На этом пленка кончилась. Джек определенно успел сказать все, что требовалось Аните. Свидание прошло не так, как она предполагала. Тем не менее запись она не стерла, а продолжала ее хранить.
— Стив, — спросила я, — для чего Джеку Уолстону потребовалась эта пленка? Какую опасность она для него представляет?
— Могли испортиться его отношения с Дотти.
— Но Дотти полностью в курсе дел. Знала, что он отправился к ней домой с целью раздобыть пленку.
— Не знаю, — заметил Стив. — Возможно, во второй лампе была еще одна пленка. А там-то и содержится настоящий компромат.
— Возможно.
Подойдя к камину, Стив достал из кармана пачку сигарет. Бобина на магнитофоне продолжала крутиться. Внезапно из аппарата вновь послышался голос Аниты. На сей раз у нее был новый посетитель. Голос его показался мне удивительно знакомым.
Мужчина. Пора идти, нет, действительно времени нет.
Анита. О нет, еще так рано, мистер Бэртон... дорогой. Могу я называть вас «Стив»?
Я закричала:
— Стив! Ты!
Он поспешил к магнитофону. Я вскочила с места, преградив ему путь.
— Нет уж! — заявила я. — Пусть крутится.
— Конни, послушай...
— Да, я послушаю! — Своей ладонью я закрыла ему рот. — Я хочу услышать каждое слово вашей милой беседы!
Анита. Давайте выпьем еще по рюмке.
Стив. Это лишнее.
Анита. Отчего такая спешка?
Стив. Я обещал Конни, что проведу вечер с ней дома.
— Я не желаю стоять на вашем пути, — произнесла я.
— Конни!
— Тише!
Анита. ...Наверное, очень одиноко. Какая она, Стив?
Стив. Рост около пяти футов пяти дюймов, вес сто двадцать два фунта. Не левша.
Анита (смеясь). Стив... Стив... ты такой забавный! Нет, дорогой, не уходи. Присядь буквально на минутку...
Стив. Хорошо, выкурю еще одну сигарету.
Я сказала с горечью в голосе:
— А ты обещал мне, что будешь меньше курить.
Стив. .. .Очаровательная квартирка... так уютно.
Анита. Приятно, что тебе она нравится. Но мне бывает так одиноко в ней.
Стив. Не могу поверить, чтобы такая девушка, как ты...
Анита. Нет, я говорю абсолютно серьезно. Во время своей работы я встречаю множество мужчин, но так редко встретишь человека, который... Короче говоря, я очень рада, что ты решил учиться танцам в нашей школе.
Стив (шутливо). Думаю, я не подведу коллектив.
Анита. Если бы все были такие ученики, как ты, дорогой! (Пауза.) Вот так... теперь приятней, правда?
Я закричала:
— Что вы там делаете? Что происходит? Почему теперь приятней?
— Она подложила мне под спину подушку.
— Я убью ее!
— Кто-то уже опередил тебя.
— Тише!
Но пленка кончилась, сработал автостоп. Я повернулась к своему мужу. Я попыталась испепелить его своим взглядом. От страха он попятился задом и плюхнулся на диван.
— Стив, — сказала я, — я не собираюсь расспрашивать, что было дальше.
— Ничего! Я ушел.
— Нет, — спокойно проговорила я, — спрашивать у тебя я не стану. Хотя Анита и была неразборчива в средствах, предельно аморальна, мужчинам она казалась неотразимой. Поэтому, Стив, я не виню тебя...
— Послушай! — закричал он. — Танцуя со мной, Анита подвернула лодыжку. Это была моя вина. Я помог ей добраться до дома, подняться по лестнице.
Я остановила его жестом руки:
— Может, ты разрешишь мне продолжить? Спасибо. Так вот, Аниту я тоже не виню. Хотя у тебя врожденное слабоволие, в тебе есть какая-то животная привлекательность для женщин. Какие-то низменные чары, действующие на женщин определенного пошиба.
— Конни, послушай...
