Быстрый расчет позволяет мне определить, в какой комнате находился наблюдатель.Поворачиваю ручку и отскакиваю в сторону, ожидая получить порцию маслин.Ничего такого не происходит. Опять-таки тишина, густая, хоть ножом режь…Осторожно заглядываю в комнату. Она пуста… Я захожу, иду к окну, поднимаю угол шторы и ясно вижу крышу с хижиной покойной малышки Блаветт.Смотрю по сторонам. Ничто не позволяет предполагать, что недавно здесь кто-то находился… Хотя нет — запах..Довольно резкий запах, который я уже где-то вдыхал. В этом я абсолютно уверен. Видите ли, в числе прочих моих достоинств есть и отличная память на запахи… Да, этот резкий запах туберозы уже где-то щекотал мой хобот… Но где? И когда?Я вспоминаю.Я глубоко вдыхаю, чтобы хорошо запомнить ассоциации, которые он у меня вызывает, потом осматриваю остальные помещения квартиры. На кухне есть незапертая дверь, ведущая на черный ход. Это через нее слинял наблюдатель, услышав мой звонок. Я действовал как последний идиот. Зря я подчинился условностям… Сейчас мне только не хватало заделаться в джентльмены.Выскакиваю на площадку, к лифту. Если немного повезет, консьержка может увидеть таинственного наблюдателя… Кроме того, ему придется сбегать вниз восемь этажей, и у меня есть шанс догнать его на лифте. Однако меня ждет новое разочарование. Молодая консьержка здесь. Стоит и с любопытством заглядывает в квартиру…Раз она здесь, то не могла видеть выход на сцену интересующего меня человека.— Куда выходит черный ход? — спрашиваю.— В тупик, рядом…Я бросаюсь в лифт, не обращая внимания на ее вопли.На улице я быстро нахожу тупик, о котором мне говорила церберша. Естественно, там никого нет.Как меня надрючили!Я издаю такое мощное ругательство, что оборачиваются человек двенадцать.Все, можно возвращаться к моим жмурам, настоящим и фальшивым! Глава 9 В больнице все дрыхнут. Палата, куда положили бабу Пеллегрини, находится в глубине коридора, на втором этаже.Палата двухместная, кровати отгорожены раздвижным занавесом. Я его задернул и устроился во второй части комнаты, ожидая дальнейших событий с пушкой в руке.Тереза Пеллегрини, таким образом, занимает первую кровать. Ее голову обмотали марлей для большего правдоподобия… Я слышу ее ровное дыхание и через дырку, проделанную в занавеске, вижу маленькую часть лица. Ночник заливает палату болезненным голубым светом, как раз достаточным, чтобы я мог прочитать статью в только что вышедшем номере одной ниццкой брехаловки. Она озаглавлена:
ТАИНСТВЕННАЯ ДРАМА В КАННЕ
Подзаголовок:
Молодая женщина расстреляна из автомата через дверь своей квартиры
Написавший статью журналист постарался от души, используя уже готовые штампы.В каждом абзаце есть “чикагские методы”, “несчастная девушка”, “таинственные гангстеры” и тому подобное. Но в целом все представлено отлично. В заключение сказано, что девушка в клинике Рондо в тяжелом состоянии. У нее многочисленные пулевые ранения, две пули прошли в двух сантиметрах от сердца и так далее. К счастью, не поврежден ни один жизненно важный орган. Крайняя слабость раненой не позволила полиции допросить ее, но после хирургического вмешательства и многочисленных переливаний крови, возможно, завтра она подвергнется первому допросу.Это именно то, что я хотел. Может, даже с некоторым перехлестом!Если парни, замочившие девчонку, хотят навсегда закрыть ей пасть, эта статья должна их встревожить. Или логика вообще ни гроша не стоит, а мозги лучше сразу положить на дальнюю полку Я откладываю брехаловку, чтобы погрузиться в глубокие размышления.