула налево, мы встретили черную зеркальную гладь
очередного сифона овальной формы. Особенность его в том, что он
периодически издает глухие клокочущие звуки, в происхождении которых
никто не разобрался. Сифон же назвали за это "Глюкало". Послушав
немного его бормотание, мы продолжили путь по галерее, которая начала
уже плавно понижаться, появился ручей, и еще метров через 150 она
сузилась и закончилась узким закрытым сифоном. С попытки преодолеть
его мы и начали основную работу в пропасти.
Я вообще очень люблю нырять, достать дно моря на глубине метров 20 -
посильная для меня задача. Поэтому преодоление узких сифонов без
акваланга - моя специализация. Надев подводные очки, продеваю кисть
правой руки сквозь веревочную петлю, второй ее конец мой товарищ
Александр Варфоломеев будет выдавать по мере моего углубления в
сифон. Захожу в него лицом вверх, ногами вперед. Это необходимо для
экстренного возвращения, так как узость подводной щели не позволит
развернуться в ней для движения назад. Веревка в руке даст мне
возможность легко найти дорогу обратно в мутной воде. Договариваюсь
со страхующим о сигналах, подаваемых рывками веревки. Когда вода
достигает лица, останавливаюсь на мгновение, оттянув пальцем резину
от щеки, выпустив тем самым остатки воздуха из гидрокостюма, и,
сделав несколько глубоких вдохов, ухожу вперед под воду. Упираясь
всеми конечностями в потолок, к которому меня сильно прижимает, так
как и в гидрокостюме, и в моих легких, разумеется, все-таки остается
довольно много воздуха, медленно, нащупывая ногами вьющийся под водою
штопором ход, двигаюсь вперед. Пройдя метра 2-3, возвращаюсь на
поверхность. Отдышавшись и немного отдохнув, повторяю операцию, но
уже в более быстром темпе, ибо я помню профиль только что пройденного
пути. Каждая новая попытка дается все тяжелее и тяжелее, поскольку
организм с новым погружением охлаждается все сильнее, а период
пребывания под водою становится все больше. Обычно время одного
погружения 40-45 секунд, максимум до одной минуты. Дольше, я думаю, в
условиях низкой температуры воды, нервных перегрузок, связанных с
большой глубиною и необычностью ситуации, находиться под водою не
стоит, ибо в этих экстремальных условиях выжимать из себя все без
остатка крайне опасно. Итак, на четвертой попытке, когда веревка
уходила за мною уже на 7 метров, ход сузился настолько, что будь я не
под водою, для дальнейшего его преодоления пришлось бы выдыхать
воздух, уменьшая тем самым толщину грудной клетки. Значит, удача тут
не улыбнулась, и мы возвращаемся к Глюкалу.
По пути немного согреваюсь, но, увы, озноб все еще колотит меня.
Однако, повторяю, в Глюкале то же, что и в предыдущем сифоне.
Правда, здесь уже просторней, и можно было бы использовать акваланг.
Ход овального сечения 2 на 3 метра под углом 45 градусов уходит вниз.
При погружении уже чувствуется давление воды, и приходится
продуваться, зажимая периодически нос пальцами левой руки. Во время
последней попытки затягиваю под воду за собою 10 м веревки, так,
однако, и не достигнув конца хода. В общем, сифон оказывается здесь
сильнее меня, и я, измотанный до предела, выбираюсь на берег к
товарищам, еще сильнее ощущая психологическое давление почти
полуторакилометровой толщи земли над головою, титаническую силу
природы, создавшей эту пропасть и нагромоздившей здесь препятствия,
преодоление которых порою выше наших сил. Попив горячего чаю, который
заботливо приготовили для меня друзья, понемногу прихожу в себя, и мы
покидаем эту мрачную галерею в траурно-черных мергелевых породах и со
зловеще шипящим сифоном. В лагерь возвращаемся через 12 часов после
ухода. Переохладившись в сифонах, я плохо себя чувствую, сильно болят
уши и голова. Перед сном мне дают таблетку какого-то лекарства и
укладывают спать посередине спального мешка, чтобы обогреть своими
телами, ведь следующую смену мне нужно быть в хорошей форме.
На "утро" подымаюсь вполне здоровым и отдохнувшим. Все мы чувствуем
себя прекрасно. Пропасть уже не представляется такой тяжелой. Бодрые
и уверенные в себе, на этот раз обеими группами уходим вниз. Группа
Володи Чабаненко поднесет нам, облегчая тем самым нашу работу,
тяжелые алюминиевые контейнеры с аквалангами к озеру в конец Галереи
Григоряна. Александр Александров и я попытаемся разведать, а может
быть, и преодолеть этот сифон. Группа Чабаненко посетит потом
Крымский ход, и все мы возвратимся в свои лагеря.
