Но это механическое изменение. Материалисты приписывают это свойство и человеку, но аналогия эта ошибочна. Человек меняется, но тоже механически. Он развивает свою материальную и техническую культуру, но в нравственном отношении не меняется. А цель любой революции —-именно нравственные перемены.
Завидую мертвым. Они преодолели ужас смерти и перешли в ничто. Почему я испытываю ужас перед этим ничто? Миллиарды и миллиарды людей уходили в его лоно, уйду и я. Годы, которые мне осталось прожить, будут заполнены ожиданием смерти и ужасом перед ней, и это мучительное ожидание ничем не может быть оправдано. Человека, который дошел до той истины, что жизнь лишена смысла, смерть не должна пугать. Свободен и счастлив тот, кто может по своему усмотрению располагать своей жизнью. В конце концов, если я лишусь земной жизни, я ничего не потеряю, если же «наверху» есть жизнь — выиграю.
Да, вот единственный смысл жизни — бессмертие.
Если второй жизни нет, природа — уголовный преступник. Рецидивист. Но где осуществится эта вторая жизнь? Здесь, на земле,— нет. «Наверху», на том свете? Его не существует, он выдуман религиями. А религии — это самое бесспорное доказательство усилий человека преодолеть смерть. Вся деятельность человека, с тех пор как он появился, есть борьба против так называемой необходимости, царящей в природе. Вера в загробную жизнь — это отрицание смерти. Религия — это надежда на бессмертие. Бывают реальные надежды, например, надежда на то, что посеянное даст весной всходы, вырастет и летом принесет плоды. Вероятность того, что стихийные бедствия уничтожат посеянное, составляет всего один процент, да и то не каждый год. Но бывают и обманчивые надежды. Одна из них — потусторонняя жизнь, воскресение.
Стремление человека к бессмертию души так сильно, что он доходит до абсурда, то есть до веры в это бессмертие. В религиях говорится, что бог создал человека, на самом же деле наоборот. Человек создал бога как упование и надежду.
Где бог, который поможет нам и нас утешит?
Бог может все — утверждают религиозные мыслители. Но некоторые добавляют, что полной гарантии его существования нет. В нем всегда можно усомниться, можно его отвергнуть. Не следует искать и открывать его рациональным путем, он не в бытии, а в духе. Раз бог все может, то вера в него — это борьба за возможности. Она открывает путь к бессмертию.
Да, бог — наша единственная надежда, единственное спасение. Если мы сумеем возвыситься до него, мы победим ничто. Только не следует забывать — бога нельзя постичь, идя путем разума. Наш разум подозрителен и ограничен. Он ищет истину, справедливость и добро здесь, на земле, исходя из логических построений, и так создает закон, а следовательно — грех. Разум приносит человеку самые большие страдания, но кто его создал? Конечно, бог, кто же еще.
Но почему?
На этот вопрос некоторые философы отвечают, что бог сотворил все, но разум и мораль не сотворены. Они предвечны. Прекрасный ответ, ничего не скажешь. Дверца для того, чтобы выбраться из лабиринта этого явного противоречия. Таким образом обеспечивается и ответ на вопрос, почему бог так безучастен к судьбе человека. Раз не он создал мораль, то и добро не в его ведении. Он существует в этом мире инкогнито и не имеет ничего общего с мудростью, моралью и истиной. Они выдуманы разумом.
Древние полагали, что независимо от того, бессмертна ли душа, мы должны быть добродетельны, а Блаженный Августин отвечает на ;>то афоризмом, который гласит, что добродетели язычников суть лишь блестящие пороки.
Великолепный афоризм, конечно, но — всего лишь афоризм.
И еще: «Бог повсюду, откуда приходят невежественные люди и приводят в восхищение небо».
А почему Иисус учит нас быть добродетельными здесь, на земле? Он, правда, говорит, что блаженны те, кто не соблазнится о нем, но в то же время советует нам отдать одну из двух рубашек тем, кто беднее нас. Разве это не добродетель?
Позавчера Илко Кралев сказал мне, что Александр Пашов с полгода назад уехал в Швейцарию изучать медицину. Я давно спрашивал о нем, но Илко отвечал, что не знает, где он. И только теперь сказал. У меня такое чувство, что, хотя они близкие друзья, а может быть, именно поэтому, отъезд Александра Пашова в разгар войны для него загадка. Потому я и не счел нужным сказать ему, что месяца два назад видел Пашова в Цюрихе, на обратном пути из Мюнхена. Я хотел добраться до Парижа, куда я вез кучу рекомендаций от софийских знакомых, но доехал лишь до Мюнхена. Сначала я был не вполне уверен, что молодой человек, на которого я обратил внимание в цюрихской гостинице, действительно Пашов. Поскольку я не ждал увидеть его за границей, в первую минуту я подумал, что обознался. Позже, чем чаще и подробнее я восстанавливал в памяти его походку, рост, выражение лица и глаз, тем больше убеждался, что это был он. Мы разминулись в трех шагах от портье. Я входил в гостиницу, он выходил. Взгляд его остановился на мне дольше обычного, и когда я открыл рот, чтобы поздороваться, он отвернулся и быстрым шагом направился к выходу. Он был элегантно одет — серое пальто, серая шляпа с широкими полями, серые перчатки.