Бледный свет способствует эффективности работы моего чайника.Запах, витавший в пустой комнате, терзает меня, как приступ крапивной лихорадки… Поэтому я интенсивно эксплуатирую мое серое вещество.Где я уже вдыхал этот запах?Ну-ка, какие ассоциации он у меня вызывает?Он ассоциируется с зеленью и смертью… Зелень и смерть!Я подскакиваю. Готово! Нашел!Это запах духов дочери Бункса.Так от нее пахло в то утро, когда она появилась передо мной в готическом холле ее усадьбы в Шварцвальде.В тот момент я не обратил на это внимания. Она была так красива, что я не мог отделить запах духов от всего ее очаровательного существа.Именно так.. Зелень.. Темная зелень леса… Смерть — ее лжебратца, Фриды, Рашели.Я щелкаю пальцами. Наконец у меня есть уверенность, что оба дела связаны между собой, что интуиция шефа его не подвела. У меня есть доказательство этому… Для жюри присяжных оно, конечно, не годится, но зато дает мне внутреннюю уверенность в своей правоте, а именно это самое главное.Мой радостный жест заставил вздрогнуть малышку Пеллегрини.— Что с вами? — шепчет она дрожащим голосом.— Ничего… — отвечаю я.Я знаю, кто следил за мной из окна дома напротив… Это была дочка Бункса — прекрасная белокурая Кристия.— Ничего, — шепотом повторяю я. — Ничего страшного, не волнуйтесь, моя милая!Значит, в деле участвует банда нацистов… Человек с русской бомбой был одним из них… Они узнали, что перед смертью он заговорил и я отправился в Канн на поиски женщины, чья фамилия начинается с “Бла”.Как они могли это узнать? Загадка. Но я знаю, что, внимательно присмотревшись к ней, смогу ее разгадать… В общем, начинается копошение… Как червяков на трупе.А я люблю, когда дело двигается!Жену Пеллегрини, видно, охватило беспокойство.— Мне страшно, — признается она.Да, эта череда часов в тишине, прерываемой время от времени далеким звонком или стоном, давит на нервную систему…— Ну что вы, — говорю я, подходя к ее кровати — Чего вы боитесь, моя милая дама? Я же тут.Я взмахиваю пистолетом.— И он со мной!— Мне страшно, — повторяет она и добавляет:— Останьтесь рядом со мной ..Официально я обычный врач малышки Блаветт и потому провожу ночь у ее постели Это версия для персонала клиники Поэтому не будет ничего неприличного, если я останусь возле нее, но я предпочитаю прятаться за занавеской.— Нет, нет, — едва слышно шепчет она, словно прочитав мои мысли, — не уходите!Она хватает меня за руку. Ее ладони мокрые.Она привлекает меня к себе… Что себе воображает милашка Пеллегрини? Что я скакну к ней под одеяло и стану успокаивать?Делать мне больше нечего, что ли?Нет, все-таки все бабы одинаковы! Несколько душноватая атмосфера, приглушенный свет, тет-а-тет с неплохо сложенным парнем — и любая заводится!Я чувствую на своем лице ее дыхание. Ей было бы спокойнее, если бы я лежал рядом с ней… Отметьте, что она стоит того, чтобы ею заняться, но я здесь не за этим. А кроме того, если коллеги станут делать друг другу подлости, что станет с моралью?— Послушайте, как сильно бьется мое сердце, — вздыхает она, кладя мою руку под свою левую грудь, которую я немного щупаю. Не экстракласс, но еще упругая.У меня начинает кружиться голова. Чувствую, что меньше чем через четверть часа у Пеллегрини появится такое развесистое украшение на голове, что он не сможет пройти под Триумфальной аркой, когда приедет в Париж.Но мой ангел-хранитель не дремлет. В тот момент, когда я собираюсь начать сеанс, в дверь стучат. Глава 10 Я сую руку в карман, где лежит моя пушка.