И не только увидеться. Все это мы проходили». А вслух она произнесла:
— Вадим, я с удовольствием с вами увижусь, если у вас есть такое желание. Собственно говоря, четверг у меня свободен.
— Замечательно. Можно, я за вами заеду? Часов в семь?
— Лучше в восемь, — ответила Валерия. — Адрес вы помните?
Она хотела уже вешать трубку, когда снова услышала голос Вадима:
— Но вечером зайти в… к вам на работу вы разрешите?
— Вход открыт для всех, — лукаво ответила Валерия.
Положив трубку, Валерия потянулась было за сигаретой, потом перевела взгляд на грязную чашку на журнальном столике, хотела отнести ее на кухню, но решила, что успеет. Вместо этого она подошла к шкафу, открыла створку с зеркалом и начала придирчиво себя оглядывать.
Этот Вадим, судя по всему, принадлежал к кругу людей, с которыми Валерия прежде мало сталкивалась. Петербургская интеллигенция — вот что он такое. Вроде спортсмен, но по манере разговаривать он напоминал ей некоторых сотрудников НИИ, в котором она подвизалась в начале своей ленинградской жизни. «Теннис — самый интеллектуальный вид спорта», — вспомнила она заголовок, случайно увиденный в газете. Затем всплыли в памяти какие-то обрывки увиденных или услышанных фраз: «Первая ракетка мира… вторая ракетка… Болельщики не могут простить своему кумиру Борису Беккеру его новый роман… Ведущие теннисисты получают за рекламу товаров тысячи долларов в год…»
А Воронов, говорят, котируется… Значит, деньги у него должны быть. И еще тот выигрыш. «Наш выигрыш», — усмехнулась Валерия. Кое-что он, конечно, истратил, но, наверно, немало осталось. В казино за игрой его больше не видели. Не спустил же он такие деньги за один вечер в «Астории», даже несмотря на зеркало. Что ж, повеселились, а остальное она не упустит. А потому вопрос о наряде приобретал дополнительную важность.
Валерия любила одеваться в темные глубокие тона — лиловое, бордовое, наконец, черное. Конечно, брюнеткам яркое тоже идет, но черное — это стильно. Сразу чувствуется что-то парижское… «Ах, Париж — город, где рождаются духи и легенды». У Валерии всегда портилось настроение, когда она слышала эту рекламу. За все свои двадцать шесть лет она единственный раз выбралась в дальнее зарубежье — Валентин Эдуардович в ту краткую пору, когда она была его фавориткой, свозил ее на неделю в Анталью. Поначалу вроде было лестно — все ж таки море, Турция, заграничные магазинчики, но вскоре Валерия раскусила, что гостиница, хоть и радовала разнообразньм шведским столом, находилась в захолустье, окруженная мелкими грязными деревушками, а то и просто голыми скалами. Неиспорченная, девственная природа, как хвастливо говорилось в рекламном буклете. Эдуардыч даже днем торчал под тентом пляжного бара, а по вечерам его и вовсе никуда было не вытащить. «Пойми, я отдыхаю», — говорил он Валерии. Окончательно добило ее, когда Эдуардыч злым голосом чуть не завопил:
— Ты понимаешь, дура, что после такой работы, как моя, хочется расслабиться и ни о чем не думать. Мало мне в Питере мороки. Специально жену с детьми в Испанию отправил, чтобы на мозги мне не капала, так теперь и ты туда же. Тоскливо ей, видите ли! Не нравится — хоть завтра домой отправлю. Здесь таких Цыпочек, как ты, пол-отеля.
Валерии пришлось проглотить оскорбление. Она вовсе не собиралась терять свое место в казино, но горький осадок остался. Потом Жора Лисовский, когда еще только подкатывал к Валерии, тоже сладким голосом пел про свои заграничные поездки и строил перед ней головокружительные планы. Ну и что? Только кормил обещаниями: то свободных денег нет, то момент такой, что бизнес нельзя бросить, то сезон немодный. А потом взял и женился на другой. Вот и слушай дурацкую рекламу про Париж — город легенд.
Нет, не надо думать о Жоре. Валерия перевела мысли на теннисиста. Красивый и не лишен вкуса. Если Валерия правильно уловила разговор, зеленое платье на этой крале тоже было его подарком. Платье не слабое, в этом-то Валерия разбиралась.
Значит, надо тщательно продумать свой облик. На первом свидании это часто бывает решающим. Так что черное платье в обтяжку, вырез подходящий, чулки, каблуки… И золото. Черное с золотом — именно то, что надо. Волосы лучше убрать назад, под черный бархатный бант, чтобы было видно благородную линию шеи.