Теперь я уже был вполне уверен, что это он, настолько уверен, что мне захотелось его догнать. Но тут я подумал, что раз он, после того как мы в течение трех лет встречались у меня дома, делает вид, будто не узнает меня, значит, у него есть на это серьезные причины. Что это могли быть за причины? Он не объявился ни" вечером, ни на следующее утро. Администратор сказал мне, что такое лицо в гостинице не зарегистрировано. Господин, которого я видел, очевидно, посещал кого-то из живущих в гостинице. Всю дорогу домой и до самого недавнего времени я гадал, почему он отвернулся от меня в той швейцарской гостинице, и наконец пришел к заключению, что он, быть может, связан с международным шпионажем.
Какой страшный мир! Какое сложное существо человек. Если Пашов связан со шпионажем, то на кого он работает? То, что он так пламенно говорит о коммунизме, совсем не значит, что он служит Советской России, скорее наоборот. Может, он так открыто пропагандирует идеи коммунизма, чтобы прикрывать этим работу на фашистов.
О Советской России я почерпнул много сведений из французской печати. Они крайне противоречивы. Одни ужасаются тамошнему суровому диктаторскому режиму, другие в восторге от советской власти. Власти, которая ведет тяжелую борьбу с экономической отсталостью царской России, на благо народных масс. Некоторые французы, как и другие иностранцы, посетившие Советскую Россию, говорят, что там осуществляется великое возрождение человечества.
Но фашизм я знаю. И у нас, и в других странах. Это политический пароксизм. Я видел его в оккупированной Франции, видел демократию, придавленную сапогом. Видел я его и в Германии. Ни одному другому народу не удалось навязать такой стадный психоз. Нигде личность так не подавлена и не унифицирована, и кем — посредственным кровожадным фюрером. И свитой его подголосков. Как это можно — чтоб целым народом управляла банда люмпенов, с наглой уверенностью утверждающих, что они преобразят мир! Мы славословим народ, а народ — это толпа, которую может скрутить каждый, у кого есть для этого амбиции и способности. И здесь тоже дело не обходится без смерти. Это страх перед ней превращает людей в стадо. И диктатор это знает.
Фашизм — это безумие. И как может Александр Пакишов служить этому безумию? Может ли в таком человеке, как он, прятаться чудовище? Не хочется в это верить, но кто знает. От человека всего можно ждать.
Итак, чтобы обеспечить себе бессмертие, мы должны отказаться от разумного мышления. Вера начинается там, где мышление кончается. Может ли существовать более невозможное условие для бессмертия? И как человечество пришло к этой истине, если не с помощью разума? Ведь человек, лишь только открывает глаза, хочет все увидеть, потрогать, узнать. Он задает в день по сто вопросов, и это — разум.
Ваш бог, который не хочет невозможного, не бог, а гнусньгй идол. Это говорит один из героев Достоевского. Человек из подполья. Древняя, древнейшая библейская химера, позже превращенная религиозными писателями в обязательное условие истинной веры. Ведь еще древний Лвраам, как только бог призвал его принести своего сына Исаака в жертву, занес нож, готовый зарезать его, как ягненка. И если бы бог не остановил его руку, он сделал бы это не моргнув глазом. Но бог, разумеется, остановил его руку, так что мы не можем понять, насколько в сущности была сильна вера Авраамова, действительно ли он был готов убить сына.
Легенда эта мелковата. И весь ее смысл, если он есть вообще, заключается в том, что вера — это невероятный парадокс и что именно этот парадокс может превратить убийство в святое дело. Вернуть Аврааму его сына.
Но чтобы верить, как Авраам, я должен обезличиться, подавить свою волю, потерять свое Я. Отказаться от своей души. «Каждый из вас, кто не может отречься от всего своего, не может пойти со мною». Или: «Если кто хочет идти за мною, отвергнись себя и возьми крест свой и следуй за мною; ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради меня, тот обретет ее».
Некто Игнатий, доставленный в Рим, дабы быть растерзанным зверьми, просит тамошних христиан не пытаться его спасти. «Ничто не может удержать меня от того, чтобы пойти к Христу. Я предпочитаю умереть за него, чем властвовать над всей землей. Я горю желанием умереть, как он». И действительно, целые поколения мучеников с радостью принимали смерть из любви к Христу. И даже жаждали предать себя величайшим страданиям и смерти, чтобы испытать его муки и его смерть.
