Сколько раз я сам это видел!
Джованни посмотрел на Эмануила, тот отвел взгляд.
– Нужно все как следует обдумать, – произнес Джованни. – Но должен сказать, я не собираюсь всю жизнь здесь гнить. Жорж, а если мы все же решим сбежать, ты сможешь свести нас с кем-нибудь из этих невольников-христиан?
– Конечно. И скажу сразу: передать письмо стоит двести пиастров.
Эмануил в смятении взглянул на Джованни.
– Да у нас и близко нет таких денег!
– Если будете каждый день работать на горожан, – сообщил Жорж, – то накопите меньше чем за год.
Разговор друзей прервала шумная компания рабов, которая подсела за их стол.
Той ночью Джованни долго обдумывал планы побега и прикидывал, как быстрее получить нужную сумму. Он знал, что не может ждать целый год.
На следующий день, когда рабы возвращались с работы, за Джованни пришел чернокожий невольник, чтобы отвести к дворецкому паши. В сопровождении раба Джованни вступил в Дженину, или «маленький сад». Они пересекли огромный двор, усаженный фруктовыми деревьями и душистыми растениями, а затем вошли в просторный зал, где Ибрагим принимал гостей. Невольник попросил Джованни сесть на скамью и подождать дворецкого и предложил ему верблюжьего молока и свежих фиников. Джованни с радостью принял угощение. Сидя на удобной подушке из красного бархата, юноша любовался мраморными стенами, украшенными вязью арабских букв. Неожиданно в дверях появился Ибрагим вместе с незнакомцем чуть старше его самого и очень скромно одетым.
– А, синьор Да Скола! Надеюсь, условия жизни в вашей тюрьме не слишком тяжелы?
– Даже не знаю, что ответить. Я все еще жив, но, честно говоря, жду не дождусь, когда выйду оттуда!
Ибрагим присел рядом с гостем на другую скамью. Его спутник устроился сбоку.
– Все зависит от вас, мой друг. Вернее, от щедрости ваших родных и близких. Собственно говоря, именно поэтому я и пригласил вас сюда. Нам нужно обговорить сумму выкупа.
Ибрагим повернулся к незнакомцу.
– Разрешите познакомить вас с Исааком, одним из моих эмиссаров-евреев. Он будет вести переговоры о выкупе с вашей семьей. Вы должны написать им письмо и дать подробные указания, как их найти. Вы ведь из Калабрии, не так ли?
Джованни почувствовал, как бисеринки пота собираются на его лбу. Ловушка, в которую он сам себя загнал, захлопнулась. Он подумал, не лучше ли во всем признаться этому обходительному человеку? Но, вне сомнения, ему придется дорого ответить за свою ложь, возможно, его сразу же отправят на галеры, а спастись оттуда будет еще труднее. Нет, есть только один выход: сыграть свою роль как можно лучше и постараться сбежать до того, как еврей вернется и расскажет паше об обмане.
– Я сделаю все, что потребуете, только бы освободиться! – ответил Джованни. – Но сколько времени придется ждать?
Ибрагим повернулся к Исааку, который медленно погладил бороду, а затем заговорил на превосходном итальянском языке, резко контрастирующем с сильным акцентом и ограниченным словарным запасом дворецкого:
– Через неделю я отправляюсь в королевство Неаполя и Сицилии. Мне нужно договориться о выкупе за четверых пленников. Так что, считая дорогу и время на сбор денег, вряд ли я смогу вернуться раньше чем через три месяца.
– Что такое несколько месяцев в жизни человека, пусть даже в неволе, когда он знает, что скоро снова станет свободным? – сказал Ибрагим, улыбаясь.
Джованни промолчал. Он знал, что за такое короткое время двести пиастров им не собрать. Придется искать другой способ бегства.
Ибрагим сделал знак слуге, и тот еще раз поднес Джованни блюдо с финиками и наполнил его стакан. Затем сановник долго расспрашивал Джованни о размерах его и родительского состояний. Джованни все выдумал. После продолжительного обсуждения на арабском Ибрагим и Исаак назначили выкуп в сто золотых дукатов. Джованни не имел ни малейшего представления, насколько велика эта сумма. Еврей стал задавать вопросы о городе и доме юноши. Тот, снова призвав на помощь воображение, подробно рассказал эмиссару паши, как найти выдуманный им дом. Наконец невольник принес письменный прибор, лист бумаги и перо. Ибрагим продиктовал письмо, которое Джованни должен был написать родителям, поскольку не был женат. Не моргнув глазом юноша написал все, что требовалось. Он указал сумму выкупа, как просили, и преувеличил тяготы жизни в неволе, чтобы разжалобить вымышленных родственников. Едва он закончил письмо и поставил свою подпись, Исаак взял послание, распрощался и ушел. Ибрагим бросил взгляд на оковы Джованни и заметил, что у того на правой лодыжке гноящаяся рана. Араб позвал слугу и велел принести лекарственной мази. Пока ждали его возвращения, Ибрагим спросил юношу, что тот думает об Аль-Джезаире.
