https://wodolei.ru/catalog/unitazy/axa-contea-0601101-pristavnoj-42840-item/
Этот кто-то немного приподнял ее одеяло. Иоанна почувствовала, как рядом с ней легло теплое, мягкое и гибкое тело, прижалось к ее спине, очень медленно повторяя каждый ее изгиб. Прикосновения были приятными и успокаивали. Казалось, будто огромная птица окутала Иоанну своими крыльями. Тело девушки расслабилось само по себе, и она немного приоткрыла губы. Иоанне показалось, что она стала учащенно дышать. Но, наверно, это было только игрой ее воображения. Все-таки она старалась не менять положения своего тела, пока чья-то рука постепенно не передвинулась на ее живот и не погладила его снизу вверх. Иоанна почувствовала на шее чужое дыхание, а чей-то язык медленно повторил ее изгиб. Иоанна невольно сама облизнула губы, как будто что-то вынуждало ее повторять движения незнакомца.
Он поцеловал ее. Да, он начал покрывать ее шею поцелуями, которые становились все настойчивее. Когда Иоанна снова почувствовала на животе его руку, гладившую ее снизу вверх, она поняла, что это Паоло. Скромный, молчаливый Паоло, который никогда бы не осмелился даже заговорить о том, что он сейчас делал. Эта уверенность так ее успокоила, что девушка полностью расслабилась. Иоанна учащенно задышала и медленно повернулась к Паоло. Их уста слились в поцелуе. Оба были поражены тем, какие мягкие губы они целовали. Они ловили губы друг друга, словно рыбы, хватающие ртом воздух. В конце концов их уста снова слились в поцелуе, так что их уже было не отделить друг от друга. Два чужих тела наконец-то стали одним целым.
Да, теперь они двигались одновременно. Иоанна чувствовала на спине руки Паоло. Он медленно лег на нее. Ей показалось, что он так же легок и прекрасен, как и его музыка. Как прозвучавшая сегодня после обеда серенада, которую Паоло подслушал в театре господина Моцарта. Видимо, эта музыка до сих пор звучала у Паоло в душе. Это беспокойство, дрожь… Да, это музыка.
Иоанна дышала слишком часто, выбиваясь из такта. Нужно было дышать медленнее, еще медленнее. Наконец она нашла нужный ритм. Какие там были слова? «La ci darem… – да, кажется, так: La… ci, la… ci andiam. andiam… mio bene, andiam… andiam… mio bene…»
Несколько секунд они лежали неподвижно. Затем Паоло, не сказав ни слова, ушел. Его шаги удалялись, затихали в коридоре. Потом щелкнула дверь. Когда девушка поправила одеяло и закуталась в него, словно оно могло ее защитить, ей стало казаться, что это был всего лишь порыв ветра, ворвавшийся в комнату.
Глава 7
Ближе к вечеру Констанция вышла на улицу в сопровождении неразговорчивой горничной. Она решила пройтись от гостиницы до театра по короткому пути. Это заняло всего несколько минут. Ей хотелось удивить супруга и забрать его с репетиции, однако Моцарта уже не было. Да Понте сообщил Констанции, что сегодня маэстро ушел из театра раньше, чем обычно. Лоренцо, конечно, не смог удержаться от колкого замечания.
Никто не дал ей вразумительного объяснения. Моцарт снова исчез. Он уже несколько раз исчезал здесь, в Праге, не сказав ни единого слова и не оставив записки. Констанция разочарованно отправилась назад. Это разочарование пагубно отразилось на ее состоянии – под арками рынка ей стало плохо. Горничная подхватила ее и завела в комнату. Хозяин гостиницы позвал доктора. Констанции пришлось выслушать, как неразумно она поступила и как это опасно – в ее положении отправляться в такой дальний путь. Да, снова начались кровотечения, эти ужасные кровотечения. Она прилегла и лежала неподвижно до наступления ночи. Ей так и не удалось заснуть, хотя Констанция совсем выбилась из сил.
Однако Моцарту не следует об этом знать. Ни в коем случае. Констанция не хотела, чтобы он беспокоился. Она старалась приносить ему только радость. Где же он был? Чаще всего – так же он поступал и в Вене – Моцарт прятался в какой-то дыре, играл на бильярде, раскладывал пасьянсы и наслаждался тем, что его никто не узнаёт. Да, Констанция прекрасно понимала, почему Моцарт любил сыграть на бильярде и не отказывался при случае раскинуть карты. Это было необходимо, потому что во время игры он мог одновременно думать об очень многих вещах. Сразу о нескольких. Именно таким был ее муж: он думал обо всем и сразу. Наверное, у Вольфганга было самое оригинальное мышление, какое она когда-либо встречала. И никто лучше Констанции не знал, Что происходило в его голове.
Моцарт мог играть на бильярде, когда у него рождалась музыка. Он начинал напевать ее про себя, и эти мелодия брала верх над бильярдом, над стуком шаров. Раздавался довольно приятный звук, когда сталкивались шары: тук-тук. Однако неизменно побеждала музыка. Тук-тук – и Моцарт снова насвистывал мелодию, но уже совсем другую. Он изменял ее и думал о новой, давно позабыв о паре уставших нот.
