– Нет. Это моральное насилие, направленное на меня и на все, что попадается ему на пути. Вчера он побил всю посуду.
– Не могу поверить…
– Да, и затем сказал, что, если бы я помыла тарелки, этого бы не произошло. Он словно хотел наказать меня. А потом ушел. С тех пор я ничего о нем не знаю.
Несмотря на гордость, я все рассказала Соне, полагая, что она поможет мне разобраться в том, что происходит с Хайме. Но она не дала мне ни одного стоящего совета, поэтому меня охватила еще большая растерянность.
Весь день мне трудно сосредоточиться, и я боюсь возвращаться домой. Я ушла, не убрав осколки, и начинаю думать о том, что лучше переехать на несколько дней к Соне, чтобы собраться с мыслями. Отношения с Хайме становятся все более странными, и я уже сомневаюсь, что смогу быть счастлива рядом с этим человеком. С ним что-то происходит, но я не знаю что. Он отказывается разговаривать со мной.
Прихожу домой поздно и, когда открываю дверь, понимаю, что Хайме вернулся, поскольку замок закрыт уже не на два оборота ключа, как я его закрывала утром. Начинаю дрожать, думая о том, что меня ожидает.
Дверь в кухню находится сразу возле входной двери, слева, и как только переступаю порог, вижу, что все убрано.
Хайме выходит из гостиной с огромным букетом роз в руках, и, увидев на его лице раскаяние, буквально бросаюсь ему на шею со слезами на глазах.
– Мне очень жаль! – произносит он и протягивает мне букет цветов.
Я плачу от изумления, так как ничего не понимаю, но счастлива видеть, что его мучают угрызения совести.
– Послушай, Хайме, – говорю я, рыдая. – Думаю, у тебя проблемы, но ты не хочешь ими поделиться со мной.
– Да, у меня действительно проблемы. И я не хочу рассказывать о них, чтобы ты не беспокоилась. Но вижу, что причиняю тебе боль. Поэтому я все тебе расскажу.
Берет за руку и ведет в гостиную, мы садимся друг напротив друга, и я чувствую, что разговор будет серьезным.
– Есть вещи, которыми нельзя гордиться, поэтому о них не рассказывают. Я полагал, что смогу все уладить сам, но вижу, что это отрицательно, влияет на меня.
Он начинает говорить о своем финансовом положении, которое оставляет желать лучшего. Он взял деньги в долг по просьбе своего партнера Хоакина, который несколько месяцев назад попросил ссуду в банке, при этом Хайме выступил гарантом своего партнера. Но Хоакин перестал платить банку некоторое время назад, и теперь банк требует, чтобы Хайме погасил задолженность. Ему еще недостает около пяти миллионов песет, и хотя Хайме каждый месяц откладывает значительную сумму, этого все равно не хватает, и банк собирается наложить арест на его дом в Мадриде.
– Они хотят отобрать у меня то, что мне далось с таким трудом. Я платил за дом долгие годы, а теперь вот такая ситуация, и все по вине моего партнера.
Не могу поверить своим ушам. Но, с другой стороны, в его словах столько искренности и боли, что я не спрашиваю его, действительно ли все так плохо.
– А зачем ты поручился за Хоакина? – спрашиваю я робко.
– Как же я мог этого не сделать? Помимо того что мы партнеры, мы еще и друзья, Вал, понимаешь? По крайней мере, я в это верил до сегодняшнего дня. Разве ты не сделала бы то же самое для Сони? Никогда бы не подумал, что он перестанет платить и поставит меня в такое положение.
– Да, но почему он перестал платить банку?
– Пару лет назад его брак дал трещину. Уже несколько месяцев он много пьет и тратит все больше денег на женщин. На днях я прихожу в офис и вижу, что он спит на ковре в своем кабинете, грязный, пьяный, без денег – он всю ночь тратил их в клубе.
Теперь я понимаю, почему Хайме вел себя так со мной. Должно быть, он чувствует себя загнанным в угол и нервы у него уже сдают.
– В то воскресенье, когда я вернулся в плохом настроении… Помнишь? – Киваю головой и беру его руки в свои. – Меня искали люди из банка, пока я был в Малаге. В пятницу я поехал в Мадрид и там узнал о реальной угрозе наложения ареста на мой дом.
– И нет способа остановить процесс?
– Есть, конечно.
– Как?
– Заплатить.
Хайме в таком отчаянии, что начинает плакать как ребенок. Он, всегда такой статный и гордый, раскис, как маленький, я прижимаю его голову к своей груди и не знаю, как его утешить.
– И знаешь, что самое плохое?
– Нет.
– Что мы с тобой должны расплачиваться за это. Я чувствую себя так скверно, ведь из-за меня страдает женщина, которую я люблю больше всего на свете!
Я глажу его щеки, пытаясь осушить слезы. Меня взволновал его рассказ. Хайме продолжает:
– Я работаю как сумасшедший, чтобы жить хорошо, чтобы моя семья ни в чем не нуждалась. У моих детей есть все, что они хотят. Я помогаю бывшей жене, потому что она очень больна и у нее нет средств на жизнь. А теперь это!
