Чем дальше вы цепляетесь, чем сложнее вам решиться, тем меньше шансов на успех.
Кроме того, проституция связана с наркотиками, всегда, поскольку наркотики пронизывают наш мир насквозь. Практически невозможно избежать знакомства с ними. Меняются названия, составы, но наркотики остаются.
Можно пойти куда угодно, но в те времена, когда в клубах и ресторанах Бостона разрешалось курить, возможностей было еще больше, и достать наркотики проще простого. Практически приходилось отбиваться от желающих их тебе продать.
Именно так Роберт тогда зарабатывал себе на жизнь. Он доставал кокаин и рассыпал его по малюсеньким мешочкам, затем тусовался по клубам, продавая наркоту. Когда время за полночь, посетители уже подшофе и свои запасы кончились, а веселиться все еще хочется, то Роберт мог загнуть любую цену, какую хотел, за то, что хотели они.
Все это шло вразрез с общественными нормами. Думаю, тот же процесс вы можете наблюдать и в среде подростков, тех, кто отвергает все нормальное и чувствует себя круче. Они становятся сатанистами или выбирают в качестве ориентира готику, либо исповедуют стиль грандж с его немытыми волосами и засаленными тряпками, и вскоре единственными, кто их понимает, остаются лишь их друзья, а остальной мир кажется им скучищей. Те же процессы происходят и со взрослыми. Или, может, правильнее сказать, с так называемыми взрослыми.
Но проходит какое-то время, и практически вся ваша жизнь протекает ночью. Вы зарабатываете кучу бабок и тратите до хрена, и все хотят с вами тусоваться, и в конце концов вы просто утрачиваете интерес к другой, дневной, стороне жизни. Купить дом? Завести детей? Ходить каждый день на работу? Нет уж, увольте. Это для тех, кто не так крут, как я.
На мой взгляд, это самое худшее. На самом деле мы ничуть не круче остальных, просто мы так думаем. Мы живем за счет потребности друг друга верить в эту крутость, словно вампиры, и в конце концов так же, как они, опустошенные и усталые, не можем смотреть на восходящее солнце.
Но когда вы живете такой жизнью… пока она длится… Господи, это просто сказка, мать вашу.
Глава восьмая
Разумеется, у таких, как я, если что-то в жизни клеится, то для баланса разваливается все остальное.
На работе все было отлично. Я открыла эскорт-агентство. Иногда бывали времена затишья после той первой бешеной ночки, но в основном заказы поступали регулярно, если даже не сказать предсказуемо. Да, возникали проблемы, но пока что ничего такого, с чем бы я не справилась.
И тут произошло нечто, с чем я справиться не могла. Это нечто звали Джесси.
Как ни странно, но Джесси знал меня и раньше, мы познакомились во время не совсем удачного, но бурного путешествия в Калифорнию, когда я еще училась в колледже. Я поехала с двумя своими друзьями, которые были уверены, что смогут сорвать большой куш в Вегасе. Оглядываясь назад, я сказала бы, что они, наверное, смогли бы заработать в Вегасе кучу денег, если бы в первый же вечер их не поймали за мухлеванием. Увы, карьере великих картежников пришел конец, так что мы прихватили остатки денег и двинулись в Палм-Спрингс. Но никто не сказал нам, что там все стоит просто бешеных денег. Какое-то время мы ночевали прямо в машине, заметьте, нас было пятеро, а остаток лета провели в каком-то заброшенном лагере хиппи на Манхэттен-Бич. Вот там-то я и познакомилась с Джесси.
У нас случился роман, разумеется, а как же иначе. Любая нормальная студентка с восточного побережья заводит роман, приезжая в Калифорнию, и никому не позволяйте утверждать, что это не так. На мой неопытный взгляд, Джесси был просто воплощением настоящего калифорнийца с его гладкой загорелой кожей, пепельными волосами и голубыми глазами, которые, казалось, смотрят сквозь тебя прямо в душу и видят все твои секреты. Вдобавок у него были роскошные руки с длинными нежными пальцами, которые моя мама назвала бы «пальцами музыканта», и он умел ими пользоваться.
Не прошло и суток, а я уже все дни и ночи, каждую минуту, когда выпадала такая возможность, проводила с Джесси и его нежными пальцами. И языком. И остальными частями тела. Он опьянял меня сильнее, чем любой алкоголь, какой я пробовала. Он творил с моим телом такие чудеса, о которых я даже и мечтать не могла. Когда Джесси раздевался, то казалось, он сошел с обложки любовного романа (вообще-то я никогда не жаловала подобную литературу, но если бы взяла в руки любовный роман, то на обложке непременно был бы Джесси).