Все вперемешку, ничего не разберешь. Именно поэтому жить с Моцартом было интересно. Каждый день был не похож на предыдущий. Но порой на пару минут или даже на целый час восстанавливался порядок, такой же, как в его произведениях. Там ноты выстраивались в ряд, с радостью подчиняясь божественной гармонии, – и все растворялось в этой музыке!
Нет, Моцарт никогда ни на что не жаловался. Она любила мужа и за то, что он был одним из немногих, кто никогда не жаловался, не рассчитывал на чье-либо снисхождение, не сетовал на свою судьбу и не роптал на Бога. На Бога, одарившего его талантом, но покинувшего на произвол судьбы. Ведь Моцарт, который еще в детстве достиг невероятного успеха, слетел вниз, в окрестности Вены, где они не могли позволить себе даже нанять слуг.
Несмотря на все это, несмотря на такое сокрушительное падение, Моцарт никогда не жаловался. Он до сих пор производил на Констанцию впечатление человека, не подвластного житейским бурям. Хотя все знали, что он по уши погряз в долгах, Моцарт Никогда не говорил с Констанцией о деньгах и делал вид, что все эти неприятности – всего лишь мимолетное явление. Что небо нахмурилось на мгновение и вскоре снова прояснится, станет лазурно-голубым.
Поэтому Констанция часто подумывала о том, что Моцарт бросает вызов Богу. Она еще никому об этом не говорила, однако втайне верила, что ее мужу важно было вступить в битву со своим Богом, о котором он никогда не говорил. В тайную, никому неведомую битву за то, чтобы, несмотря на все неудачи, а может, именно благодаря им написать прекраснейшую музыку.
Многое оставалось неясным. Констанция не могла ни с кем об этом поговорить, хотя мысленно постоянно возвращалась к этой теме. Моцарт хвалил ее за ясный ум. Констанция следила за деньгами, домашним хозяйством и ребенком. В этом-то она разбиралась. Иногда ей казалось, что она понимает, что происходит с Моцартом: он старался не пускать тревогу в свое сердце. Сердце должно быть свободным, иногда даже от музыки. Например, во время бильярда или пасьянса.
Господин да Понте давно вернулся в свою комнату. Констанция заметила, что свет в его окне загорелся, а затем погас. Лоренцо вовсе не походил на ее супруга. Этот тип пресмыкался перед всеми и думал только о собственной выгоде. Он все время плел интриги, дожидаясь удобного момента. Но у него всегда что-то не ладилось! Никак не выходило!
Моцарт был по уши влюблен в свое творчество. Из за этой влюбленности он был немного озорным и капризным. Пытался отгородиться от других, держать всех на расстоянии, чтобы никто не говорил с ним о его музыке!
Должно быть, теперь, когда он работал над оперой, внутренняя борьба обострилась. Композитор все поставил на эту оперу! Если Моцарт проиграет, им придется уехать в Англию. Навсегда покинуть Вену. Детей они с собой не возьмут, ни маленького Карла, ни девочку, которую родит Констанция. Да, она была уверена, что будет девочка. Они назовут ее Марией Анной, потому что Моцарт очень любил свою сестру. Констанция давно приняла решение, что именно так будут звать будущего ребенка, хотя еще ни слова не сказала об этом мужу. Когда она сообщит об этом Вольфгангу, он рассмеется, как будто именно ему в голову пришла такая хорошая идея. Хотя эта идея никогда не пришла бы ему в голову, сколько бы он ни говорил, что она «витала в воздухе».
Моцарт особенно ценил мысли, витавшие в воздухе. Ему редко удавалось до них додуматься. Порой Моцарт говорил так об удачном тексте либреттиста: его слова питали в воздухе и шутя складывались в либретто.
Сейчас было не до шуток, пусть даже Моцарт и вставал каждое утро с мыслью, что ему нечего бояться. Но Констанция все сильнее о нем беспокоилась. Ей было неясно, как ее мужу удается держать себя в руках. Она знала, что его работа так и не сдвинулась с мертвой точки. Целыми днями шли утомительные репетиции. Местами ему не нравился текст. Среди всей этой неразберихи и беспокойства Моцарта тревожили мрачные Мысли о смерти отца, о долгах, о Вене и ее предместье. О далекой Англии и скором рождении ребенка.
Как ни в чем не бывало, Моцарт по утрам вставал, Целовал ее, насвистывая и напевая что-то про себя. Затем он выпивал чашку кофе. Еще две чашки. Садился у окна и смотрел на окна Лоренцо да Понте. Создавалось впечатление, будто у Вольфганга уйма времени. Он пил вместе с ней шоколад до тех пор, пока не замечал, что да Понте уже встал. Моцарт спешил к Лоренцо, потому что все это время только и думал о том, как бы обсудить с ним одну идею.