— Потому Анита и решила, что с тобой она совместит приятное с полезным. Приятного-то, наверное, мало — проводить время с таким трусом, который боится даже попросить прибавки к жалованью у собственного босса. В этой связи есть одна вещь, о которой мне хотелось спросить тебя. Стал бы ты платить Аните, если бы она начала тебя шантажировать?
— У нее не было ни малейшей зацепки для шантажа. Я снова подняла руку:
— Снимаю вопрос. Я понимаю, искренний ответ может обвинить тебя самого. Хорошо, Стив, но обещай мне только одно.
— Да? — чуть ли не простонал он.
— В будущем, если ты попадешь в аналогичную ситуацию, обещай, что не поддашься шантажу и платить не станешь. Приди ко мне, во всем признайся, и тогда... тогда мы сэкономим кучу денег. А теперь поставь, пожалуйста, следующую бобину.
Очередным гостем Аниты, удостоившимся чести быть записанным на пленку, оказался любитель зеленого змия. Так это было или не так, но, находясь у Аниты, он был вдребезги пьян.
Анита. Ну давай, давай, Стабби, говори... Сейчас мы с тобой приятно побеседуем.
Стабби. Не хочу говорить, не хочу беседовать... Мне бы сейчас вздремнуть...
Анита. Помнишь, что ты сказал за обедом, Стабби? Как ты...
Стабби. За обедом? Разве мы обедали? Когда?
Анита. У Мариотти. Вспомни...
Стабби. Правильно, у Мариотти. Я заказал столик. Чертовски трудно договориться там о столике в такой день, но ведь я сумел? Достал даже сегодня.
Анита. Ты рассказывал мне об Уолтере. Ты ненавидел его, правда, Стабби?
Стабби. Кто это сказал? Кто говорит, что я ненавидел Уолтера?
Анита. Ты сам сказал. На обеде у Мариотти.
Стабби. Обеде? Каком обеде?
Анита. Ты сказал мне, что Уолтер надоел тебе и за это ты его возненавидел. Но ведь он больше не пристает к тебе, правда?
Стабби. Добрый, старый Уолтер... Больше он ни к кому уже не будет приставать.
Анита. Вот это правильно. Ты совершил хороший поступок, Стабби.
Стабби. Нет... такие поступки никогда не бывают хорошими. ..
Анита. Ты хочешь сказать, что не убивал Уолтера?
Стабби. Кто сказал, что я убил? Я спрашиваю; кто сказал?
Анита. Ты сам сказал, Стабби, во время обеда у Мариотти.
Стабби. Я бы в жизни не сказал такого.
Анита. Но фактически ты сказал, Стабби. Сказал, что в ту ночь, когда он погиб, ты находился с ним и что это не был несчастный случай.
Стабби. Не помню. Перестань болтать. Дай мне поспать.
Анита. Сядь, Стабби! Я говорю тебе — садись!
Стабби. Стабби устал... очень, очень устал...
Анита. Послушай, Стабби, давай выпьем по рюмочке. Тебя это взбодрит. На кухне у меня чудесный скотч.
Стабби. Уже поздно пить.
Анита. Нет, давай на сон грядущий, а?
С т а б б и. На какой грядущий? Уже, наверное, утро. Посмотри на мои часы.'.. Сколько на них?
Анита. Еще нет даже половины первого. Самое начало вечера.
С т а б б и. Для Стабби не начало. Я уже готов...
Анита. Нет, нет еще...
Стабби. Нет, готов. Ты разве не видишь, что я пьян? Сегодня ночью все пьют, все должны напиться... Почему ты трезвая? Как хозяйка, ты...
Анита. Стабби, проснись! Стабби, я прошу тебя.
Стабби. Устал, ох как устал...
Анита. Выпей, Стабби, ты почувствуешь себя лучше. Сразу проснешься.'
Стабби. Не люблю шотландское, люблю американское виски.
Анита. Вот, Стабби... до дна. Ну теперь ты можешь поговорить со мной. Ведь Уолтер не сам вывалился из окна?
