Еще очень рано. Мой нос стал красным из-за того, что я плакала семь из двенадцати часов полета, а глаза опухли, как будто пчелы ужалили меня в оба века. Пытаюсь утешиться мыслью, что Рафа остается в хороших руках. Несомненно, он свяжется со стюардессой, с которой мы летели в Трухильо. И я улыбнулась при этой мысли.
Первое, что я должна сделать, – это выкурить сигарету. Пока жду такси возле выхода из аэропорта, вставляю в свой мобильный телефон SIM-карту, которую я вынула перед поездкой в Перу. Должно быть, моя голосовая почта полна сообщений, но я решила прослушать их дома.
После обеда я встречусь с Андресом, чтобы отчитаться о проделанной работе. Сейчас пойду домой, немного отдохну, а затем побегу в офис.
По пути домой я ощущаю, что снова вернулась в цивилизованный мир, который я оставила несколько дней назад, и начинаю наблюдать за каждым движением города. Остановившись у светофора, я вижу мужчину, который стоит перед витриной магазина «Гуччи» и внимательно изучает цену туфель на высоком каблуке. Он разговаривает сам с собой, у него явно нервный тик, поскольку его нижняя губа все время уходит в сторону. В чайном салоне администратор указывает продавщице пальцем на огромный торт с английскими сливками, стекающими со всех сторон, и кончиком языка облизывает левый уголок губ. Чувствую себя прекрасно. Вокруг все бурлит, моя жизнь вновь входит в привычное русло.
Я никогда так быстро не доезжала домой из аэропорта. Город еще не проснулся, но в воздухе уже висит сероватая плотная дымка, которая появляется еще до того, как мегаполис наполняется шумом. Смог – это большая угроза для жителей городов, и она с каждым годом возрастает. Сирена «скорой помощи» напоминает мне, что я снова в Испании, а все, что я испытала за последние дни, осталось в прошлом. В каждой стране эти сирены звучат по-разному и по-разному действуют на того, кто их слышит. Сегодня я чувствую себя хорошо, но как-то странно.
Мой почтовый ящик переполнен письмами. Из них мое внимание привлекают два письма: на одном мой адрес написан вручную, а другое – это уведомление о получении посылки, оно с синей наклейкой, и в нем сообщается, что, поскольку меня не было дома, посылку оставили в квартире А.
Открываю другое письмо и инстинктивно смотрю на имя отправителя. Это Кристиан. С чего вдруг Кристиан написал мне письмо? Я не хочу читать его сейчас. К тому же даже после того, что со мной произошло, я все еще немного злюсь на него.
Как я рада вернуться домой! Здороваюсь со всей своей мебелью. Я считаю, что у нее тоже есть собственная жизнь. Пусть вещей в моем доме не много, но они вызывают у меня определенные чувства. Особенно картина, написанная художником Модиглиани. На ней изображено лицо женщины, и кто бы ни заходил ко мне домой, все спрашивают, не я ли нарисована на картине.
– Я? – однажды переспросила я удивленно, с гримасой недовольства на лице.
– Да! Уверяю тебя, ты очень похожа на эту женщину с густыми каштановыми волосами, изящными розовыми губами, которые то ли улыбаются, то ли нет, с прямым и сильным носом, длинной шеей, глазами, которые следят за тобой в любом уголке дома.
Девушка с картины не привлекательна, но загадочна.
– Она как Джоконда! – воскликнула Соня, увидев картину первый раз.
Падаю на диван и просматриваю все счета, которые мне пришли: за телефон, за электричество; затем рекламный проспект одного нового салона красоты, в котором делаю фарфоровый маникюр… Снова беру письмо Кристиана.
Привет, Вал!
Звонил тебе много раз на мобильный телефон, но он выключен. Я уже не знаю, как тебя найти, поэтому отправляю тебе письмо. Пожалуйста, ответь мне, хотя бы объявись, чтобы послать меня ко всем чертям. Но я же очень хочу тебя видеть!
Кристиан.
Пусть страдает! Комкаю в руках письмо и решаю выбросить его в мусор. Не хочу, вернувшись в Испанию, снова думать о нем. Возможно, чтобы преодолеть боль, вызванную мыслями о Кристиане, спускаюсь по лестнице и звоню в дверь квартиры Филипе. Он сразу же мне открывает.
– Привет! Я твоя соседка со второго этажа. Ты помнишь меня? – с улыбкой спрашиваю я.
Разве я могла предположить, что познакомлюсь с Филипе благодаря пустяковому случаю. Мы встретились, когда моя жизнь меняется, тогда как он меняет судьбы своих клиентов.
Филипе странный тип. Небольшого роста, а его ноги при ходьбе напоминают букву «о». У него длинные ногти, как у гитариста – исполнителя классической музыки, густые курчавые волосы и бородка, которая очень ему идет и делает его более интересным. Он всегда одевается в серое или черное и постоянно носит белые кроссовки. Очевидно, этот человек очень пассивен. У него бледное лицо, он немного застенчив и не может произнести и одной фразы без слов «конечно, конечно» или, по крайней мере, чтобы не запнуться. Словом, он не красавец.