Наконец-то Моцарт вернулся. Наконец-то. Нужно закрыть глаза! Его туфли громко стучали по полу. Ах, он снял их еще у порога! Затем очень медленно подошел к окну. Моцарт устал, но никогда ей в этом не признался бы, даже если бы Констанция его об этом спросила! Моцарт почесался. Остановился у окна и почесался. Да, ему не нравилась эта белая рубаха. Он сдернул ее одним движением, в то же время другой рукой снимая штаны… Вот и штаны упали на пол – стук.
Неужели он стоял у окна полностью раздетым? Зачем? Зачем стоять у окна? Нужно о чем-то подумать? Констанции хотелось взглянуть на него, нагого, у окна. Моцарт переступал с ноги на ногу, из-за чего половицы слегка поскрипывали.
Господи, почему же он не ложился? С чего бы это ему понадобилось стоять у окна посреди ночи? Констанция приоткрыла правый глаз и убедилась, что Моцарт действительно по-прежнему у окна. Совершенно голый. Облокотившись обеими руками на подоконник, композитор всматривался в темноту. В опустевшие, темные и безмолвные улицы. С чего бы это?
Констанции очень хотелось выпрыгнуть из постели и обнять его. Но казалось, ему нужна еще пара минут, чтобы прийти в себя. Его одежда неприятно пахла. Кон станция чувствовала этот запах, лежа в кровати. Моцарт не отходил от окна, словно застыл на месте.
Неприятный запах доносился до постели. Моцарт не мог пошевелиться. Он боялся. Да, это был именно страх. Он накрыл Вольфганга темным потоком. Наверное, он думал только о том, как бы спастись. Бежать на свободу. Да, свобода была только там, за окном. Может, в загородном доме Йозефины Душек. Там у него появится возможность спокойно творить. Но там была эта Йозефа, интриганка и очень опасная особа. Констанция могла поспорить, что Йозефа все отдала бы, чтобы сблизиться с Моцартом.
Сблизиться? Действительно сблизиться? Неужели Йозефа отдала бы все, чтобы сблизиться с ним? Что означало – сблизиться? Что бы это могло означать? Моцарт ни во что не ставил такие отношения. Особенно сейчас. Нет, только не сейчас, только не сейчас! Такая женщина, как Йозефа, могла бы ему понравиться, но не в эти дни. Сейчас важнее всего было закончить шедевр всей своей жизни. Именно над ним работал Моцарт наперекор своему немилосердному Богу!
Констанция была слишком подозрительной и малодушной, если думала, что ее муж может сблизиться с Йозефой. Между ними едва ли могли сложиться подобные отношения. Йозефа скорее мешала бы работе. Да, Констанция не имела ничего против того, чтобы Иояьфганг стоял у окна и думал. Моцарт мог стоять голым у окна и размышлять о том, как бы убедить свою супругу. Как бы объяснить ей, что ему необходимо уехать из города. К виноградникам. В увеселительный, Нет, загородный домик Йозефы.
Разве Констанция не для того приехала с Моцартом в Прагу, чтобы помочь ему? Чтобы поддержать мужа?
Она приехала именно по этой причине. И пусть да Понте думает, будто Констанция шпионит за Моцартом. Она с легкостью сможет доказать обратное, позабыв о своих опасениях и страхах. Например, Констанция отпустит мужа по собственной воле. Да, именно по собственной воле отпустит его в увеселительный домик этой хищницы!
Констанция улыбнулась, словно была довольна результатом своих размышлений. Она открыла глаза и вперила взгляд в спину Моцарта. Он по-прежнему стоял голым у окна и всматривался в темноту. Только когда он обернулся, супруга притворилась спящей. Он на ощупь направился к постели: топ-топ-топ. Наткнулся на край кровати и лег. Тихо вздохнул, повернулся к ней и едва заметно поцеловал. Совсем слегка. «Спокойной ночи!» Констанция тоже повторила его жест: «Спокойной ночи!»
Часть 3
Глава 1
Был почти полдень, когда Моцарт нанял карету, чтобы отправиться за город, в дом Йозефы Душек. Дорога вела вдоль Влтавы по красивой сельской местности. Через полчаса Моцарт подъехал к дому Душеков в предместье Смихов, утопавшем среди виноградников. Карета въехала через огромные ворота в имение, окруженное высоким забором. В конце концов они подъехали к овальному двору, где их уже поджидала толпа слуг, готовая забрать багаж из кареты.
Еще рано утром Йозефа узнала, кто к ней приедет. Она вышла навстречу Моцарту, открыв ему свои объятия. Сегодня на ней было голубое пышное платье, а на шее – розовая шаль, небрежно переброшенная через правое плечо. Благодаря этому плечи и спина были искусно скрыты от посторонних взглядов.
Они обнялись. Йозефа вместе с Моцартом направилась к лестнице, которая вела на верхний этаж. У открытых дверей его уже ожидала молодая служанка с букетом цветов. Моцарт поблагодарил ее и вошел в светлые, празднично убранные покои. Тяжело было узнать эти комнаты с первого взгляда. Неужели Моцарт уже бывал здесь?
Йозефа взяла Моцарта под руку, словно была его доброй приятельницей. Пока они медленно проходили по комнатам, она рассказывала об имении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40