– Прекрасный город, – ответил Джованни искренне. – В нем, должно быть, очень хорошо жить свободному человеку.
– Вы тоже можете здесь остаться, если захотите, – заметил дворецкий. – Некоторые бывшие рабы предпочитают жизнь в Алжире возвращению домой!
– Я люблю своих близких и свою родину, – сказал Джованни.
– Не сомневаюсь. Просто обмолвился, вдруг вам интересно. Кроме того, придется принять нашу веру, что вы, наверное, тоже не захотите сделать.
Джованни ничего не ответил. Он посмотрел на стены зала и спросил хозяина, что за письмена их украшают.
– Это три арабские буквы: «алиф», «лам» и «ха», которыми пишут имя Бога. Собственно, одна из самых важных строк Корана – «Ля илляхаилль Аллах», которая означает «Нет Бога, кроме Аллаха», – состоит только из этих букв. Как видите, ислам, в отличие от христианства, избегает идолопоклонничества, запретив изображать не только Бога и его пророка, но и человека вообще. Божественность для нас символизируется только определенными буквами или стихами Корана, написанными на книгах, стенах или других предметах.
– Весьма разумно, – признал Джованни, памятуя о том, что сам неосознанно придавал лику Пресвятой Девы черты Елены.
Неожиданно он вспомнил, как в самый первый вечер их знакомства Жорж, рассказывая ему и Эмануилу в таверне о Барбароссе, упомянул, что великий пират весьма охоч до женщин. Джованни захотелось кое-что узнать.
– Раз уж мне повезло беседовать с достойнейшим из слуг паши, – начал он, – могу ли я задать один вопрос о Барбароссе и султане Сулеймане?
– Конечно.
– Вы когда-нибудь слышали о набеге на итальянский город Фонди в тысяча пятьсот тридцать четвертом году, совершенном для того, чтобы захватить в плен прекрасную Джулию Гонзага? – спросил Джованни, который никак не мог забыть паническое бегство красавицы герцогини.
Услышав имя женщины, Ибрагим насторожился.
– Ее друг, философ Хуан Вальдес, позже рассказал мне эту удивительную историю, – продолжал Джованни. – Правда, что Барбаросса хотел похитить Джулию для Сулеймана, который услышал о ее несравненной красоте?
Несколько мгновений Ибрагим невозмутимо смотрел в глаза Джованни.
– На самом деле все было не совсем так, – произнес он неторопливо. – Вам доводилось слышать о Роксолане, любимой наложнице султана, или о великом визире Ибрагиме?
– Нет.
– Тогда, если вы любите рассказы о придворных интригах, не разочаруетесь.
Ибрагим замолчал, ожидая, пока невольник смажет рану на лодыжке Джованни целебным снадобьем. Затем предложил итальянцу прогуляться по саду, раз уж стоит такая чудесная мягкая погода.
– История, которую я расскажу, сейчас знают все и в Константинополе, и здесь. Но в свое время это была одна из самых невероятных интриг, которые когда-либо случались при дворе султана. Все началось с соперничества между двумя людьми, пользовавшимися огромным влиянием на нашего возлюбленного Сулеймана Великолепного. Одного из них звали Ибрагимом, как меня, он был великим визирем и, что еще важнее, близким другом султана. Ибрагим был христианином, сыном греческого рыбака, которого в возрасте двенадцати лет похитили турецкие пираты и продали одной вдове.
Та взяла мальчика с собой в город Магнесию, где тогда правил Сулейман. Будущего султана очаровали красота и ум юного раба, который был красноречив, к тому же слагал стихи и пел оды. Сулейман взял его к себе на службу и даже делил с ним спальню, вызвав возмущение всего двора. Ибрагим принял магометанскую веру, с ним занимались лучшие учителя, он выучил много языков. Когда Сулейман унаследовал трон после своего отца, Ибрагим последовал за ним в Константинополь и вскоре стал самым влиятельным человеком во дворце после султана, вызвав зависть и недовольство среди сановников дивана, собрания советников правителя. Собственно говоря, только один человек соперничал с ним, имея такое же влияние на султана, он единственный мог нарушить планы Ибрагима, особенно если дело касалось отношений с христианскими государствами, чрезвычайно интересной для великого визиря области политики, несомненно, из-за его происхождения. И соперником этим была женщина, любимая наложница Сулеймана Великолепного – Роксолана.
