В голове Риго роились противоречивые мысли. Перед дверьми кабинета судебного следователя Робино, во Дворце правосудия он оказался на добрых полчаса раньше назначенного срока. Риго уже переживал допрос, тем более важный для него, что был первым в его карьере. Адвокат многое дал бы, чтобы иметь возможность перед этим посоветоваться с шефом, но Симони в это время вел защиту на громком процессе в провинции. Риго должен был сам начинать сражение.
За десять минут до времени, назначенного для допроса, в узкий коридор перед кабинетом ввели Ибрагима Слимана в сопровождении охранника, крепко державшего цепочку наручников. Марокканец бледно улыбнулся своему защитнику. Несмотря ни на что, внешне
он выглядел хорошо. Во время последнего визита в тюрьму Риго принес ему две новые рубашки и два галстука. Дешевый серый костюм Слимана был так старательно отутюжен, что адвокат невольно вспомнил другого марокканца, из поселения бедных в Нантерре, который на протяжении всего его визита непрерывно чистил свой пиджак.
Тюремный охранник был настоящим гигантом, видно, с удовольствием пользующимся хорошей кухней и не часто занимающимся гимнастикой. С непроницаемым лицом, ни на шаг не отступая от арестанта, он смотрел через плечо адвоката.
— Слиман,— сказал Риго,— хорошенько меня выслушайте. Через минуту вы будете перед следователем Робино, который проведет допрос. Вы должны сказать ему, зачем приходили на улицу дес Розес.
— Но господин адвокат,— сказал марокканец со спокойной настойчивостью,— я уже говорил вам, что это невозможно.
— До сих пор это было невозможно,— настаивал Риго дрожащим голосом.— Но теперь кое-что произошло.
Слиман удивленно взглянул на него. И тогда адвокат добавил:
— Нашелся человек, у которого мог быть мотив для преступления. Это внук жертвы. К сожалению, я пока не могу этот факт использовать, так как узнал об этом только вчера вечером. Однако вы должны мне верить.
В глазах араба появился блеск.
— Я был в Медоне, Слиман,— продолжал Риго.— Мне кажется, я уже знаю, что вы там делали. Вы встречались с женщиной, верно? Поверьте мне, Слиман, такое объяснение было бы наилучшим. После сегодняшнего допроса еще будет время, я продолжу ведение собственного следствия. Но сегодня заклинаю вас не упорствовать...
Он не успел закончить фразу, так как открылись двери в кабинет судебного следователя. Охранник грубо дернул арестанта, и они вошли в комнату.
Следователь Робино пользовался хорошей репутацией благодаря высокой квалификации и беспощадной суровости. Это был высокий худой мужчина, в возрасте около сорока пяти лет, с блестящей лысиной, окруженной венчиком черных волос. Загнутый нос легко выдерживал тяжесть толстых очков в эбонитовой оправе. Одет он был скромно: темный костюм и жесткий воротничок. Робино был главой многочисленного семейства, которое, говорят, не знало, что такое улыбка отца.
Когда они входили в суровый кабинет с типичной канцелярской мебелью, судья стоял за своим столом.
— Адвокат Риго? — уточнил он.— Мы с вами вместе, кажется, еще не вели ни одного дела?
— Совершенно верно, господин судья,— ответил молодой адвокат.— Я работаю в канцелярии председателя адвокатской коллегии Симони и назначен защищать Ибрагима Слимана.
Последняя фраза вызвала явное одобрение высокого чиновника. Он перевел взгляд на арестанта.
— Вы сегодня выглядите получше, чем в тот день, когда вас арестовали,— сказал он сухо.— Охранник, снимите с него наручники и оставайтесь здесь.
Риго воздержался от комментариев. Он видел Слимана в тюрьме после памятных побоев и представлял себе, в каком тот был состоянии, когда его арестовали, а затем в течение первых трех дней жестоких допросов он не мог ни умыться, ни побриться. Адвокат занял место в одном из кресел и положил на колени портфель. Слиман присел на краешек стула. Охранник облокотился плечом о дверь — с бандитами шутки плохи.
Судья Робино предпочитал непосредственно к обвиняемому не обращаться.
— Дорогой адвокат,— сказал он Риго,— поскольку вы назначены защитником в этом безнадежном деле, то, наверное, не имели еще времени познакомиться с документами. Однако вы не могли не видеть что все обстоятельства против вашего клиента. Он находился рядом с виллой, когда было совершено это двойное убийство. Мотив — кража денег, которые держал дома господин... — Робино посмотрел в дело,— ...господин Монгарнье. Наконец полиция представила неопровержимое доказательство — тряпку, запятнанную кровью одной из жертв. Вопреки этим очевидным фактам Слиман упорно все отрицает. Я думаю, вам удастся его убедить, что в его интересах признать вину, сказать всю правду. Затем он должен попробовать объяснить свои ужасные действия.