Затем он раздевал меня и начинал водить языком по всему моему телу. Его движения были настойчивыми, словно он страстно желал меня, но сдерживался, чтобы не проглотить целиком. Я испытывала сильное возбуждение, женщины любят чувствовать, как внутри них поднимается горячая волна. Его твердый пульсирующий член касался моей кожи, но Джесси продолжал ласки, и когда он наконец входил в меня, то казалось, на его толчки отзывается каждый миллиметр моей кожи. Мое тело настроено на одну волну с ним, и это была сладкая пытка. Даже воздух, касавшийся кожи, казался мне другим, словно наэлектризованным, и усиливал наслаждение. Джесси доводил меня до пика возбуждения, а потом внезапно останавливался, и снова по моему телу скользили его руки. Затем Джесси опять начинал двигаться внутри меня. И это продолжалось долго-долго, целые дни, пропитанные нашим потом, и ночи, орошенные им, пока я наконец не начинала умолять его дать мне кончить.
После этого он тоже кончал. А затем все начиналось сначала.
Я никогда не знала другого мужчины, который не засыпал, не вскакивал, не делал после оргазма ничего, что вызывало бы раздражение. Никогда. Я имею в виду, что некоторые из моих парней сразу после оргазма брали пульт дистанционного управления и включали игровую приставку (кроме того, в моей практике был и еще более запущенный случай, когда один парень потянулся за пультом еще до оргазма, и это, понятное дело, стало последним нашим свиданием). Но Джесси не просто оставался на месте, он еще и начинал снова ласкать меня.
Это была эротическая фантазия любой героини любовных романов, и моя тоже в это удивительное, волшебное лето.
Но лето кончилось, я вернулась в Эмерсон и с головой погрузилась в учебу, а Джесси стал воспоминанием, выгравированным в лучах солнечного света.
Пока, спустя пять лет, не появился на пороге моей квартиры.
И я снова влюбилась в него.
* * *
Я открыла дверь и уставилась на него, оцепенев от изумления. Я-то ждала увидеть водителя такси с моим ужином из «Устричной» на Юнион-стрит. Обожаю, как там готовят индейку. Если вы когда-нибудь приедете в Бостон и захотите съесть на ужин что-нибудь вкусненькое, то найдете у них все, чего душе угодно.
Итак, я мечтала об индейке с картофельным пюре и подливкой, а вместо этого получила Джесси.
– Привет, детка, – сказал он, немного смутившись, а потом улыбнулся, и мир вокруг нас вспыхнул как факел.
– Привет, – больше я ничего из себя выдавить не могла, поскольку с трудом дышала, – Джесси.
Он улыбнулся еще шире и поднялся еще на три ступеньки выше, туда, где в дверях стояла я. Теперь его тело, длинное, мускулистое и загорелое, находилось всего в нескольких сантиметрах от моего.
И в этом определенно не было ничего хорошего.
А потом Джесси поцеловал меня. Солнце, прибой и счастье того лета засияли вокруг нас даже дождливым бостонским вечером. Я повисла у него на шее. К чести Джесси, ему удалось занести меня в квартиру. Едва за нами успела захлопнуться входная дверь, как мы уже срывали друг с друга одежду. Дыхание превращалось в горячие стоны, а его руки внезапно снова начали ласкать мое тело.
Зазвонил телефон.
Я замерла. Но Джесси и не думал останавливаться.
– Пусть автоответчик за тебя поработает, – прошептал он мне на ухо, прежде чем нежно укусить за него. – Никуда ты не пойдешь.
Ну, вообще-то пойду. Я выскользнула из рук Джесси, задыхаясь от возбуждения.
– Мне нужно ответить, – прошептала я. – Я сейчас.
Разумеется, никакого «сейчас» не получилось. Я помчалась в спальню, где обитали телефоны, и погрузилась в долгие переговоры с клиентом, хотевшим сразу трех девочек. Я не могла упустить такой вызов, поэтому села и почувствовала, что сердце перестало бешено колотиться, пока я уладила все детали, подобрала трех подходящих девочек, отправила их, поговорила с водителем, а потом отправила девочку еще по одному вызову. Когда наконец суета улеглась, я подняла голову и увидела Джесси, прислонившегося к дверному косяку.
– Ну, – я попыталась все перевести в шутку, – теперь мне, по крайней мере, не нужно объяснять тебе, чем я сейчас зарабатываю на жизнь.
Его губы медленно растянулись в фирменной улыбке, неискренней, но сексуальной.
– Не нужно, – согласился Джесси, пересек комнату и встал около кровати.
И вдруг мои руки сами по себе, не дав мне подумать, что я делаю, принялись расстегивать ремень и молнию на его джинсах. Как только его член оказался у меня во рту, годы, прошедшие с того лета, растворились, и я хотела только одного – заниматься с ним любовью и думать могла только об этом.
Собственно, этим мы и занимались следующие десять часов. Периодически звонил телефон, и я даже снимала трубку, отрываясь от Джесси.