Слезы льются неудержимым потоком. Я потрясена и чувствую себя обессиленной, но благодарна ему за правду.
– У меня есть неделя, чтобы заплатить долг и снять арест. Иначе они заберут дом.
Почти всю ночь мы лежали на диване, прижавшись друг к другу. Хайме начал дрожать, и я укрыла его покрывалом. Он выглядит измученным, а я все ломаю голову, как ему помочь. Не могу позволить, чтобы что-нибудь плохое случилось с моим любимым. Если я люблю его и живу с ним, то должна делить его проблемы. Разве я могу быть счастлива, зная, что у Хайме неприятности? Нужно что-то делать. У меня есть недостающая сумма. Я решаю снять со своего счета пять миллионов песет и заплатить банку, чтобы спасти дом Хайме в Мадриде.
Арест
12 августа 1998 года
Ничего не сказав Хайме, я отправилась в банк снять необходимую сумму. Я боялась брать все деньги сразу, поэтому делала это в три захода. Директор банка, с которым я поддерживаю хорошие отношения, пригласил меня в свой кабинет, чтобы узнать, довольна ли я обслуживанием. Его удивляет то, что я забираю все свои сбережения. Я уверяю его, что ничего особенного не происходит и мне не в чем упрекнуть его служащих, наоборот, я ими очень довольна. И я придумываю отговорку – рассказываю, что у меня возникли непредвиденные обстоятельства и дело не терпит отлагательств.
Сегодня среда, и Хайме нервничает больше обычного. Индикатор степени его раздражительности – это время, которое он проводит, закрывшись в ванной. Чем больше он нервничает, тем дольше он устраняет мертвую кожу со щиколотки, оставляя раковину запачканной остатками кожи и белого порошка.
Завтра вечером Хайме уезжает в Мадрид на последние переговоры с банком. Так он мне сказал. Я собиралась не говорить ему о своем решении помочь до последней минуты.
Когда прихожу домой, он уже собирает чемодан, чтобы завтра улететь и провести выходные со своими детьми. У него печальные глаза, и он говорит со стоном:
– Возможно, я последний раз проведу с ними выходные в этом доме. – Немного помолчав, он продолжает: – Как я им объясню, что это уже не их дом?
– Не нужно ничего объяснять, – весело говорю я. – Вот, это для тебя!
Протягиваю ему конверт, который он бережно берет, явно удивленный. Когда открывает его, не может поверить своим глазам.
– Где ты их достала? – спрашивает он, подозрительно глядя на меня.
– Сняла со своего счета. Столько, сколько тебе не хватает.
– Ты что, с ума сошла? По-твоему, я возьму эти деньги? Уверен, ты попросила кредит в банке!
– Нет, не волнуйся. Не брала я никакого кредита. Это мои деньги.
Роняет конверт на кровать.
– Нет, я не могу их принять. Сожалею…
– Пожалуйста, Хайме! Не будь глупым! Любящие люди должны помогать друг другу. Это мои деньги. Возьми их, пожалуйста. Заплати банку, и пусть они оставят в покое твой дом.
Дм того чтобы видеть улыбающееся лицо Хайме, никаких денег не жалко. Он очень рад и обнимает меня так сильно, что, кажется, вот-вот задушит.
– Ты не представляешь, что это значит для меня, любовь моя! Ты только что вернула меня к жизни. Спасибо. Большое спасибо. Не знаю, как благодарить тебя, правда, не знаю.
– Может, пригласишь меня в свой замечательный домик в Мадриде?
При этих словах его взгляд на мгновение останавливается и устремляется в пустоту, а потом Хайме снова смотрит на меня и нежно обнимает.
– Конечно же!
Сегодня ночью Хайме был очень нежен. Но он не мог сдерживать себя, и все заканчивалось прежде, чем я достигала оргазма.
Номер люкс для двоих
7 сентября 1998 года
Мне и в голову не приходило, что Хайме может рыться в моих бумагах и личных вещах и что он знает, сколько у меня денег. Мы никогда не говорили о деньгах, для него эта тема – табу, очевидно, потому, что он в них не нуждается. Мне нечего скрывать, но я ему не рассказывала о своих финансовых возможностях. Однако когда возникла злополучная ситуация с арестом имущества, на моем счете была как раз та сумма, которой ему не хватало. Хайме хорошо знал, какими средствами я располагаю, до последней песеты.
Все утряслось, и он продолжает разъезжать то по служебным, то по семейным делам. У меня уже нет сбережений, но отношения между нами наладились. Кроме того, Хайме оплачивает все наши расходы и регулярно дает мне деньги на арендную плату. У нас снова медовый месяц. Возникшая проблема в результате сблизила нас и сделала нашу любовь сильнее. По крайней мере, я так думаю.
Сегодня я еду в Италию на знаменитый модный показ, где должна присутствовать наша фирма. Знаю, что это не понравится Хайме, особенно учитывая разговор о так называемых плохих намерениях моего шефа. Но он отпустил меня. До этого момента я не давала ему никакого повода для ревности. Смотрю на мир его глазами и живу только для него. Я махнула рукой на свою бурную сексуальную жизнь и не собираюсь заводить никаких любовников.