Стабби. Кого сейчас интересует Уолтер?
Анита. Ты оказал миру услугу, если как следует об этом подумать...
Стабби. Конечно... Я всегда оказываю миру услуги. Но разве мир когда-нибудь оказал услугу мне? С тех пор, когда я еще держался за материнскую юбку? Нет. Так что забирай свой мир обратно. Мне он ни к чему.
Анита. Тебя следует наградить медалью за то, что ты слегка подтолкнул Уолтера...
Стабби. Какой от медали толк? Или ты говоришь о золотой медали?
Анита. Такой поступок от человека требует мужества...
Стабби. Да, его у меня хватает. Но мне больше нравится, детка, когда говорят о крепких нервах.
Анита. У тебя нервы, как канат. Скажи, ты убил его?
Стабби. Кто-то должен был его прикончить. Разве имел право на жизнь такой подонок?
Анита. А как тебе удалось это, Стабби? Уолтер был сильно пьян? Как ты сейчас?
Стабби. Еще сильнее... Он вообще ничего не соображал, сидел вот так на подоконнике... Как утка, которая словно специально ждет, чтобы ее подстрелили...
Анита. Потому ты и решил — пусть произойдет несчастный случай. Ловко ты все это придумал, Стабби... в прошлом августе. А полиция все еще думает, что он свалился случайно...
Стабби. По-другому они и не станут думать. У меня тоже есть извилины. А сейчас я устал... очень устал...
Анита. Подожди, Стабби, не вались на диван.
Стабби. Я так устал, мне должны дать за это золотую медаль.
Анита. Подожди, Стабби... Черт тебя побери, Стабби...
Послышался громкий телефонный звонок, почти мгновенно прервавшийся.
Анита. Алло? Да, спасибо... вам желаю того же. Кто говорит? Ах, одну секунду.
На этом запись на последней бобине кончилась. Стив выключил магнитофон. Потом взглянул на меня. Некоторое время мы молча смотрели друг на друга. Стив покачивал головой, больше из сожаления, как мне подумалось, чем от удивления.
— Представители рода человеческого, — заметил он, — могут быть очень, очень хорошими или отвратительными. Возьми, к примеру, эту последнюю запись — очаровательную парочку, Аниту и Стабби. Анита плодотворно провела вечер.
— Стабби убил кого-то, и Анита его шантажировала. Он-то и разделался с ней, Стив, наверняка он.
— Что же, мы знаем, что он способен на подобные вещи. Другими словами, нам известно, кто убил Уолтера.
— Уолтер, — произнесла я. — Кто такой Уолтер?
— Стабби,— сказал Стив. — Кто такой Стабби?
Глава 12
На следующее утро Стив и я шли вместе по Лексингтон-авеню. Он решил посетить свой офис по двум причинам. Первая, сравнительно несущественная, — создать впечатление у босса, что он по-прежнему работает на его газету; вторая — покопаться в картотеке в надежде получить какую-нибудь информацию о гибели в августе прошлого года в результате несчастного случая некоего Уолтера.
Я же направилась в школу танцев «Кресент» в силу множества причин. Леон Уэбб, проживавшая в свое время совместно о Анитой, возможно, знала что-либо о человеке, которого звали Стабби. Были и другие вопросы, которые, по просьбе Стива, я должна была задать Джеку Уолстону и Дотти Харрис.
Мы расстались на Пятьдесят девятой улице. Стив поехал на метро в деловую часть города. Я дошла до Мэдисон-сквер и там свернула налево. Я была уже почти в вестибюле школы, когда к зданию устремились два джентльмена, которые выскочили из подъехавшего автомобиля. Один из них был лейтенантом Боллингом, другой — его партнером по сыску Хэнкинсом.
Лишь спустя пять минут я набралась смелости и вошла в лифт. Когда открылась дверь кабины на четырнадцатом этаже, я мелко дрожала от страха. Потом, не заметив в приемной признаков присутствия Боллинга или Хэнкинса, несколько успокоилась.