— Войдите!Дверь открывается Это медсестра и одна из ее коллег.— Я пришла сделать укол, — говорит она.Почему у меня сразу возникает ощущение, что что-то не так?С врачом было условленно, что за Терезой Пеллегрини будут ухаживать, как за настоящей раненой, но колоть будут воду.— Доктор сказал, что это вас укрепит..Нет ничего странного в том, что медсестра, отвечающая за восьмую палату (в которой находимся мы), входит со шприцем в руке. Странно то, что ее сопровождает коллега.— Кто эта мадемуазель? — спрашиваю я.— Моя сменщица, она скоро заступит на дежурство, — отвечает медсестра. — Поскольку она новенькая, я ей объясняю ее обязанности ..Ничего не скажешь, все нормально!Так почему у меня появляется неприятная щекотка в груди? Может, из-за голоса девушки? В нем звучит старательно скрываемая тревога… Это практически незаметно, но я обладаю таким козырем, как интуиция, и она мне подсказывает, что тут что-то нечисто.Девушка взяла руку Терезы, засучила ей рукав и водит по коже пропитанной спиртом ваткой… Тем временем новенькая стоит немного в стороне и внимательно смотрит. Малышка полна сострадания, это видно по ее глазам… Но какого дьявола она все время держит правую руку в кармане своего белого халата?Я, зевая, обхожу кровать.— Мне кажется, ей стало немного лучше, — говорю я. Оказавшись рядом с новенькой, я внезапно хватаю ее правую руку. Она пытается вырваться, но уж если я в кого вцепляюсь, то намертво, как бульдог.Я заламываю ей руку, и она вскрикивает от боли. Сунув руку в ее карман, я извлекаю из него миленький шпалерок.— Странный рабочий инструмент для медсестры, — усмехаюсь я.Вторая девушка положила шприц на ночной столик и упала на кровать вся в поту и жутко бледная.— Господи, — икает она, — как я испугалась… Эта женщина пришла ко мне со шприцем в руке и сказала: “Доктор просит вас сделать этот укол пациентке из восьмой палаты”. Я ее не знала и ответила, что должна спросить у доктора, потому что он дал мне четкие инструкции. Тогда она наставила на меня револьвер и сказала, что если я откажусь подчиниться…Девица с пушкой чувствует себя очень плохо.Тереза в своей постели не лучше.— Смотри, — говорю я лжемедсестре, — как я вас облапошил. История с раненой — туфта, западня, в которую ты попалась… Оставьте нас, — приказываю я настоящей медсестре и Терезе Пеллегрини, — Мне надо очень серьезно поговорить с этой дамой!Обе выходят из палаты. Я небрежно поигрываю двумя пушками.— Ты работаешь на Бунксов, так? — спрашиваю я ее.Молчок.Хотел бы я знать, какое лекарство от трепа пьют члены этой банды! Из них не вытянешь ни единого слова…Тем хуже для них. После случая с малышкой Рашель я стал приверженцем жестких методов.— Ладно, продолжим чистку, моя милая, — решаю я. — Это займет некоторое время, но я уничтожу вас всех!Я валю ее на кровать двумя сильными пощечинами и крепко привязываю простынями.Сделав это, беру шприц.— Укольчик достанется тебе, солнышко ты мое…Она вся напрягается; ее лицо становится грязно-серым. Я задираю ее юбки. У нее очень красивые точеные ноги, ягодицы крепкие, в форме яблока.Втыкаю иголку ей в мясо. Она вздрагивает.— Ладно, — говорю, — теперь можно побеседовать. Или будешь говорить, или я нажму на поршень шприца. Надеюсь, ты меня понимаешь, а?— Да, — едва слышно выдыхает она.— Ты француженка?Я предпочитаю начинать с невинных вопросов, чтобы постепенно продвигаться к более сложным вещам.— Да.