Я решила пойти на кладбище. Для меня это особенное место, к тому же там темно и тихо. Мне нужно подумать. Когда я пришла туда, запах земли ударил в нос, как будто все эти трупы пропитали ее своей плотью, передавая ей таким образом свои индивидуальные черты. Внезапно мой взор упал на огромную дивную мраморную плиту, и я не могла не приблизиться к ней и не погладить холодный мрамор. Я ощутила с ней какую-то связь и мгновенно обрела утешение и покой. Я представила себе, что обмануть смерть и ощутить всю полноту жизни, то есть заняться любовью, – предел мечтаний в этой ситуации.
Вдруг треск ветвей и чьи-то шаги по опавшим листьям возвращают меня к реальности. Возможно, мое воображение играет со мной, и я решаю не пугаться, но тут вижу свет. Я пугаюсь, но из любопытства приближаюсь к источнику света, большому, как гигантская луна, упавшая с неба. Похоже, это фонарь. Осознание того, что я не одна, заставляет меня дрожать. Руки становятся влажными то ли от страха, то ли от предвкушения. Внезапно до меня доносятся голоса. Силуэты двух мужчин вырисовываются все четче, и я вижу, что они копают яму посреди кладбища. Один из них замечает меня.
– Здесь кто-то есть?
Я приближаюсь и останавливаюсь как раз напротив фонаря.
– Извините. Я услышала шум и пришла посмотреть, что происходит.
– Сейчас не время для посещения кладбища, сеньорита, – произносит один из них, глядя на меня сверху вниз. – А она не суеверна! – бросает он второму мужчине.
– Зачем вы мне это говорите? Не верю я, что мертвые оживают, понятно?
Оба мужчины рассмеялись.
– Завтра будут похороны, и поэтому мы копаем могилу сейчас, – поясняет другой.
Уставившись на его штаны, вижу, как выпирает его мужское естество.
– Человеческая природа никогда не дремлет, даже в таких местах.
Он внимательно рассматривает меня, и, поскольку мои глаза уже привыкли к темноте, замечаю, что выражение лица мужчины изменилось, хотя я не очень хорошо его вижу.
На мне длинная черная юбка, облегающая футболка с короткими рукавами, но с высоким воротом, того же цвета, что и босоножки. Несмотря на то, что я была полностью одета, ткань моего одеяния была очень тонкой, и я ощущала, как легкий ветерок овевает тело. Соски моих грудей напряглись, а дыхание все учащалось. Из-за тишины, которая будто нависает здесь, у меня возникло такое чувство, что оба мужчины слышат, как я дышу, и могут рассмотреть мою грудь под футболкой.
Один из них внезапно приближается, начинает нежно трогать мои волосы, гладить лицо и засовывает два пальца мне в рот.
– Пососи их! – шепчет он.
Я повинуюсь. Другой становится позади меня, трогает мои ягодицы грязными, в земле, руками – ведь земля мокрая из-за сильного дождя, что прошел накануне. Поднимает юбку, снимает трусики и подносит их к лицу, чтобы понюхать.
– Ты действительно пахнешь жизнью, дорогая, – говорит он возбужденно.
Он наклоняется, берет немного земли из насыпанной ими кучи и начинает энергично массировать ею мои ягодицы. Я продолжаю сосать пальцы его товарища, вожу языком между ними. У его рук специфический запах, это руки рабочего – морщинистая кожа подтверждает это.
Другой снимает штаны, берет правой рукой пенис и начинает мастурбировать, глядя на мои ягодицы.
– У тебя порочная задница, малышка!
Несмотря на то, что я не вижу его лица, я ощущаю, с каким исступлением он двигается, и это возбуждает меня еще больше. Они связывают меня веревкой, затем один валит меня на землю возле ямы, которую они выкопали для похорон, и моя голова свисает над пустотой таким образом, что я могу видеть дно могилы. Замечаю, что один отстраняется, когда внутри меня разливается сильный жар. Другой светит фонарем мне прямо в лицо, словно на допросе.
– Наверняка ей нравится.
Тот, что с фонарем, вдруг берет меня за голову и силой вставляет свой член мне в рот. Контакт с моей слюной заставляет его сразу же отстраниться. Я теряю сознание.
Не знаю, сколько прошло времени – минуты или часы. Поднимаюсь, все тело болит. Это похоже на сон. Я одна, вся в грязи. Вокруг не осталось никаких следов пребывания мужчин, веревка исчезла. Решаю вернуться домой.
