Менее освещенные и уходившие в глубь сада аллеи своей таинственностью манили к себе.
Беседка для букетов, самый главный атрибут предстоящего Бала цветов, располагалась на краю бассейна, и ее выкрашенные разноцветной краской ажурные стенки отражались в воде. Посередине бассейна бил фонтан. В центре беседки лежал покрытый лишайником огромный валун, а из углублений в нем, наполненных водой, торчали букеты. Сюда же были принесены и свечи. Их должны были зажечь, как только дамы начнут разбирать букеты.
Первой задачей девушек было отыскать свой букет. На этикетке каждого из них стояли цифры – в соответствии с номерами пригласительных билетов. Поскольку девушки вместе покупали билеты, то получили их с последовательными номерами. Номер Леоноры был следующим.
Проходя мимо толпы смеющихся участниц бала, Пилар, прижав к груди сумочку, восторженно прошептала:
– Ой, Эмма, как это волнительно! Здесь так красиво! Знаешь, мне даже немного страшно.
«Интересно, кому она преподнесет цветы?» – подумала Эмма.
Как только они оказались рядом с танцевальной площадкой, к Эмме подошел молодой человек, их знакомый по английскому клубу, и заговорил с ней. Девушка решила не дарить ему свой букет до тех пор, пока Пилар не выберет себе партнера.
Они втроем стояли и наблюдали за первыми парами танцующих.
Через несколько минут Пилар сказала, что будет не против, если Эмма и их знакомый пойдут танцевать. И в этот момент Эмма увидела незнакомого ей парня. Он явно шел к Пилар. По радостно заблестевшим глазам девушки она поняла, что та его знает. «Но где же они познакомились?» – гадала Эмма.
Подойдя к Пилар, парень протянул ей руку. «Судя по его открытому веснушчатому лицу, он не испанец, – подумала Эмма. – И не из местных. Он либо англичанин, либо американец! Если мне неизвестно, что у Пилар появился знакомый, то Леоноре – тем более».
Она вопросительно посмотрела на Пилар.
– Эмма, это лейтенант Хуан Николас, – немного смутившись, представила его девушка.
Она назвала его не Джоном, а на испанский манер – Хуаном.
– Мы познакомились в английском госпитале, – продолжила Пилар. – Он приходил навестить своего приятеля, с которым вместе служит в английском военно-морском флоте… Хуан, а это Эмма Редферн. Я тебе о ней рассказывала. Она моя дуэнья. Я ее очень люблю.
– Это и неудивительно, – широко улыбнувшись, произнес молодой лейтенант и протянул Эмме руку. – Но я всегда представлял себе дуэний совсем другими: пожилыми дамами во всем черном и с очень строгим взглядом.
Эмма улыбнулась.
– Сеньорита де Кория имела в виду компаньонку, – пояснила она. – А до настоящей дуэньи я пока не доросла.
– Я служу на базе в Гибралтаре, а в Танжере в отпуске, – сообщил о себе лейтенант. – Живу в местном яхт-клубе. Какой-то осел наскочил на нашу яхту, а мой сосед по комнате упал и сломал себе руку. Его поместили в английский госпиталь. Я пришел его навестить и увидел в палате Пилар. Она разносила чай. И знаете, о чем я тогда подумал? Вот бы мне оказаться в числе ее больных! Кстати, в тот день она сказала, что я могу называть ее по имени.
– Если бы я была настоящей дуэньей, я бы вам это запретила, – смеясь, заметила Эмма.
«Как долго они знакомы?» – подумала она и попыталась сосчитать, сколько раз дежурила в госпитале Пилар.
– А когда вашего друга выпишут? – спросила Эмма.
– Завтра, – ответил лейтенант. – Так что я уже подумал, а не разбить ли мне голову, чтобы занять его койку. Ведь я не уверен, увижу ли снова Пилар! Она сказала, что вне госпиталя встретиться с ней почти невозможно. А вот почему, не объяснила. Вы не могли бы сказать, почему она не может пригласить меня к себе и представить своим родным? Английская девушка это бы непременно сделала.
Эмма заметила, что, пока парень говорил, он тайком взял за руку Пилар.
– Знаете, у испанских девушек так не принято, – ответила она. – До помолвки они находятся под присмотром старших. А Пилар еще так молода…
– Да, а если… – произнес парень и замолк. – Нет, об этом говорить немного рано. Окажите, ее невестка не будет метать громы и молнии, если я приду к ним в дом и приглашу Пилар развлечься?
– Этого я не знаю…
Эмма действительно не знала, как в подобном случае поведет себя Леонора. Сеньора де Кория хотела как можно скорее выдать Пилар замуж, а вот сможет ли понравиться ей такой кандидат, как этот парень, было неизвестно. Но девушка догадывалась, что Леонора рассчитывает выбрать жениха для Пилар из своего круга и с мнением самой Пилар считаться не станет.
– Вы не будете возражать, если об этом я сначала поговорю с Пилар? – спросила она. – Ну а пока давайте потанцуем, а то мой кавалер совсем заждался.