– Конечно, конечно! Они оставили для тебя посылку, а поскольку тебя не было, я расписался в получении. Надеялся, что ты придешь за ней. Проходи, проходи. Не стой у двери, – говорит он мне испуганно.
Я направляюсь к столу, из ящика которого он достает вышеупомянутую посылку.
– Не знаю, как благодарить тебя. Если бы ты не взял ее, посылку наверняка вернули бы отправителю. И тогда мне пришлось бы очень долго ждать, пока я снова получу ее, – благодарю его и тем временем читаю, что находится в посылке.
– Соседи должны помогать друг другу. Кроме того, я тебя уже знаю. Ты француженка. Однажды мы с тобой пересекались, разве нет?
Удивлена, что он не сказал: «Конечно, конечно».
– Да, я француженка. Но я живу здесь уже несколько лет, – отвечаю ему, довольная тем, что мне прислали устройство для пассивной гимнастики, которое я купила, позвонив в «Магазин на дому» в одну из бессонных ночей. Потом спрашиваю: – А ты, я полагаю, коренной каталонец?
– Да. Конечно, конечно. Это заметно по акценту, правда? – роняет он, опуская глаза.
Заинтригованная, я также смотрю в пол, но ничего особенного не замечаю.
– А что ты здесь делаешь? – спрашивает он и трет по полу подошвой правой ноги, как будто тушит сигарету.
– Работаю в одном рекламном агентстве, – отвечаю я и смотрю ему прямо в глаза, надеясь увидеть какую-нибудь реакцию с его стороны.
Но выражение его лица не меняется.
– Рекламное агентство… Конечно, конечно. Должно быть, это захватывающе, разве нет?
Он сунул руки в карманы брюк. Вижу, что он чувствует себя неловко, потому что снова уставился в пол.
– Да. Временами это так. Но считаю, что твоя работа гораздо интересней.
Филипе резко поднимает голову.
– Двенадцать дней назад, когда я уезжала, я встретила группу людей возле дома, и одна девушка мне сказала, что они актеры и что ты продаешь эпизоды из жизни. Это правда?
Я решительно настроена вытянуть из него информацию и понять, что это такое – эпизоды из жизни. Филипе отвечает очень серьезно:
– Конечно, конечно. Интересно, правда? Я продаю эпизоды из жизни, как ты слышала. Я новатор. Создаю истории и в течение определенного времени продаю персонажей из этих историй. Это как бы ролевая игра. Люди любят мечтать. Им нравится быть шпионами, поп-звездами, моделями или похитителями, например.
– Похитителями? – удивленно вскрикиваю я.
– Да. Я воплощаю их мечты в реальность. Придумываю ситуации и персонажей. У меня очень хорошие актеры, сценарий, и все кажется реальным. Как и сама жизнь.
– Очень интересно! – восклицаю я. – И как это происходит?
– Я мог бы тебе объяснить, как это происходит, но для этого мне понадобится какое-то время. Почему бы тебе завтра не зайти ко мне днем, и мы спокойно обо всем поговорим?
– Хорошо! Приду, но только после восьми, потому что я работаю. Что скажешь? – возбужденно спрашиваю я в надежде, что он согласится.
– Конечно, конечно, меня устраивает. Завтра мы репетируем весь день. Постараюсь закончить раньше. Я буду тебя ждать.
Мы прощаемся, и я ухожу. Поездка меня утомила, но в то же время во мне снова избыток адреналина. Филипе меня заинтриговал, и я в восторге от предстоящей встречи.
Пытаюсь немного отдохнуть, а после обеда иду в офис с ощущением, что весь мир мой.
Андрес уже восседает на своем троне и ждет меня: жаждет узнать подробнее о моих деловых встречах. Недолго болтаю с коллегами – мне не терпится поговорить с шефом – и, несмотря на то что все рады меня видеть, решительно стучу в дверь его кабинета.
– Проходи, девочка!
Каждый раз, когда я возвращаюсь из поездки, Андрес поднимается и целует меня в обе щеки. Это традиция, и также единственный случай, когда он проявляет свое доброе отношение ко мне, которое обычно скрывает любой ценой. Надо сказать, это самый холодный мужчина из всех, кого я когда-либо знала. Но на этот раз он не обнимает меня, а я машинально подставляю ему щеку для поцелуя, даже смешно получается. Обстановка явно напряженная, хотя Андрес все же рад меня видеть.
– Привет, Андрес, – говорю я и сажусь. – Мы заполучили несколько контрактов, но Принсе еще нужно время подумать.
– Выглядишь усталой, девочка. Поездка прошла хорошо? – взволнованно спрашивает он, а тем временем листает отчеты, которые я ему передала.
– Более или менее. Столько часов в самолете для кого угодно покажутся каторгой. Но ты не волнуйся, я в норме. Что скажешь о работе?
– Отлично, девочка. А с Принсой будем договариваться уже отсюда.
– И когда следующая поездка? – задаю вопрос и понимаю, что задела за больное место.