К подбору украшений Валерия всегда относилась серьезно. Она еще в детстве запомнила, как мать обсуждала с кем-то соседку по лестничной площадке: «Ой, ну что ты, совсем беднота, у нее даже кольца золотого нет». А потом в девятом классе, когда Лера надела на школьный вечер блестящие, переливающиеся бусы, привезенные кем-то из поездки в Чехословакию, она услышала громкий голос Лильки из параллельного класса: «Моя мама говорит, что бижутерия унижает женщину. Она признает только благородные металлы и камни». Лилька Лере всегда завидовала, это всем было известно, но настроение было безнадежно испорчено.
Виталик, первый Лерин покровитель, подарил ей золотое кольцо с рубином, выбрав потяжелее, как было принято в их кругу, и с этого началась ее коллекция, как она ее для себя называла. То кольцо через много лет она продала в Питере, когда уже разбиралась в моде и в том, что ценится в приличном обществе. Валерия научилась переводить разговор на драгоценности с виртуозной непринужденностью, и очередной поклонник обычно чуть ли не умолял Леру принять его подарок, причем, как правило, именно тот, который она давно для себя присмотрела. Так что теперь в случае выхода в свет Валерии было из чего выбирать. А главное, это сразу поднимало ее на определенный уровень, ведь Валерия больше всего боялась того, что ее могут назвать дешевой женщиной. «Если ты сама себя ценишь, то и другие оценят», — любила она приговаривать.
Представив себе, как она будет во всем этом смотреться, Валерия просияла и обворожительно себе улыбнулась. Хорошо, что договорились не на завтра, а на четверг, пускай теннисист дозреет. Она взглянула на часы и сообразила, что времени уже много и пора собираться в казино. Бросив тоскливый взгляд на неубранную посуду, которую она так и не отнесла на кухню, Валерия махнула рукой и отправилась наводить макияж.

Вот такие обстоятельства

В тот день Кристина решила, что звонить Вадиму не будет. Вечером он позвонил сам. Услышав его голос, Кристина, которая уже было приняла решение говорить с ним холодно — так, как он того заслуживает, сама того не желая, не сдержалась и воскликнула:
— Вадим! Я так рада, что ты позвонил. У меня весь День ужасно мрачное настроение. Бабушке опять стало плохо. Вчера все так ужасно кончилось, но это прошло, правда…
Вадим молчал, а Кристина тем временем продолжала:
— Ты-то как? Успел утром в клуб? Они что-нибудь заметили?
— Все в порядке, — ответил Вадим. — Я в норме. Тут он сказал неправду, потому что утром обнаружил, что вчера во время драки очень сильно потянул правую руку. Она все время ныла, и Вадиму было и без врачебной консультации ясно, что руке нужен полный покой. Но надо готовиться к Кубку…
Ничего этого он не стал говорить Кристине, а отделался несколькими общими фразами.
— Ты ведь придешь сегодня, да? — спрашивала она. — А то мне так без тебя плохо, всякие мысли в голову лезут. И вообще… я по тебе соскучилась… И бабушка о тебе спрашивала.
— Сегодня я не обещаю, — сказал Вадим и запнулся. — Вот такие обстоятельства…
Никаких таких обстоятельств не было, но у Вадима не было сил ехать к Кристине. Он боялся, что она начнет его о чем-то спрашивать, а вдруг опять приревнует к Валерии… Ничего этого не хотелось. Тем более (он это знал лучше, чем кто-либо другой) — для ревности были основания. Но ведь он мужчина, в конце концов, и имеет право…
— Это все из-за зеркала? — тем временем спросила Кристина. — Ты разве еще не ездил туда?
— Ездил, — поспешно ответил Вадим, и в его голосе прозвучало облегчение. — Я туда ездил, но они хотят, чтобы еще чего-то сделал… Я тебе завтра позвоню и все расскажу, хорошо?
— Ну, может быть, хотя бы на полчаса… — Кристина схватила телефонную трубку обеими руками, как будто так она могла удержать и Вадима, голос которого звучал сейчас в этой трубке. — Я сама не могу приехать из-за бабушки… Ну, пожалуйста…
— Я не могу обещать… Может быть, если получится, но не обещаю. Ты на всякий случай не жди…
— Я буду ждать.
— Я же сказал — не жди. Очень возможно, что я задержусь и не смогу приехать.
— Но, Вадим…
— Пока, — поспешно сказал он, и в трубке запищали противные тоненькие гудки.
— Пока, — эхом откликнулась Кристина. Разговор был какой-то странный, она не могла понять, в чем дело. Наверное, это все из-за зеркала. Конечно, такие неприятности… И все же тревожное чувство не исчезало. Известно, что тот, кого бросают, становится невероятно непонятливым, он хватается за любое объяснение, чтобы убедить себя в том, что холодность еще недавно влюбленного лишь померещилась, а на самом деле все остается по-старому.