– Так я могу потанцевать с Пилар? – спросил парень и, взглянув на девушку, протянул к ней руки. – Ну, малышка, я тебя приглашаю…
Эмма смотрела на танцующих Пилар и лейтенанта и не знала, радоваться ей или грустить.
Кружась со своим кавалером в танце, она непринужденно разговаривала с ним, а сама думала о своей подопечной. Наконец Эмма твердо решила, что если Леонора не одобрит выбора Пилар, а отношение Джона Николаса к девушке, судя по обрывкам его фраз, вполне серьезное, то она останется на вилле. Не могла же она оставить свою юную подругу этой ведьме! А это значило, что ей нужно перешагнуть через свою гордость и уступить Леоноре.
К концу танца на душе у Эммы уже было гораздо светлее.
Когда к ней подошел Рамон и пригласил на следующий танец, Эмма его приглашение приняла. Рамон был другом семьи, в которой она работала, и, если бы она ему отказала, это выглядело бы довольно странно. Танцуя, молодой испанец нашептывал ей на ухо комплименты, но Эмма чувствовала себя с ним в полной безопасности, поскольку знала, что сердце его принадлежит сеньоре де Кория, а в игре, которую та затеяла, ей отводилась роль громоотвода. Она видела, что Марк Трайтон постоянно следит за Леонорой, и стоило какому-нибудь мужчине коснуться ее, как его мужественное лицо сразу же становилось сердитым. Судя по всему, он очень ревновал свою невесту.
После второго танца Эмма, разыскав Пилар, отвела ее в полутемную аллею и, усадив на скамейку, тут же приступила к допросу:
– Пилар, ты знала, что лейтенант Николас придет на бал?
– Да, он обещал прийти.
– Это… – произнесла Эмма и указала на платье девушки, – ты надела специально для него?
Пилар кивнула и глубоко вздохнула: – Да.
– Но ты мне о нем не рассказывала. Сеньоре де Кория ты тоже ничего не говорила?
– Нет. О, Эмма, я боялась сказать про него Леоноре, а тебе мне все же следовало бы признаться. В тот день, когда я увидела Хуана, я еще не знала, нравится он мне или нет. Потом я никак не могла понять, что ему от меня нужно. А когда он заглянул в мои глаза и коснулся руки, со мною что-то вдруг произошло, чего раньше не было. Эмма, это что, любовь?
– Пилар, я думаю, что это – первая любовь.
– А если она первая, то обязательно пройдет?
– Нет. У некоторых любовь бывает первой и последней. Но говорить о том, что ты полюбила навсегда, слишком рано.
– А когда я пойму, что это навсегда?
– Когда, расставшись с любимым, все равно будешь его любить. Любовь – это не только пылкие взгляды, слова, поцелуи или нежные письма. Даже если он заболеет или станет бедным, а твои чувства к нему не изменятся, то это и есть любовь. Когда ты будешь желать ему счастья больше, чем себе…
Пилар затаила дыхание и, подняв голову, посмотрела на звездное небо.
– Эмма, но я испытываю к нему это уже сейчас! Все, что ты только что сказала, относится ко мне. Понимаешь, я счастлива уже оттого, что мы говорим, смеемся, делимся впечатлениями. И даже целоваться нам необязательно!
– Сколько раз ты встречалась с Джоном? – спросила Эмма.
– Три… нет, четыре. В госпитале. А еще один раз, – когда мы с Аишей пошли в парикмахерскую, чтобы помыть мне голову. Я отослала ее домой, а в парикмахерскую не пошла.
– Но ты понимаешь, что так продолжаться не может? Тебе необходимо представить Джона сеньоре де Кория.
– А если она запретит нам встречаться? – спросила Пилар, и губы ее задрожали.
– В таком случае ты должна убедить Джона, что она это сделала только потому, что желает тебе добра. Так будет лучше для вас обоих. Ведь он – порядочный молодой человек и не захочет встречаться тайком. Так что найди Джона и прямо сейчас познакомь его с сеньорой де Кория. Хорошо?
– О, Эмма, только не перед тем, как дамы начнут дарить свои букеты! Понимаешь, если Хуан ей не понравится, она может запретить мне преподнести ему букет!
– Нет, она этого не сделает. Это же всего лишь игра, и ничего больше. А потом, она ещё больше рассердится на тебя, да и на меня тоже, если увидит, что ты постоянно танцуешь с мужчиной, которого она не знает.
Эти доводы наконец-то убедили Пилар, и она, пообещав Эмме немедленно представить Джона Николаса невестке, пошла его искать. Их встреча должна была состояться возле танцевальной площадки. Туда и направилась Эмма. Ожидая Пилар и Джона, она наблюдала за танцующими парами.
Как только оркестр заиграл новую мелодию, Эмма, к своему ужасу, заметила шедшего к ней Марка Трайтона. После того как они все вместе приехали на бал, она его не видела. Девушка интуитивно поняла, что он собирается пригласить ее на танец.