— Ты состоишь в организации Бунксов?— Да.— Ты знаешь, где прячут русского атташе?— Я не в курсе…— Не советую упрямиться!— Клянусь, я не знаю!Она это почти выкрикнула.Что-то заставляет меня поверить, что она не врет. Эта девчонка сходит с ума от ужаса и уже не может сопротивляться. Она полностью в моей власти.— Значит, ты не в курсе?— Да.— А насчет типа, умершего в Страсбуре?— Он был моим мужем.Я чешу клюв.— Твоим мужем?— Да.— Его роль в банде?— Я не знаю…— Не знаешь?— Да! Я его больше не видела… Он меня бросил ради этой девки!Для меня это луч света.— Ради Блаветт?— Да.— И ты продолжаешь оставаться в организации?— Да.— Ты знаешь Бунксов?— Только дочь…Я резюмирую ее историю. Мне кажется, эта девчонка почти ничего не знает. Она пятое колесо в телеге. Ее выбрали добить раненую потому, что знали о ее ненависти к той.— Чем обычно ты занимаешься?— Я связная.— Где ваша штаб-квартира?Она молчит. Догадываюсь, что на этот раз она просто колеблется. Чтобы помочь ей решиться, я снова беру шприц.— Нет! Нет! — кричит она.— Тогда отвечай!— Штаб-квартиры нет… Организация как таковая не существует… Время от времени приходят приказы…— Есть же место, где ты можешь связаться со своими руководителями в случае неприятностей?— Нет!Все ясно! Они не дураки. Их главарь Бункс установил одностороннюю связь. Он может сколько угодно строить из себя франкофила, возглавлять лиги по сближению между нашими странами, поддерживать боннское правительство… У нас против него фактически ничего нет — лишь одни предположения, и он всегда останется чистым благодаря своим деньгам и связям. Союзники и даже наше правительство за него. Бороться с ним все равно что срывать гору — результата не дождешься — Как ты добралась сюда?— Меня привезли на машине.— Кто заговорил в Страсбуре?Она не понимает.— Как вы узнали, что я еду допрашивать эту Блаветт?Врубилась…— А… Кто-то следит за вами несколько дней… Он видел, как вы уехали в Страсбур, а потом в Канн, и руководство поняло, что вы допросили Леопольда и он рассказал о своей любовнице…— Она в деле?— Нет. Видно, они боялись, что он ей что-то рассказал…В общем, все это дало мне очень мало. Моя цель — похищенный русский — все еще вне пределов досягаемости.— Тебя ждут на улице? — спрашиваю я вдруг.— Да…— Кто?— Двое мужчин в машине. На углу улицы. Я подхожу к окну и выглядываю наружу. В сотне метров дальше стоит машина. Я снимаю трубку телефона и звоню Пеллегрини. Только бы он не смотался погулять под предлогом, что сегодня ночью он холостяк! Нет, снимает трубку.Он узнает мой голос еще до того, как я назвал свое заглавие.— Получается? — спрашивает он.— Все отлично. Но мне нужна помощь. Перед больницей стоит машина с двумя парнями. Они ждут лжемедсестру, которую я держу тут. Возьмите побольше людей и захватите этих урок. У меня есть все основания полагать, что это злые мальчики, так что берите с собой пушки и не стесняйтесь ими пользоваться, ясно?— Понял!— Действуйте быстро!— Считайте, что я уже там. Он кладет трубку.— Вот видишь, — говорю я девочке, — твоя история подошла к концу. Скажи мне, милая, дочка Бункса здесь, так?— Да.— Знаешь, где она прячется?— Нет…— Ничего страшного!Я проверяю, насколько крепко она связана.— Я ненадолго уйду. Только не пытайся удрать. Все, что тебе удастся, — получить содержимое этого шприца в задницу, понимаешь?Она все прекрасно понимает.— Пока, красавица!Я выхожу.В коридоре стоят медсестра и мадам Пеллегрини.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14