Когда мы приземляемся в Милане, партнер Гарри, моего шефа, уже ждет нас, чтобы отвезти в отель. По дороге он рассказывает, что возникла небольшая проблема с размещением, поскольку все отели города переполнены. Единственное, что он смог найти, – это огромный номер люкс, в котором я и шеф должны жить вместе. Я не собираюсь возражать, если в номере имеются две кровати в разных комнатах. В отеле я узнаю, что так оно и есть. Гарри и я понимаем, что вполне можем разместиться, не мешая друг другу, правда, ванной нам придется пользоваться по очереди. Это единственный неприятный момент.
Ясно, что я не расскажу об этом маленьком приключении Хайме, так как знаю, что он не поймет. Но я все равно ему звоню, чтобы сообщить, что все хорошо.
– В каком отеле ты остановилась? – спрашивает он вдруг.
– В «Westin Palace». А что?
– Чтобы знать. Какой у тебя номер телефона и комнаты? Я буду звонить, потому что тебе это влетит в копеечку. Вижу, шеф обращается с тобой, словно с королевой. Вы остановились в очень хорошем отеле, – говорит он.
Я сразу же предупреждаю Гарри, что мне будет звонить любимый человек, и прошу, чтобы он не брал трубку. Не хочу объяснять Хайме, почему мой шеф отвечает вместо меня. К счастью, у меня замечательный начальник. Он очень хорошо понимает тонкости семейных отношений.
Через пятнадцать минут звонит Хайме.
– Кому первому пришла в голову эта идея? – спрашивает он ни с того ни с сего.
– Что? – ничего не понимаю и начинаю опасаться самого худшего.
– Спрошу по-другому. Кто кого трахнул? – язвительно уточняет он.
Молчу.
– Думаешь, я тупой? Я поговорил с администратором и попросил соединить меня с твоим шефом. Оказывается, у вас один и тот же номер. Потом я позвонил ещё раз, и мне подтвердили, что вы живете в одном номере.
Мое сердце забилось чаще. Не могу доказать ему, что все не так, как он думает.
– Я все тебе объясню, Хайме. Дело в том…
– Мне не нужны твои объяснения. Хочу услышать его объяснения. Дай ему трубку.
– Нет, Хайме. Мы с тобой все обсудим. Он не виноват…
– Дай ему трубку!
Он так громко говорит, что Гарри, стоящий возле меня, сразу же понимает, что происходит, и знаком руки просит дать ему трубку.
Слышу, как Хайме кричит на него, и от стыда я готова сквозь землю провалиться. Гарри смотрит на меня, потом сосредоточивается на разговоре, слушает, что говорит ему Хайме, и изредка отвечает ему «да». В этом мире мало таких начальников, как у меня, – тонко чувствующих, благородных… Он все может понять, и думающему еще хуже, чем мне. Слушает все, что ему говорит Хайме, спокойно курит «гавану», и когда разговор, в котором он почти не участвовал, подходит к концу, передает мне трубку. Хайме хочет дать указания, как я должна действовать дальше.
– Твой дорогой шеф отправит тебя в другой отель. Когда устроишься, позвонишь и сообщишь свой номер комнаты и телефон. Если он джентльмен, то найдет для тебя местечко, несмотря на то что отели переполнены. Жду твоего звонка.
И вешает трубку. Слезы капают на пурпурный ковер, и я начинаю невнятно просить у Гарри прощения за те ужасные мгновения, которые ему пришлось пережить. Он сердит, но, тем не менее, спокойно отвечает мне:
– Не волнуйся. Сейчас все уладим.
Делает несколько звонков, и через час его партнер устраивает меня в другой отель, расположенный в пятистах метрах от «Westin Palace». He сразу звоню Хайме, но когда слышу его голос, понимаю, что он в ярости. Сообщаю ему номера телефона и комнаты, и несколько минут спустя он перезванивает.
– Что ты сказал Гарри? – спрашиваю я в бешенстве.
– То, что считал нужным, пусть ведет себя как подобает. В любом случае, я поговорю с ним с глазу на глаз, когда вы вернетесь, чтобы однажды ему не взбрело в голову проделать кое-что с тобой.
Возмущенная и очень расстроенная, слушаю его и не могу ничего сказать в ответ. Хуже всего то, что я чувствую себя виноватой во всей этой истории. Очень долго он философствует, рассуждая о жизни, о любви, о том, что мне еще многое предстоит узнать, а я слушаю его, не говоря ни слова. Повесив трубку, не могу уснуть. Слезы сами текут из глаз от унижения и от стыда перед Гарри. Плачу оттого, что нет сил возразить Хайме.
11 сентября 1998 года
Возвращаюсь в Барселону одна. Гарри из Милана улетел в Англию. В аэропорту меня встречает Хайме с букетом цветов, обнимает так крепко, словно меня только что отпустили похитители. Говорит, что любит меня, и объясняет, что поступил так только для моего же блага. Чувствую, что долго еще не смогу смотреть в глаза Гарри, мне до сих пор стыдно за тот инцидент.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30