Но позволить себе танцевать с ним она не могла! Во всяком случае, не сейчас. Эмма знала, что если она это сделает, то Леонора непременно расскажет Пилар о вчерашнем вечере, и та ее осудит. Стараясь не дать понять Трайтону, что она его избегает, Эмма быстро повернулась к танцующим спиной, торопливо прошла сквозь толпу участников бала и, остановившись под раскидистым кедром, стала наблюдать за Трайтоном. Она увидел а, как он замер, бросил взгляд в ту сторону, куда она пошла, затем резко развернулся и зашагал обратно. Увидев, что его пригласила на танец какая-то женщина, Эмма вышла из своего укрытия и направилась к тому месту, где она должна была встретиться с Пилар. Она помнила, что для нее интересы девушки превыше всего. «Только бы Трайтон не понял, что я намеренно от него сбежала», – подумала Эмма.
После того как к ней присоединились Пилар и Джон, они втроем отправились на поиски Леоноры. Нашли они ее в компании людей самого разного возраста. Она была весела и громко смеялась. Когда Пилар представила ей своего кавалера, сеньора де Кория одарила его улыбкой и одной рукой нежно обняла золовку. Эмма заметила, с какой благодарностью в глазах Пилар посмотрела на Леонору, и подумала: «Либо сеньора не оценила ситуацию, либо приберегла свой гнев на будущее». От нее не укрылось и то, что, когда, взявшись за руки, девушка и лейтенант отошли от Леоноры, та, прищурившись, посмотрела им вслед.
Бал продолжался, постепенно приближаясь к своему апогею. Наконец наступил тот момент, когда дамы должны были выбирать кавалеров. Марк теперь находился от Эммы далеко и подходить к ней не собирался. Как ни странно, но она ни разу не видела его танцующим с Леонорой. Хотя, возможно, они и танцевали.
В беседке зажгли свечи и объявили, что дамам пора разбирать свои букеты, а мужчинам построиться в шеренгу.
Оркестр заиграл медленную лирическую мелодию, и выбор кавалеров начался. Одним из первых получил букет Рамон. Девушка в ярко-красном платье не только подарила молодому испанцу свой букет, но и вставила в петлицу его пиджака цветок. Затем из беседки появилась сеньора де Кория. Выбирая себе кавалера, она скользнула взглядом по шеренге мужчин.
«Рисуется, – глядя на нее, подумала Эмма. – Как будто бы не знает, кому отдать свой букет. Кому же еще! Конечно же своему жениху».
Леонора подошла к Марку Трайтону, с улыбкой посмотрела на него и, хлестнув его по лицу букетом, отдала цветы стоявшему рядом мужчине. Тот явно смутился, сказал что-то Трайтону и, не получив от него ответа, поцеловал Леоноре руку и отвел сеньору де Кория в сторону.
– Это она отомстила Трайтону за вчерашний вечер! – ахнув, прошептала Эмме Пилар. – Леонора еще никогда с ним так не обращалась!
– Я рассказала ей, что мы с ним вчера ужинали. А потом мы заговорили о бале.
– Да, я знаю, – кивнула Пилар. – И все равно тебе не стоило ставить ее в известность. Если Леонора хлестнула его букетом при людях, то на тебя она злится еще сильнее. Эмма, дорогая, что ты наделала!
– Но я же тебе говорила, что сеньора де Кория знает, что произошло вчера вечером и что на виллу я вернулась не поздно. Если она и сердится, то совсем не поэтому. Может быть, она это сделала в шутку. Ну, так, чтобы подразнить его? Знаешь, иногда влюбленные делают вид, что не любят друг друга, только потому, что они оба в своих чувствах абсолютно уверены. Возможно, что и ты когда-нибудь решишь подразнить Джона!
Пилар помотала головой.
– Нет, никогда, – прошептала она. – Возможно, я еще неопытна в любви, но я точно знаю, что так оскорблять любимого человека нельзя. Да еще при людях. Ведь это же ранит его самолюбие, задевает его гордость. Нет, Леонора и в самом деле очень злая…
Теперь настала очередь Пилар дарить свой букет. Кому она его поднесет, сомнений не было: конечно же Джону Николасу. Все с улыбкой смотрели на девушку, которая, подбежав к лейтенанту, протянула ему цветы.
Поскольку подарить букет Трайтону Эмма не могла, проблемы с выбором кавалера для нее не существовало: ей было все равно, с кем танцевать. Она решила выбрать себе в партнеры совершенно незнакомого мужчину. Ее взгляд упал на стоявшего в паре шагов от Марка молодого испанца. Ему было не больше двадцати, и Эмма его немного знала. Но сначала ей надо было пройти мимо Трайтона.
Чтобы не смотреть на него, девушка высоко подняла голову и, глядя прямо перед собой, двинулась вдоль шеренги мужчин. Проходя мимо Трайтона, она обо что-то споткнулась и, зашатавшись, выпустила из рук букет. Эмма наклонилась, чтобы его поднять, но не успела – Марк Трайтон опередил ее.
Он мог бы вернуть его Эмме, но не сделал этого и повернулся к стоявшему рядом мужчине.
– Что в данном случае говорят правила этой игры? – спросил его Марк.
– Они говорят, что букет ваш, – со смехом ответил тот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19