31 марта 1997года
Весь день я размышляла над тем, что вчера произошло, а Мами вязала, изредка поглядывая на меня, заинтригованная серьезным видом, с которым я писала свой дневник. Сижу в маленьком кресле, покрытом пледом, который она положила, чтобы кот Бигуди не испортил обивку. Этому проказнику нравится лежать на кресле и умываться. Бигуди сидит рядом и смотрит на меня, недовольный тем, что я заняла его любимое место. Беру его на руки, целую в голову и глажу, чтобы он напел мою любимую мелодию, исполненную удовольствия. Закрываю дневник, пытаясь поудобней расположиться, но хитрый кот продолжает поглядывать на меня.
– Сегодня опять будет дождь, – говорю я Мами и в то же время наблюдаю, как кот умывается, потирая лапками за ушками.
– Это хорошо для сада, – отвечает она с улыбкой. Мами всегда улыбается. Бабушка милый человек, а рост у нее метр восемьдесят. Во время Второй мировой войны она участвовала в движении Сопротивления: ходила по лесам, чтобы передавать сообщения, которые прятала в детской коляске. За это я восхищаюсь ею.
Внимательно наблюдаю, как она вяжет ряд за рядом. Не могу представить, что Мами когда-то выглядела по-другому. Как будто у меня всю жизнь была амнезия и я ничего не помню.
– У тебя был любовник до того, как ты познакомилась с дедушкой?
Мой вопрос, кажется, не удивил ее. Она спокойно отвечает, не переставая вязать:
– Твой дедушка был единственным мужчиной в моей жизни. Я вышла за него замуж, потому что иначе и быть не могло. Но я научилась любить его. Помнишь, как говорится в одном фильме: у женщины без образования есть два варианта в жизни – либо брак, либо проституция, что в действительности одно и то же, разве нет? Я никогда не спала с другим мужчиной до твоего дедушки, если ты это имеешь в виду.
– Если бы ты могла снова все начать, что бы ты сделала?
– Тогда я переспала бы со всеми мужчинами мира, доченька, – ответила она, улыбаясь.
Теперь я знаю, откуда у меня такая тяга к свободе. Я поднимаюсь и целую бабушку из благодарности за искренность и понимание.
– А ты обязана написать и рассказать мне подробно обо всех своих связях, малышка.
– Я обещаю.
1 апреля 1997 года
Эсперанса, Эсперанса,
только она умеет танцевать ча-ча-ча.
Эсперанса, Эсперанса,
только она умеет танцевать ча-ча-ча.
Радио в такси, которое я поймала в аэропорту Барселоны, было включено на всю громкость. Мне приходилось кричать таксисту много раз, чтобы он понял, куда ехать, но ему и в голову не пришло уменьшить громкость. В машине было много предметов религиозного культа, а на зеркале заднего вида была укреплена фотография какого-то святого. Даже у собачки из семидесятых годов, которая дергала головой на шарнирах, без устали приветствуя машины, ехавшие за нами, висел на шее крестик.
– Вы из Франции? Я сразу понял это, сеньорита. Были там в отпуске?
Бедный мужчина не виноват в том, что у меня нет никакого желания поддерживать разговор, поэтому я только кивнула. Кажется, он не понимает, какое у меня настроение, и продолжает болтать.
– Я говорю по-французски un petit peu. А также speankin inglis.
– Speaking English, – поправляю его.
– Как? Ладно, speankin inglis, – повторяет он гордо. – В молодости я уехал в Англию работать поваром. Знаете, там я немного выучил язык. Прошло много лет, и я уже ничего не помню. Но продолжаю готовить для своей жены. Она не жалуется. Каждое воскресенье я готовлю фидеуа. Между прочим, не так просто приготовить хорошее фидеуа как положено.
После того как он рассказал мне о кулинарных пристрастиях своей жены, о профессиях детей, о том, какие они с женой добрые и как хорошо приняли невесток, я попрощалась с таксистом, оставив ему щедрые чаевые.
Уже поздно, и лучше я встречусь с директором банка в другой раз. Очень хочу увидеть его и приступить к тому, что на днях не захотела сделать. Позвонив по телефону, я наткнулась на автоответчик и, не теряя времени, оставила сообщение: «Звони по номеру 644 44 44 42 в любое время».
В любое время? Он подумает, что у меня что-то случилось или, еще лучше, что я рехнулась. Все равно. Так я узнаю, действительно ли он мною интересуется.
Час ночи – звонка нет. Два часа – по-прежнему ничего. Три часа – я больше не могу ждать и иду спать. Я долго ворочаюсь в постели, не смыкая глаз. Без четверти пять я иду в туалет. Пять часов. Боже мой! Нет никакой возможности уснуть. Пятнадцать минут шестого. Ем шоколадный заварной крем. Чего мне еще хочется? Абсолютно ничего. Этой ночью я не смогу уснуть, поэтому встаю мрачная и с огромным желанием заняться сексом, которое мой друг не сможет сегодня утолить.