К озеру ведет крутой спуск по глыбовому завалу, и оно имеет размеры
метров 10 в длину и 6 в ширину. Глубина его в дальней части 10 м.
Вскрыв контейнеры с аквалангами и прочим снаряжением, извлекаем
легочные аппараты из герметично запаянных толстых полиэтиленовых
пакетов. Вымыв руки, тщательно собираем акваланги так, чтобы ни одна
крупинка не попала в дыхательные аппараты. У нас их по одному, а
опытные пещерные подводники обычно берут с собою не менее трех.
Вообще, то, что мы собираемся делать сейчас, к квалифицированной
работе отнести нельзя, но мы сознательно идем на это. Мы не имеем
опыта преодоления больших сифонов с аппаратами, но отказываться лишь
по одной этой причине от исследования не собираемся. Однако
недостаток опыта и снаряжения накладывают определенные ограничения и
на пределы целесообразности нашей попытки. Чтобы степень риска не
превысила разумную, решаем идти одновременно в короткой, метра два,
связке, чтобы в случае отказа аппарата у одного из нас можно было
быстро оказать помощь, поделившись с товарищем своим воздухом.
Обеспечивающий нас Александр Варфоломеев выпускает нашу связку на
веревке длиною около тридцати метров. И только в пределах этого
радиуса мы и намерены двигаться. Ныряем без ласт и без грузов,
используемых обычно для обеспечения нулевой плавучести.
Александр Александров - более опытный аквалангист, и мы
договариваемся, что под водою я буду выполнять его команды. Итак, мы
погрузились. Подплыв к дальней стенке, осматриваем сифон. Видимость
прекрасная, стены под водою расходятся в разные стороны на большую
глубину наподобие перевернутой воронки. Слева чернеет трещина,
которая начинается на глубине около трех метров. Поглядывая друг на
друга, жестами обмениваемся впечатлениями. Все время приходится
бороться с собственной положительной плавучестью, выталкивающей нас
на поверхность. Щель представляется нам наиболее интересной, и
Александр делает несколько попыток нырнуть в нее, но каждый раз
архимедова сила выбрасывает его, как поплавок, на поверхность.
Наконец он предлагает мне выбраться на берег и взять по транспортному
мешку вместо грузов. Однако перспектива нырять, имея на шее
громоздкий мешок с камнями, меня не прельщает, и я, предварительно
договорившись с Александром, тоже совершаю попытку проникнуть в
расселину.
Правда, действую я немного иначе. Не пытаясь нырять, а перевернувшись
вниз головой, лицом к стене, лезу, представляя себя скалолазом,
использующим свои руки и ноги для преодоления собственной силы
тяжести. И моя попытка удается! Спустя некоторое время Александр,
используя этот способ, устремляется за мною.
Медленно, то цепляясь, то отталкиваясь от торчащих коричневых перьев
слоистой породы, с удивлением вглядываемся в необычный безмолвный
мир. Подобных ощущений я никогда не испытывал. Быть может, с такой
же смесью удивления, восторга и страха космонавты или глубоководные
исследователи смотрят сквозь толстые стекла своих иллюминаторов на
изучаемый ими чужой мир. А теперь такая, столь редкая в наше время
возможность предоставлена и нам. Впрочем, тем и прекрасна
спелеология! Двигаемся вдоль щели, вскоре стены подводного царства
раздвинулись, и мы оказались в огромном, полностью затопленном зале.
Всплыв под самый потолок, осматриваемся. Дно под нами постепенно
понижается. Далеко впереди темнеет вроде бы стена зала, а может, она
просто вырисовывается нашим воображением. Объем воды потрясает, и мы
парим в нем в сияющем голубизною ореоле света своих фонарей. Сифон
явно превосходит наши скромные возможности, и мы, собрав всю волю,
преодолевая притяжение этой коварно мерцающей и влекущей нас бездны,
заставляем себя покинуть его. Остается только позавидовать тем, кто
придет после нас и пройдет этот подводный зал, а может быть, и
анфиладу залов, а может, им посчастливится преодолеть этот сифон и
открыть новые галереи и ходы.
Нам же идти обратно. Пройдя щель, всплываем в озере. Затем я
посвящаю еще несколько минут исследованию правой стены, которая круто
уходит вниз на большую глубину. Выбравшись на берег, собираем
снаряжение и подымаемся по глыбовому завалу над озером, чтобы немного
отдохнуть и перекусить. Место, где мы расположились, по-своему
примечательно. С левой стены свисает небольшой натек, издающий
бормочущие звуки, за что и получил название Бормотун. Отдыхаем долго
и, обмениваясь впечатлениями, пьем много чаю, согревающего нас. Я
вспоминаю, как в прошлом году на большой песчаной площадке неподалеку
отсюда, именуемой между нами "пляж", покидая это место последним в
сезоне, я видел кем-то оставленную пустую консервную банку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132