Мистики. Или люди с помутившимся сознанием, юродивые, безумные, припадочные, душевнобольные. Они видят во сне или наяву бога и воображают, что соединились с ним. И Паскаль бредил в моменты душевного кризиса. И он душевнобольной.
Сегодня слушал по радио речь Гитлера и подумал, что властители, особенно диктаторы, в сущности используют испытанные приемы религии. И они, как господь, требуют от своих подданных полного подчинения и готовности пожертвовать собой. Ни за кем не признают права на личную свободу и индивидуальность. Или признают его на бумаге, а в действительности подавляют всеми средствами.
Истина состоит в том, что бог должен был бы быть, но его нет. О, если бы бог был, он не пребывал бы на этом свете инкогнито. Он не был бы так безучастен к людям, не ставил бы такие тяжелые, невыполнимые условия, чтобы приобщить их к себе.
Но я совсем запутался. Ведь бог — это дух. Если он есть, он и вправду должен быть духом. Мир, в котором мы живем, столь абсурден, столь лишен смысла, что, быть может, только приобщение к духу способно нас спасти. Вот в чем тайна религии. Она в сущности борется за лучшую жизнь здесь, на земле. Она соблазняет нас воскресением в потустороннем мире, потому что здесь мы обречены на бессмысленную смерть. Следовательно, наше спасение в духовном мире. Если мы согласимся с этим, непреложность законов природы перестанет для нас существовать. Таким образом мы станем совершенными и сможем счастливо прожить свою жизнь здесь, на земле, а в этом и заключается смысл нашего существования. (
Что же касается потустороннего мира, воскресения и пребывания в вечности, это уже эсхатология. Мечта, относительно которой никто из живых никогда не узнает, осуществима она или нет. Но если мы проживем свою жизнь счастливо, у нас не будет и этой потребности. Религия — это красивая, быть может, самая красивая поэзия, сотворенная когда-либо человеком.
Именно поэзия.
А смерть, нелепая, бессмысленная смерть, остается ужасным приговором, вынесенным человеку. Мысль о ней обессмысливает мою дальнейшую жизнь. Чтобы преодолеть смерть, я должен ее принять. Для этого у меня нет сил. Вечный мрак, в который Я должен буду погрузиться, приводит меня в ужас, сковывает мою волю. Я не могу, не могу превозмочь своего инстинкта жизни. Эта слепая сила держит меня в своих руках.
Как счастливы те безумцы, те нищие духом, юродивые и душевнобольные, которые жаждут умереть как можно скорее, чтобы отправиться к своему богу.
Илко Кралев болен туберкулезом. Осужден на смерть. Знает ли он это? Ничем, буквально ничем он не показывает, что страдает. Плюет в свою жестяную коробочку так старательно, как будто совершает какой-то обряд. Откуда это самообладание? Или надежда в нем сильнее, чем отчаяние?
Почему он не бунтует против этой нелепицы?»
В первые дни октября Николин запряг кабриолет и поехал в Равну, намереваясь устроиться на жительство под боком у Илко Кралева. Он погрузил в кабриолет самое необходимое имущество — два чемодана с одеждой и бельем, ящик с кухонной утварью и продуктами, а поверх всего — клетку с десятком кур. Он вез их для Илко, который жил один, не ведя никакого хозяйства, в то время как его болезнь требовала, чтобы он хорошо питался. Николин знал его давно и полагал, что он единственный человек после Деветакова, с которым он мог бы жить. Ему казалось, что Илко похож на Деветакова по характеру и даже внешне и что его жизнь с Илко будет как бы продолжением его предыдущей жизни. И он, как Деветаков, не может без книг, вот пусть себе и читает, а я буду заниматься хозяйством, буду ему готовить, заботиться о нем, пока он не поправится. Завтра же вернусь в поместье, заберу остальных кур, поросенка, что там осталось из продуктов, да и деньги у меня есть, нам хватит надолго.
Строя таким образом планы своей будущей жизни, он незаметно доехал до первого в селе дома и миновал бы его, если бы его не окликнули:
— Николин, что ж ты мимо нас проезжаешь?
У калитки стояла русоволосая девушка, с которой два года назад они ходили на ту злополучную свадьбу с опозоренной невестой. Он долго вспоминал об этой свадьбе, а тем самым и о девушке. Со временем облик ее побледнел в его памяти, но когда он увидел ее у калитки, тут же вспомнил, как ее зовут, вспомнил и про свою необычную встречу с ее отцом, дедом Мяукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72