2 апреля 1991 года
День прошел ужасно, я чувствовала себя усталой, потому что не спала всю ночь. Утром у меня было плохое настроение и, кроме того, я должна была готовиться к поездке в Перу. Мои коллеги ни о чем меня не спрашивали (они просто не осмеливались), но я была настолько бледна, что Марта, секретарь, предложила мне чего-нибудь сладенького, чтобы восстановить силы, например кока-колы.
– Я ее ненавижу, – говорю я ей, не отрываясь от компьютера.
Я составляю факс, в котором прошу о встрече представителя перуанской компании. «В ожидании нашей кока-колы, с уважением…» Перечитав это, понимаю, что написанное никуда не годится.
– Марта, пожалуйста, не мешай мне, я делаю ошибки, – упрекаю я бедную Марту.
Она вздыхает и тихо закрывает дверь моего кабинета.
Невозможно отослать факс. Проверяю номер, чтобы убедиться, что не ошиблась, и снова отправляю, В конце концов мне это удается. Надеюсь вскоре получить ответ. Я уже наметила несколько встреч, но, уезжая из Испании, хочу, чтобы все было спланировано и уточнено заранее.
Днем Андрес, мой шеф, вызывает меня к себе в кабинет, чтобы обсудить план моих действий.
– Итак, девочка моя, как ты чувствуешь себя перед поездкой?
С чего это он вдруг называет меня «девочка моя»? Андресу около шестидесяти лет, и я на тридцать лет младше его, но мы всего лишь работаем вместе. Его отношение ко мне заставляет меня чувствовать себя маленьким ребенком. У него длинные, с проседью волосы. И держу пари, что несколько лет назад он был очень заботливым дамским угодником. Сейчас, наверное, у него такой период, о котором говорят: «Улитка возвращается в свой домик». Поэтому ему остается лишь покровительствовать.
– Что с тобой происходит сегодня? – спрашивает он, снимая очки и потирая пальцами свои маленькие глазки.
– Ничего, Андрес. У меня была ужасная ночь, ничего больше. Почему вы все словно сговорились?
– Ладно, оставим это. Помни, девочка, необходимо, чтобы ты успела со всеми встретиться.
– Да, да. Не волнуйся. Душу отдам дьяволу, если сделаю ошибку. Ты же знаешь меня, – пытаюсь успокоить его, хотя сама не верю в то, что говорю.
– Если что-то окажется для тебя очень трудным, я отправлю к тебе кого-нибудь на помощь.
Пулей вылетаю из его кабинета, потому что приближается вечер, а мне еще многое нужно сделать. Выходя, чуть не упала на стол Марты, натолкнувшись на груду бумаг, лежавших на полу. И в этот самый момент звонит мой мобильный телефон.
Запыхавшись, в плохом настроении – Марта заметила это и прячется за бумаги, чтобы не встретиться со мной взглядом, – я вхожу в свой кабинет. Слишком поздно. «Абонент 123, пропущенных сообщений: 1» высвечивается на экране мобильного телефона. Разнервничавшись, звоню, чтобы проверить свою голосовую почту, но с первого раза не получается. Мои нервы на пределе. «Успокойся, – говорю сама себе. – Успокойся, так вообще ничего не выйдет».
«Говорит Кристиан. Ты вчера вечером оставила сообщение на моем мобильном телефоне. И вот я звоню тебе».
Это директор банка. Быстро закрываю дверь своего кабинета и набираю его номер.
– Привет, Кристиан, это я.
– Какая скорость! – говорит он удивленно.
«Если бы ты знал, как я хочу с тобой переспать», – думаю про себя.
– Видишь ли, я вчера вернулась из Франции и хотела услышать твой голос. Как дела?
– Хорошо, Много работы, но, к счастью, мне везет. Я всегда рано заканчиваю.
– Вот удача! И что же ты делаешь потом? Наверняка у тебя много свободного времени, разве нет?
Нужно побольше узнать о нем, и я смогу заполнить пробелы в его распорядке дня.
– Занимаюсь спортом. Хожу за покупками. Иногда иду в бар с красивой подружкой выпить по стаканчику, например. А что ты делаешь завтра в конце дня?
Отлично. Он хочет меня видеть.
– Если хочешь, давай встретимся. Не знаю, в котором часу я закончу, но я позвоню тебе, когда буду выходить из офиса. Что скажешь? – спрашиваю я.
– Договорились. До завтра.
Когда выхожу из кабинета, на улице начинается ливень. Зонтик я с собой не взяла, потому что весь день погода была превосходная, и как только выйду на улицу, сразу же превращусь в Ноя без ковчега. Со мной всегда происходит одно и то же. