Елизар лишь улыбнулся в ответ.
– Неужели только потому, что слышали обо мне от Ибрагима? Но разве мои скудные знания стоят так дорого?
– Да, я действительно слышал о тебе много хорошего. Но не поэтому заставил моего друга Мухаммеда тебя купить.
Заинтригованный Джованни бросил на Елизара вопросительный взгляд.
– Вот настоящая причина.
Эти слова сопровождались взмахом руки. Джованни посмотрел, куда он показывает, и увидел стройную юную женщину, закутанную в покрывало, которая появилась совсем неслышно.
Мужчины встали поприветствовать ее.
Глава 73
Когда девушка вышла на свет, она медленно подняла закрывающее лицо тонкое покрывало и откинула его назад, на волосы. Она была необыкновенно красива, с длинными черными волосами, ниспадающими ниже пояса. Девушка едва достигла двадцати лет, но глубокий, умный взгляд придавал ей зрелость. Джованни заворожили огромные, темные глаза, неотрывно смотревшие на него.
– Моя дочь, Есфирь, – тихо произнес Елизар, беря девушку за руку. Ей он сказал: – Разреши представить тебе Джованни.
Джованни молчал, его лицо вспыхнуло. Наконец он выдавил:
– Это… это вы, да?
– Что вы имеете в виду? – спросила Есфирь по-итальянски.
– Я вас видел сегодня утром на площади, за час до начала экзекуции. Вы стояли под эшафотом и смотрели на меня.
– Там было много женщин, которые смотрели на вас. Некоторые с жестокостью, другие – с состраданием. Думаю, что были даже те, в чьих взглядах читалось желание.
– Это вы закончили псалом?
– Значит, вы слышали?
– Да, хотя вы говорили очень тихо. И удивился, услышав его на греческом языке.
– Есфирь знает Библию на греческом так же хорошо, как и на древнееврейском, – произнес Елизар с гордостью. – Дитя мое, садись.
Не отводя глаз от Джованни, девушка села на третью скамью.
– Понимаю ваше удивление, но представьте, что я испытала, услышав, как человек, приговоренный к публичному наказанию, произносит слова псалма, который я повторяю каждый день!
– И поэтому вы попросили отца купить меня?
– Не только. Я слышала от Ибрагима, что вы ученый человек, и любопытство побудило меня пойти на площадь, чтобы взглянуть на вас. Я увидела в ваших глазах страдание, но не просто страдание человека, который вот-вот лишится руки. Я увидела что-то другое, более глубокое. Увидев вас, я подумала о лице Иисуса; должно быть, в Его глазах было похожее выражение, когда Он в Гефсиманском саду взывал к Богу: «Отче, да минует меня чаша сия!»
– Разве вы… вы христианка? – спросил Джованни; его голос дрожал.
– Я иудейка, как многие поколения моих предков. Но я читаю Евангелия так же часто, как еврейскую Библию. Разве Иисус не был евреем?
– Конечно! Но я и не думал, что иудеи читают Новый Завет.
– Большинство и не читает! Мой народ слишком много страдал от ненависти христиан. Нам трудно не вспоминать о наших страданиях, о презрении тех, кто притеснял нас и принуждал отказаться от веры нашей. Но благодаря отцу я начала читать Евангелия, будучи еще ребенком, и научилась почитать Иешуа как одного из величайших пророков, посланных Богом.
Джованни не мог отвести глаз от лица юной женщины. Он хотел бы беседовать с ней часами. Но его мучил другой вопрос, и юноше необходимо было знать ответ. Он с трудом оторвал взгляд от Есфирь и перевел его на Елизара.
– Теперь, когда вы купили меня, я ваш раб. Что вы хотите со мной сделать?
Прежде чем ответить, Елизар прочитал молитву-благословение на древнееврейском языке и пригласил Есфирь и Джованни отдать должное овощам, которые только что подала служанка. Затем он произнес:
– По закону ты принадлежишь Мухаммеду. У нас в доме нет рабов. Люди, которые здесь живут, получают за свою работу деньги и могут уйти, если захотят. С тобой будут обращаться так же.
Джованни ошеломили слова Елизара.
– Значит, я волен уйти или остаться?
– Совершенно верно.
– Но я никогда не смогу вернуть ту огромную сумму, которую вы потратили, чтобы купить меня!
– Не имеет значения. Я сделал это, чтобы порадовать свою любимую дочь. Ее мать умерла много лет назад. У меня больше нет детей, и она впервые за двадцать лет о чем-то меня попросила. Разве я мог отказать?
Джованни снова посмотрел на Есфирь, которая опустила глаза.
– Я никогда не смогу отблагодарить вас.
Есфирь подняла голову.
– Иисус Христос когда-то произнес слова, которых нет в Евангелии, но их повторил апостол Павел: «блаженнее давать, нежели принимать». В этот вечер благодаря вам мое сердце наполнила великая радость.
Есфирь опустила на лицо покрывало и попросила у отца разрешения уйти.
– Она очень чувствительна, – сказал Елизар Джованни, когда девушка ушла. – Уверен, это из-за того, что она в детстве потеряла мать. Есфирь одновременно сильнее и слабее любой другой известной мне девушки.
– Вы даже представить не можете, как своим поступком и беседой согрели мое заледеневшее сердце! – произнес Джованни дрогнувшим голосом.
– Я вижу, вы тоже очень чувствительны! Вы, случайно, не потеряли кого-нибудь из близких, когда были ребенком?
– Да, – ответил Джованни. – Моя мать умерла, когда мне было семь лет.
– Подобное горе оставляет неизгладимую печать на сердце. В то же время это рана, в которую проникает милость Божья, чтобы сделать душу чувствительнее и наполнить ее состраданием. Страдания, претерпеваемые в течение жизни, могут сокрушить нас и заставить замкнуться в себе, а могут сделать нас сильнее и открытее другим людям. Мы не выбираем их, но мы вольны выбрать, станут ли они наковальней, на которой нас сокрушат, или рычагом, который поможет нам подняться. Это одна из величайших тайн человеческой души.
– Похоже, вы хорошо осведомлены о загадках человеческой души!
– Есть только три вещи, которые приводят меня в восхищение, я мечтаю познать их глубже: Бог, Вселенная и человеческая душа. Не слишком-то много, но зато они безграничны!
– Вы напоминаете мне мессера Луцио. Вы тоже философ?
– Можно сказать и так. Здесь меня считают каббалистом. Ты что-нибудь знаешь о каббале?
– Только то, что прочитал о ней у Пико делла Мирандолы.
– О, прекрасный автор! Мой наставник учил его древнееврейскому языку и основам каббалы! Хотя должен признать, что, несмотря на стремление к знанию и блестящий ум, он позаимствовал из этого учения только то, что счел нужным для обогащения собственных христианских воззрений. Христианские мыслители почти не знакомы с иудейской каббалой. Но давай поговорим об этом как-нибудь в другой раз. Сегодня тебе нужно отдохнуть.
– Можно задать вам еще один вопрос до того, как я уйду?
– Конечно.
– Как может человек, посвятивший все свое время учению, быть таким богатым?
Елизар расхохотался.
– Хороший вопрос! Вот уже больше тридцати лет я посвятил одному из немногих занятий, разрешенных евреям мусульманами и христианами: я – банкир. Христианская и мусульманская религии запрещают давать деньги под интерес, поэтому на протяжении веков мы занимаемся этим делом.
– А разве такая работа не отнимает все время?
– Вовсе нет! Давным-давно я решил служить Богу, а не богатству. Но деньги липнут к деньгам, и вот уже много лет мое состояние увеличивается само по себе, не требуя усилий с моей стороны, главное, чтобы им хорошо распоряжались! А этим как раз и занимается мой верный управляющий Малек и многие другие. Так что у меня остается достаточно времени для научных занятий.
– Вы хотите сказать, что на вас работают люди в других городах?
Елизар весело всплеснул руками.
– Конечно! Я владею банками в примерно двадцати городах по всей Европе и Османской империи!
Ошеломленный Джованни потерял дар речи.
– Именно поэтому я выучил столько языков и побывал во многих странах! – продолжил Елизар.
– Но почему вы поселились здесь? Вы могли бы жить во дворце в Венеции, Риме или Флоренции.
– До прошлого века мои предки обитали в Испании, в Кордове. Но в тысяча четыреста девяносто втором году католические монархи изгнали евреев из этой страны. Все наше имущество отобрали, и родители моего отца были вынуждены вместе с детьми покинуть Испанию. Так как они больше не доверяли христианам, то решили – как и другие их соотечественники-евреи – поселиться в этом городе, где процветала торговля и который находился под мусульманским владычеством, а после отошел к Османской империи. Пусть лучше нас называют дхимми, чем убийцами Христа. В глубине души большинство мусульман презирает евреев, но мы можем спокойно жить и работать, тогда как христиане отравляют воду в наших колодцах, насилуют наших дочерей, заставляют нас отрекаться от веры и ищут любой предлог, чтобы устроить резню.
– Неужели вы никогда не чувствовали по этому поводу негодования или ненависти?
– Лично я решил не отвечать оскорблением на оскорбление, гневом на гнев или презрением на презрение. Кроме того, изучение каббалы подвело меня ближе к великим философам и мистикам всех религий, начиная с Иисуса Христа. Мы можем об этом побеседовать, если ты решишь на какое-то время остаться у нас.
Джованни пристально посмотрел на безмятежное лицо человека, который спас его от страшной участи.
– Я безгранично благодарен за теплый прием и с удовольствием провел бы в вашем доме несколько недель.
– Очень рад, и, думаю, Есфирь тоже обрадуется. Пожалуйста, чувствуй себя как дома. Если тебе что-нибудь понадобится, попроси Малека, он хорошо говорит по-итальянски. А теперь ступай отдохни.