Андрес откладывает в сторону бумаги, которые держит в руках, берет тетрадь с невротическими рисунками и начинает карандашом рисовать квадраты разных размеров. Снимает очки, и, не знаю почему, этот такой знакомый жест наводит на мысль, что он сейчас сообщит мне нечто плохое. У него усталые глаза, а под ними – темные морщинистые мешки.
Все в офисе уже знают, но никто мне ничего не сказал. Вдруг я чувствую себя как жена, которой муж наставил рога, а она, как всегда, узнает обо всем последней. Машинально начинаю поправлять волосы, а на самом деле проверяю, появляются ли у меня невидимые рога. Внезапно разболелась голова, а утренний восторг трансформируется в спазмы желудка, к горлу подступает тошнота. Продолжаю нетерпеливо смотреть на дрожащие губы Андреса, но он по-прежнему молчит.
– Давай! Говори же наконец! – почти кричу я.
Андрес должен перевести дух, чтобы произнести то, что я так боюсь услышать. Мы сидим лицом к лицу: я, затаив дыхание, и он, видимо, смущенный тем, что должен мне сообщить.
– Мне очень жаль, девочка, но ты уволена.
Я знала, что в фирме реорганизация, но мне никогда не приходило в голову, что они уволят меня вот так, без всякой причины. Не прошу у Андреса объяснений, поскольку я очень устала, чтобы затевать спор. Договариваемся, что я получу расчет в другой день, целую его на прощанье два раза и, как загипнотизированная, выхожу из кабинета. Иду прямиком в свой кабинет собирать вещи. Мне помогает Марта, которая не перестает твердить о несправедливости случившегося и о том, что я должна подать на фирму в суд по поводу незаконного увольнения. Мы все знаем, что полетит еще не одна голова, но моя оказалась первой, и от этого она болит еще больше.
Возвращаюсь домой, перед глазами все как в тумане, я еще полностью не осознаю то, что со мной произошло. Мне нужно написать об этом, чтобы освободиться от действия ядовитых слов Андреса. Беру дневник, пытаюсь описать ситуацию и понять ее, но не могу. Ощущаю сумасшедшую потребность быть рядом с Кристианом, чтобы обрести уверенность в себе, чего мне сейчас так не хватает.
Помню, что после первого нашего соития я почувствовала необходимость описать на бумаге те мгновения, когда мы сбросили свои одеяния: описать путь его языка по моему телу, игру его рук с моими грудями, нежность прикосновений, запах его дыхания, которое я чувствовала на своем лице. Мне казалось, что легкий ветерок овевает меня всегда, когда тело томится в лихорадочном желании, я вспоминаю восторг во время наших оргазмов, касание его пальцев ног моих ног, попытки уснуть и то, как он поймал меня, чтобы я не скатилась с кровати. Я пыталась вспомнить ощущения того момента, когда он впервые вошел в меня. Но я уже не помню. Неясные картинки вертятся в голове. Я устала, а моя жизнь только что развернулась на 180 градусов.
Эпизоды из жизни
25 апреля 1997 года
Все утро я курила сигарету за сигаретой (никотином провоняла вся квартира и волосы, но я не желаю принимать душ), перебирала бумаги и готовилась к встрече с Филипе. Можно было встретиться и раньше, но мне не хотелось ничего объяснять ему. Из нас двоих должен говорить он. Хочу знать все об эпизодах из жизни, а если я скажу ему, что потеряла работу, возможно, он ничего мне не расскажет.
За час до встречи мчусь под душ и подставляю лицо воде, как я обычно делаю в дождливые дни, прыгая через лужи. Прощайте, лужи по дороге в офис! Прощай, Марта; прощай, Андрес Я буду по вам скучать.
Я должна успокоиться. Сначала мне нужно пойти к Филипе. Затем позвоню Соне, чтобы организовать безумный девичник в эти выходные. И наконец, попытаюсь найти Кристиана и провести с ним ночь.
Когда я подхожу к квартире А, кажется, чувствую себя немного бодрее. Филипе явно рад меня видеть. Он пропускает меня вперед, и я останавливаюсь посреди комнаты.
– Думаю, сначала я лучше покажу тебе квартиру, а потом все объясню. Пойдем.
В квартире три этажа, соединенные винтовой лестницей. Внизу, где мы находимся, стоит стол с компьютером, факс и гора полок, забитых бумагами. Поднимаемся на второй этаж. Это своего рода кабинет, очевидно, здесь Филипе принимает клиентов. Кабинет очень милый: плетеная мебель, на стенах висят различные экзотические картины и фотографии людей, сидящих на стульях со связанными руками, изображения кладбищ, населенных зомби… А также плакат с кадрами фильма «Игра», в котором снимался Майкл Дуглас.
– Мне нравится Майкл Дуглас! – восклицаю я.
– Тебе понравился этот фильм? – спрашивает Филипе, улыбаясь.
– Я его не видела, – признаюсь я, хотя мне немного стыдно.
– Тогда ты должна его посмотреть. Восемь лет назад, еще до премьеры фильма, я уже описывал эпизоды из жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30