Но червь сомнения, разумеется, грыз и не давал ни на чем сосредоточиться. Все валилось из рук. Кристина пыталась читать учебник по педагогике, но скоро поймала себя на том, что прочла уже целую страницу, но даже не имеет приблизительного понятия о том, что читала. Раньше всегда помогало рисование, но сейчас карандаш выпадал из рук. Она ничем не могла заниматься и в то же время не находила себе места. В конце концов Кристина сходила вниз за «Часом пик» и «Известиями», села на низенькую скамеечку у бабушкиной кровати и стала читать вслух. Она читала все подряд, не вникая в содержание ни одной статьи. Это было единственное, что она могла делать.
Зазвонил телефон, и Кристина, отбросив газету, бросилась в коридор и рывком сорвала трубку.
— Я слушаю! — взволнованно крикнула она.
— Кристина? — услышала она незнакомый мужской голос и в первую минуту не могла сообразить, где она его слышала. Это было, по существу, даже не важно, главное — это был НЕ Вадим.
— Да, я, — разочарованно ответила она.
— Ты меня не узнала? Антон.
Это было уже слишком.
— Ну и чего вам от меня надо? — ответила она уже почти грубо,
— Может, встретимся? Сегодня потрясающий концерт в СКК. Это ведь где-то поблизости от тебя, насколько я понимаю.
— Я никуда не пойду, — отрезала Кристина.
— Очень зря. Билет пропадает.
— Пусть пропадает.
Она бросила трубку. Ее снова стали душить слезы. А вот Вадим не позвонил и не пригласил… Где же он, где… Она набрала его номер. Долгие гудки. Нет дома. Никого нет. Родителей тоже. Может быть, все в милиции разбираются там из-за зеркала… Эта мысль немного успокоила. Ну конечно, он не звонит, потому что не может позвонить…
Кристина снова пошла к бабушке. Та заснула, и Кристина не стала ее будить, а на цыпочках вышла из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. Снова зазвонил телефон. Кристина сняла трубку. Но это опять оказался не он. Звонила Лидия. Ее голос звучал весело, даже радостно:
— Кристинка, привет, это я!
— Ага, — сказала Кристина.
— Слушай, ну вчера здорово было. Нет, это я не про зеркало, а вообще. Представляешь себе, мне только что позвонил Антон, пригласил на концерт. Можешь себе представить! У вас там рядом, в СКК. Мы можем потом и к тебе зайти.
— Нет. Бабушке опять плохо. Так что лучше не надо.
— Жалко. Но ты представляешь себе! Он у меня вчера попросил телефон, я и не думала, что он сразу же позвонит. Он такой стильный, просто умереть на месте. Мне он ужасно нравится. Знаешь, что он мне сказал, когда мы танцевали? Что я неотразима.
— Поздравляю, — сухо ответила Кристина.
— Да ладно тебе, хватит ревновать. У тебя же есть Вадим.
— А у Антона Валерия.
— Подумаешь, — преспокойно сказала Лидия. — По-моему, он от нее не в восторге. Вспомни, как он ее поставил на место. Да какая разница, что там у них было. Он мне сам намекнул, что у них отношения перешли в стадию привычки без уважения и любви. Другими словами, у них все кончено. И вообще, он такой образованный, а она — крупье, подумаешь!
— Она крупье? — Кристина почувствовала, что у нее забилось сердце, ей вдруг стало тяжело стоять, и она села у телефона на пол.
— Ну да! А ты не знала? Мне Антон сказал. Ну ладно, надо уже собираться, а то я не успею. Но правда здорово? Еще сегодня утром Гриша звонил, он же меня вчера провожал домой. Но он совсем не такой стильный, простоват немного, правда?
— А по-моему, он гораздо лучше, чем Антон, — заметила Кристина.
— Лучше! Да ты что, с ним и поговорить-то не о чем, а одевается как! Это ты нарочно говоришь, потому что тебе Антон самой понравился. Ну, признайся честно, что понравился.
— Мне он совершенно не нравится, — серьезно ответила Кристина.
— Ну, я вижу, ты не в настроении… Ну ладно, пока.
Кристина медленно опустила трубку. Вот так. Антон быстро нашел ей замену. Удивительно, но она не чувствовала никакой досады. Все они, мужики, такие, вдруг подумала она. Не одна, так другая. Неужели и Вадим…. И еще она удивлялась Лидии. Как может нравиться Антон? А ведь Лидия всегда считала себя такой объективной.
И все же Кристина немного успокоилась. Она снова зашла к бабушке. Та спала и дышала ровно. «Ну, слава Богу, все обошлось», — подумала Кристина. Она внезапно почувствовала себя вконец измотанной, хотя в этот день даже не выходила на улицу и вообще ничего не делала, если не считать того, что читала бабушке газеты.
Кристина пошла в свою комнатку, улеглась на тахту и наугад открыла Ахматову.

Не оттого, что зеркало разбилось,
Не оттого, что ветер выл в трубе,
Не оттого, что в мысли о тебе
Уже чужое что-то просочилось,
Не оттого, совсем не оттого
Я на пороге встретила его.

Но это было не о ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61