Судья Робино казался очень довольным своим знанием дела. Хотя Риго не имел большого опыта, но прекрасно понимал, что судья имеет в виду. У следствия были против Слимана неопровержимые аргументы и, что еще важнее, суд имел дело с адвокатом-новичком, мало заинтересованным в защите преступника. Следствие можно будет закрыть сразу же и назначить дело на ближайшую сессию суда. Но Риго не был склонен сдаваться без боя.
— Господин судья,— сказал он голосом, полным преувеличенного уважения,— хотя я и назначен защищать Ибрагима Слимана, это не помешало мне внимательно изучить дело и провести несколько бесед с моим клиентом. Сразу хочу заметить, что советы — плоды вашего опыта, я принимаю с огромной благодарностью. Но и вы позвольте мне самому решать то, что я должен посоветовать своему клиенту.
Лицо господина Робино потемнело. Он уже собирался начать допрос, но адвокат опередил его.
— С вашего разрешения, господин судья, прошу учесть, что есть один документ, который мне не показали, так как он не был готов. Это акт экспертизы. Нашли ли в вилле на улице дес Розес отпечатки пальцев Ибрагима Слимана?
На этот раз судья окинул его гневным взглядом. Он наверняка многое дал бы, чтобы этот вопрос был поставлен ему частным образом, а не в присутствии обвиняемого, который со вниманием следил за их диалогом.
— Нет,— помолчав, ответил Робино.— И я считаю, что это обстоятельство также обвиняет Слимана, доказывая, что он работал в перчатках, и, следовательно, действовал преднамеренно.
— Благодарю вас, господин судья, за эту ценную информацию. Позвольте, однако, мне сделать из этого обстоятельства иные выводы. Теперь, когда вы уже переходите к допросу Слимана, позвольте я подведу некоторые итоги. Мой клиент совершил это двойное, ужасное, зверское преступление в приступе безумия, так, кажется, считает полиция. В этом случае следует удивляться, что он был достаточно осторожен, чтобы надеть перчатки, запереть за собой двери способом, который требует знания привычек жильцов виллы, но почему он выбрал время, когда его жертвы не пошли спать? Почему не вооружился оружием более... практичным, чем молоток, домкрат или разводной ключ? Обыкновенный нож при отсутствии огнестрельного оружия и то больше бы пригодился. И наконец, почему он должен был демонстрировать себя, у меня нет другого определения, в кафе «Брюнетка» после преступления?
Судья Робино с большим усилием скрывал свое раздражение.
— Должен ли я понимать, адвокат, что вы советуете своему клиенту все отрицать, вопреки очевидным фактам?
— Боюсь, что так оно и есть, господин судья.
— Отлично, адвокат. Как хотите. Вы сами к этому стремились.
Весь следующий час судья Робино вел допрос Слимана. Марокканец давал те же ответы, что и в полиции. Он не отступал от них ни на йоту, несмотря на все ловушки, которые с профессиональным умением расставлял ему Робино. Наконец наступил момент, когда он сказал:
— Я подчеркиваю, что вы отказываетесь отвечать на вопрос о причине вашего присутствия на улице дес Розес четвертого января вечером.
— Разрешите, господин судья,— тотчас вмешался Риго.— Я думаю, что в этом пункте мы имеем новые факты. Как вы мне советовали в начале нашей встречи, я рекомендовал клиенту рассказывать всю правду. Думаю, что он сейчас прояснит ваши сомнения.
У адвоката пересохло в горле, руки его дрожали. Час назад в коридоре Слиман не обещал ему, что ответит на этот вопрос. Его втолкнули в кабинет судьи прежде, чем он успел ответить.
Ибрагим Слиман поднял голову. Его взгляд нерешительно переходил с судьи на адвоката. Он крепко стиснул руки, не зная, на что решиться.
— Я вам доверяю, адвокат,— тихо сказал он.— Дай бог, чтобы с ней не случилось чего-нибудь плохого!
Затем, повернувшись к Робино, Слиман глухо сказал:
— Вечером четвертого января я провожал на улицу дес Розес девушку.
— Фамилия! — потребовал судья.
Воцарилась тишина. Риго буквально впился взглядом в Слимана, и тот явно неохотно выдавил:
- Ее зовут Полина Мерсье. Она служит у господ Вилльйорей, в доме номер семнадцать на улице дес Розес.
Робино с невозмутимым выражением лица внес запись в протокол.
— Прошу ответить, в котором часу вы туда приехали и что делали.
— В тот день я встретился с госпожой Мерсье, в среду у нее выходной. Я отвез ее на улицу дес Розес между восьмью и четвертью девятого. Уже было темно. Улица была пуста, как обычно в это время. Я поставил машину возле одиннадцатого номера. Мы всегда были осторожны.
— Почему? Что, хозяева не одобряли того, что их служанка встречается с... с вами?
Слиман исподлобья посмотрел на Робино.