Джованни встал, и хозяин дома проводил его до выхода из патио. Прежде чем распрощаться на ночь, Джованни не удержался и задал еще один вопрос:
– Почему вы поселились в беднейшем квартале города, ведь вы легко могли бы позволить себе жить где угодно?
Елизар погладил длинную бороду.
– По меньшей мере по двум причинам. Во-первых, большинство евреев Аль-Джезаира живут здесь, а я люблю быть со своим народом. А во-вторых, я бы не нашел такого сада в нижней части города. Мне нравится то, что мой сад, о котором знают лишь немногие жители города, спрятан в самом центре этих грязных улочек. Я ценю красоту, которая скрыта и не бросается в глаза, ее нужно отыскать. И поэтому я дал дочери имя Есфирь. У него двойное значение. Оно происходит от имени финикийской богини любви Астарты, которая стала Афродитой у греков, а у римлян – Венерой. Но по-еврейски это имя означает: «я спрячусь». Есфирь – самая яркая звезда, звезда любви, но ее прячет Бог. Только тот, кто поистине достоин, сможет ее найти.
Глава 74
События дня словно прорвали плотину в душе Джованни. Сердце юноши, получив столько ран после того, как Джованни разлучили с Еленой, казалось, утратило способность чувствовать. Однако благодаря дружбе с Жоржем и Эмануилом, а потом с Ибрагимом оно начало постепенно оттаивать. Встреча с Елизаром и Есфирь полностью оживила его. Джованни проплакал всю ночь. Но из его глаз текли не слезы страдания, подобные тем, что он проливал на галерах или в отшельнической пещере. Нет, то были слезы освобождения от мук. Лица всех тех, кого он любил, всплыли в его памяти, как призраки, которые возвращаются к жизни. Затем он представил лицо Есфирь. Джованни понял, что эта женщина, которой он был обязан своим чудесным спасением, полюбила его с первого взгляда. Она попросила, чтобы его купили за любую цену, потому что ее чувство не знало корысти. Но будет ли он достоин этой любви или доверия, которое ему оказали она и ее отец?
Юноша уснул под утро. Когда проснулся, солнце стояло уже высоко. Джованни ощущал необыкновенную легкость на сердце и потому, когда мылся, начал напевать калабрийскую песню. Он не пел с тех пор, как покинул Венецию. Юноша спустился во внутренний дворик для прислуги и встретил там Сару, которая, увидев Джованни, весело рассмеялась. Джованни, даже не понимая причины ее смеха, тоже расхохотался. Затем прошел в комнату, где работал Малек. Заметив его, управляющий улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами.
– Наконец-то! Вот это сон! Ты, должно быть, очень устал!
– Я только что услышал призыв муэдзина к молитве; судя по положению солнца, сейчас уже полдень. Да, я был совершенно без сил, но сейчас чувствую себя превосходно!
– Немудрено, ведь ты здесь с позавчерашнего дня! Проспал две ночи и день, в общей сложности около полутора суток.
Джованни удивленно посмотрел на Малека. Тот расхохотался.
– Ничего страшного! Но вчера я раз пять посылал Сару в твою комнату, чтобы удостовериться, что ты еще жив и никуда не сбежал!
– Милостью Божьей я жив и не собираюсь покидать этот дом. Правда, умираю от голода!
– Тогда иди и поешь. Хозяин попросил передать, что ты можешь сколько угодно гулять по дому и саду. Однако пока лучше не выходить в город – будет плохо, если тебя узнают.
Насытившись и утолив жажду, Джованни вышел в сад. Красота этого места поразила его еще больше, чем прежде. Журчание ручейков смешивалось с пением птиц, а в воздухе витал аромат цветов и водных растений. Джованни сел на каменную скамью в тени развесистой чинары и закрыл глаза.
– Спасибо, – произнес он, ни к кому не обращаясь.
Ему ответил тихий голос, и от неожиданности юноша вздрогнул.
– Самая совершенная молитва.
Джованни открыл глаза. Перед ним стояла Есфирь. На ней было длинное голубое платье из легкой ткани и прозрачная желтая накидка, которая наполовину скрывала волосы и ниспадала на спину и плечи девушки. Есфирь не отличалась высоким ростом, но из-за стройной, хрупкой фигуры казалась выше, чем на самом деле.
– Надеюсь, я не помешала вашим молитвам? – с улыбкой спросила она.
Джованни встал и улыбнулся в ответ.
– Нет, я не молился, – произнес он, немного помолчал и продолжил: – Не знаю, как вас благодарить. Без вас…
Есфирь приложила к его губам палец.
– Ш-ш-ш. Вы видели десять фонтанов?
– Нет.
– Тогда пойдемте, погуляем по саду. Отец создавал его больше двадцати лет, и в нем заложен особый символизм.
– А почему фонтанов десять? – спросил Джованни.
– Они соответствуют десяти сефиротам каббалы. С самого начала иудаизм испытывал интеллектуальное влияние мистицизма, который пытается постичь значение Божественности через символическое прочтение Священного Писания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56