Леон была занята делами за своей конторкой, возле которой стояли несколько человек. Меня, тем не менее, она заметила. Мистер Белл, сказала она, желает видеть меня немедленно, еще до начала первого урока. Я поблагодарила Леон, хотя в действительности никакой благодарности к ней не испытывала. Желание мистера Белла вновь нарушило мой душевный покой.
Дверь в кабинет к своему боссу я приоткрыла не больше чем на дюйм. Тот факт, что он находился там в одиночестве, а не в компании полицейских, благотворно отразился на моей нервной системе. Все же я вполне осознавала шаткость своего положения в школе мистера Белла, понимая, что, прояви он чуть больше интереса к моей биографии, мой обман будет немедленно разоблачен. Сейчас он одарил меня королевской улыбкой и предложил сесть. Я села.
— Итак, Хэстер!
Я наградила его ответной улыбкой, надеясь установить доброжелательные отношения между трудом и капиталом. От наших улыбок даже стены кабинета, казалось, засияли.
— Итак, Хэстер! Сегодня второй день, как вы с нами.
— Да, мистер Белл, я сама думала об этом. Сегодня действительно уже второй день.
— И как же у нас идут дела? Вчера вы очень устали?
— Устала? Мистер Белл, — в моем голосе слышались восторженные нотки, — вчерашний день был одним из самых волнующих в моей жизни.
Я решила не уточнять, что не желала бы его повторения ни под каким видом. Я просто сидела и с сияющим от счастья лицом пожирала глазами своего босса.
— Ах! — воскликнул мистер Белл.
— Да! — сказала я. — О, да!
— Значит, работа учителя доставляет вам удовлетворение?
— Удовлетворение? Мистер Белл, я говорю вам — счастье. Вы берете этих бедных, неуклюжих, застенчивых мужчин и превращаете их в грациозных, изящных, общественно полезных индивидуумов, обучая танцам и хорошим манерам. Повторяю — я испытываю счастье!
— Я полагаю, Хэстер, что вы надолго останетесь с нами.
Я мысленно побледнела от ужаса: подумать только, в какую чудовищную лгунью я превратилась! Лгать стало для меня уже привычкой, вряд ли я смогу быть порядочной матерью для того небольшого коллектива детишек, который мы запланировали вместе со Стивом. Потом я вспомнила о побудительном мотиве моего притворства и лжи. В конце концов, подумала я, какое чувство моральной неполноценности испытывали бы мои дети, если их папочка сидел бы в тюрьме за убийство... К счастью, мистер Белл прервал мои мрачные размышления.
— Отлично, Хэстер. Я просто хотел убедиться, что вам у нас понравилось.
— Я очень счастлива, мистер Белл.
— Если у вас когда-нибудь возникнут трудности, проблемы, обращайтесь ко мне без колебаний. — Закончив фразу, он торопливо добавил: — Я имею в виду трудности, связанные с вашей работой у нас.
— Да, конечно, я понимаю. Благодарю вас. Ах, мистер Белл.
Только сейчас я заметила безобразное рыжее пятно на воротничке его безукоризненно белой сорочки. Я была уверена, что он будет мне признателен, если я обращу его внимание на это обстоятельство.
— Да, Хэстер?
— Простите, мистер Белл, но на вашем воротничке... воротничке пятнышко. Вы, наверное, порезались во время бритья.
Его лицо выразило недоумение:
— Но я пользуюсь электробритвой.
Обогнув письменный стол, я вплотную приблизилась к нему.
— Ах, извините! — сказала я. — К счастью, это всего лишь губная помада.
— Губная помада! — в ужасе воскликнул мистер Белл. — Не может быть! Это кровь. Я хочу сказать...
— Нет, все в порядке, мистер Белл, точно губная помада. Можете не беспокоиться.
Он пересек кабинет и, подойдя к настенному зеркалу, начал внимательно разглядывать свою физиономию.
В голове у меня был сплошной сумбур.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20