— Не знаю. Личная жизнь прислуги их совершенно не касается. Мы вошли с Полиной, с госпожой Мерсье в сад, и я проводил ее в комнату над гаражом, которую она занимает. У этой комнаты отдельный вход. Раньше она предназначалась для шофера, когда он у хозяев еще был. Я попрощался с Полиной и вышел около половины девятого. И тогда обнаружил, что колесо...
— Продолжение мы знаем. Вы уже рассказывали,— ворчливо оборвал его судья.— Но я хотел бы знать, почему вы с таким упорством отказывались отвечать на этот вопрос?
— Господин судья,— начал Слиман, явно не надеясь, что ему удастся тронуть это неумолимое олицетворение Закона.— Мерсье видела не много счастья в жизни. Это ребенок из приюта. Я боялся, что у нее будут непрятности, если она будет замешана в... эту ужасную драму. Она, наверное, потеряла бы работу, а кроме того...
— А кроме того, что? — торопил его Робино, который, казалось, ничего еще не понял.
Слиман внезапно вскочил. Он повернулся лицом к судье, стараясь заглянуть в его холодные глаза.
— Я не хотел, чтобы говорили, что она путается с козлами!
Риго глубоко вздохнул. Его потрясло то отчаяние, которое толкнуло марокканца на этот взрыв, и одновременно он почувствовал облегчение. Признание Слимана подтверждало его теорию. Жинетт Гобер, эта милая уборщица, которая, кажется, и сама не пренебрегала флиртом, была права. Загадка присутствия Слимана на улице дес Розес была выяснена. Оставалось только разобраться, кто его впутал в это двойное убийство.
— Вы сказали: «Улица была пуста, как обычно»,— продолжал допрос Робино.— Это значит, что вы имели привычку регулярно посещать свою любовницу?
Слиман печально покачал головой. Его злость уже прошла. Он снова стал человеком Северной Африки, угнетенным тяжелой судьбой.
— Вы не поверите, господин судья, но Мерсье не была моей любовницей. Но это и не важно. Мы знакомы с ноября. Вначале стали встречаться регулярно по средам во второй половине дня.
Мы ходили в кино, потом заходили в кафе выпить бокал вина, и я провожал ее домой перед тем, как отправиться на работу. Вот и все. Просто, как вы видите...
— Я надеюсь, господин судья, что вы допросите этого свидетеля,— спокойно уточнил Риго.
— Мы ее вызовем,— коротко ответил Робино и встал. Обвиняемый и защитник последовали его примеру. Охранник сделал два шага вперед, наручники он держал в руках.
— Господин судья, я умоляю вас,— попросил Слиман,— вызовите Мерсье в среду и так, чтобы ее хозяин ничего не узнал...
Но толстый жандарм уже тянул его за собой. Стальные челюсти наручников сомкнулись.
Глава девятая
Поднимаясь в лифте дома, в котором жил Джеймс Монгарнье, Риго по меньшей мере в двадцатый раз со вчерашнего вечера анализировал создавшуюся ситуацию. Ему казалось, что он совершил ошибку, уговаривая себя, что судья Робино питает симпатию к Сли-ману. Несмотря на очевидную искренность марокканца, Робино остался на прежних позициях. Риго вынудил своего клиента открыть последнюю карту, что позволило совершенно логично объяснить присутствие Слимана на улице дес Розес. Кроме того, появился свидетель, который мог создать Слиману неоспоримое алиби. И все же юриста охватило сомнение. Он отдавал себе отчет в том, как субъективно оценят эти показания. Свидетель, который является прислугой, воспитывался в приюте, да к тому же еще «девушка, которая путается с козлами», будет иметь небольшой вес для присяжных. Нужно было доказать, что у кого-то были мотивы для убийства и возможность его совершить, а также подставить Слимана. Риго чувствовал, однако, что эта последняя гипотеза абсурдна сама по себе, поскольку предполагает, что Слиман все же играет какую-то роль в преступлении, разработанном настоящим убийцей. А это было почти невероятно. Можно было также предположить, что убийца вышел из виллы с окровавленной тряпкой и бросил ее в багажник стоявшей на улице машины. Судья Робино посчитал бы такую мысль безумной.
Лифт остановился. Риго пожал плечами. Нельзя заходить так далеко. Следует для начала познакомиться с Жиллем Баландри. Бюро адвоката в Лилле было поручено отыскать его следы. А пока Риго решил попробовать выудить информацию у Джеймса Монгарнье.
Было уже почти четыре, когда он позвонил в двери критика. До этого Риго несколько раз подходил к телефону, чтобы договориться о свидании, но каждый раз его что-то сдерживало. Он и сам не понимал что.
Дом был роскошен, его лестницы сияли мрамором и зеркалами в золотых рамах. Одиннадцатый этаж оказался последним. Первое потрясение Риго пережил, когда на звонок вышла горничная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17