Джесси принес вина, а у меня на туалетном столике имелись целые залежи кокаина, подарок от Роберта, так что о сне не могло быть и речи. После двух часов ночи я перестала отвечать на звонки, а что стало с несчастной индейкой, вообще не помню. Мы прекращали ласкать и гладить друг друга, стонать и целоваться, только чтобы сделать глоток вина и поить друг друга изо рта в рот, на дорожку кокаина, умело выложенную на моей груди, сбегать в ванную или к холодильнику. Я была очарована им. Никогда не видела, чтобы парень раскатывал дорожку кокаина и при этом у него не проходила эрекция. Да, у Джесси были потрясающие способности.
Однако все было не так безоблачно, как казалось. По крайней мере большую часть времени.
Как выяснилось, Джесси перебрался в Бостон. Ему нужно было где-то перекантоваться пару дней. Можно он поживет у меня? Задыхаясь после очередного оргазма, я, разумеется, разрешила. И все было чудесно, правда-правда. Но недолго.
Джесси не занимался поисками работы, по крайней мене не бросился сломя голову на ее поиски, но это не имело значения, поскольку мой постоянный водитель Джейк просто физически не успевал развезти всех девочек. А у Джесси как раз была машина. Итак, он начал работать по вечерам, доставляя молодых красоток непонятно куда, и возвращаться в районе часа или двух ночи, чтобы заниматься со мной сексом до самого утра. Когда под утро мы наконец засыпали, кажется, я никогда не вставала раньше четырех-пяти вечера. И как только меня одолевало похмелье, начинали звонить телефоны.
Плохо для дела, говорите? Вы думаете, что мне не стоило бы работать с похмелья, но на самом деле я считаю, что никому особо не было дела до моего состояния. И клиенты, и девочки слишком зациклены на себе, чтобы обратить внимание, что я не в ударе.
Но я-то замечала, и для меня мое состояние являлось проблемой. Вторая проблема – мои отлучки по ночам, когда я сажала на телефон кого-то из девочек, кому доверяла, или вообще вырубала телефоны на всю ночь. Да, выходы в свет стали настоящей проблемой. А Джесси был остроумен и красив. На доходы от развозки девочек он прикупил себе костюм от Армани (хотя ему никогда не удавалось скопить достаточно денег, чтобы снять собственную квартиру), он любил клубы, всякие модные местечки, новые рестораны. Я жила неподалеку от Коламбус-авеню, где располагались самые популярные заведения, и Джесси блистал там, высказывая свое мнение о винах, наслаждаясь соусами.
Разумеется, все это небесплатно, и поскольку деньги в нашей паре зарабатывала я, то и платила неизменно тоже я. Должна признаться, что восторг от того, что вы сидите в ресторане с самым красивым парнем, начинает тускнеть после того, как вы платите за него по счету, все время, каждый вечер.
Хотя дело не только в деньгах. Ведь еще были и девушки. Девушки, которых нужно было высаживать в определенное время, но они по необъяснимым причинам задерживались. Девушки, чьи квартиры были по дороге. Короче, у меня закрались смутные подозрения, что я не единственная жительница Бостона, павшая под властью его калифорнийского очарования.
Джесси, разумеется, все отрицал. Он утешал меня поцелуями, шампанским и кокаином. Я вздыхала, сдавалась, говорила себе, что все в порядке, но это было ложью. Когда на следующий день после обеда я просыпалась и солнце просачивалось через занавески, во рту пустыня, а голова гудит так, словно меня стукнули кувалдой, и в носу запеклась кровь, то мне очень хотелось взять свои слова обратно – уж какой тут порядок…
Проблема в том, что мы с Джесси никогда ни о чем не разговаривали. Ни-ко-гда. Мы все время что-то делали: трахались, ели, говорили о делах по мере необходимости, но никогда не разговаривали ни о чем, кроме работы. Определенно, мы не вели светских бесед о том, когда же Джесси перестанет жить за мой счет.
Я знала, что где-то в глубине души Джесси чувствует разочарование. Ему казалось, что мир не воздает ему должное и он заслуживает большего, и где-то в этом коктейле разочарования бултыхаюсь и я, поскольку часть его считает, что я ему что-то должна. Честно сказать, я не знаю, за что именно. Безусловно, Джесси не внес особого вклада в мир, чтобы оправдать подобные заявления.
Из-за внутреннего раздражения Джесси не мог усидеть на месте. Даже когда мы были вместе, он постоянно вертелся, включал музыку, потом телевизор, елозил, говорил, наливал вино, жаловался – короче, делал все, чтобы только не думать и отвлечься от своего эгоистичного разочарования.
Меня до сих пор удивляет, насколько сильной и жесткой я была с клиентами, водителями и девочками и как теряла внутренний стержень и уверенность в себе в присутствии Джесси. Как месяц за месяцем была вместе с этим парнем, если вообще можно употребить слово «вместе» для нашей непрочной связи, и все это время ненавидела себя за то, что не могу противостоять ему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26