Дворецкий пригласил Джованни присесть на краю бассейна и приказал слуге принести фруктовый шербет. Затем, поняв по заинтересованному лицу Джованни, что того увлек рассказ, с удовольствием продолжил:
– История любимицы султана, абсолютно правдивая, похожа на волшебную сказку! Говорят, что ее настоящее имя – Александра, и она родилась на юго-западе России. Ее, дочь православного священника, в возрасте десяти лет похитили татары, а потом продали туркам. Из-за светлой кожи и рыжих кудрей ее купила для гарема мать султана. Именно из-за необычного цвета волос юная невольница получила свое имя: сперва ее назвали Росса, а потом – Роксолана. Она приняла ислам, выучила турецкий язык. Когда девочка подросла, мать султана поручила ее заботам хазнедар-уста, «искусной наставнице», которая научила ее угождать любому желанию будущего господина. Девушке сказали, что скоро ее, вместе с дюжиной других девственниц, покажут султану.
Если Сулейман уронит перед ней платок, значит, она должна будет в ту же ночь разделить с султаном ложе.
Однако первая встреча Роксоланы с султаном едва не стоила девушке жизни. Когда Сулейман уронил платок, она стояла с каменным лицом, даже не пытаясь изобразить радость. Когда султан, оскорбленный высокомерием Роксоланы, спросил о причине подобного поведения, девушка ответила, что ее приготовили как гуся перед обедом, не предоставив никакого выбора! Евнухи схватили невольницу, и султан уже хотел было назначить ей наказание за неслыханное оскорбление, как вдруг она предложила ему сыграть в шахматы. Удивленный, он согласился. И получил шах и мат в несколько ходов! Может, это покажется странным, но в ту минуту в его сердце пробудилась страсть к умной, храброй и своевольной девушке, страсть, которая жива и поныне. Роксолана вскоре стала любимой наложницей Сулеймана, и он советовался с ней по всем вопросам, касающимся страны.
Ибрагим изнывал от ревности, когда вдруг услышал о женщине, которую тебе повезло встретить, Джулии Гонзага, о ее несравненной красоте и образованности.
Дворецкий прервал рассказ и посмотрел на Джованни.
– Она действительно так хороша, как о ней говорят?
– Правду сказать, я ее видел издалека и не при благоприятных обстоятельствах – ведь она проскакала всю ночь и была одета в мужское платье. Но меня поразила сила ее взгляда, длинные каштановые волосы, утонченность и благородство всех ее черт.
Ибрагим долго смотрел на Джованни, поглаживая аккуратную бороду.
– Великий визирь подговорил Барбароссу похитить Джулию и предложить ее Сулейману, втайне надеясь, что она станет его союзницей и заменит в сердце султана Роксолану. Но Роксолана проведала о его намерениях и о неудачном набеге. Она не успокоилась до тех пор, пока не уничтожила главного визиря. Благодаря обширной сети шпионов ей удалось перехватить секретное и весьма компрометирующее послание Ибрагима к Фердинанду Австрийскому, брату Карла Пятого, в котором великий визирь предлагал заключить мирный договор. Письмо заканчивалось так: «Султан сделает все, что я пожелаю. С самого детства мы связаны узами плотской страсти. Хотя я вынужден притворяться мусульманином, в душе я по-прежнему христианин». О большем можно было и не мечтать. Роксолана тут же показала письмо Сулейману. Тот поначалу не поверил, затем, гневаясь и плача, решил, что его ближайший друг должен умереть. Он отдал его в руки Роксоланы, которая велела семи евнухам убить Ибрагима ночью в его собственной спальне. В назидание всем, кто когда-либо помыслит о предательстве, Сулейман запретил смывать кровь визиря с пола и стен комнаты, где ее пролили. Ибрагим умолк, глядя на алеющее предзакатное небо.
– Так что когда вы вернетесь в Италию, то сможете рассказать прекрасной Джулии о настоящей причине ее несостоявшегося похищения! Но уже темнеет. Али отведет вас обратно в тюрьму. Очень жаль, что там такие плохие условия. Мы собираемся построить новые тюрьмы, в которых будут окна и даже террасы на крышах, но, к счастью, вы к тому времени будете уже дома!
– Иншалла, как вы говорите в таких случаях.
– Иншалла! И да поможет вам Бог, синьор Да Скола.
Глава 67
Вернувшись в тюрьму, Джованни сразу же поспешил в таверну. Там он отыскал Эмануила и Жоржа, которые только что пришли с работ в гостевом доме. Юноша отозвал друзей в сторонку.
– Наше положение стало намного хуже. Ибрагим выспрашивал меня о моем доме, семье и величине состояния. Мне пришлось все выдумать. В конце концов он назначил за меня выкуп в сто золотых дукатов.
– Неплохо! – произнес Жорж с улыбкой, он давно уже научился видеть забавную сторону в самой трагической ситуации.
– Как бы то ни было, его эмиссар вернется через несколько месяцев, и наш обман раскроется.
– Такое здесь уже случалось. Человека отправляли на галеры в тот же день.
– Этого я и боюсь! – сказал Джованни. – Нам необходимо выбраться отсюда до возвращения еврея. Но что мы сможем сделать без денег?
– Ничего. Может, нам и удастся сбежать от охраны, распилив оковы, но ни один человек не сумеет покинуть город ни сушей, ни морем без посторонней помощи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56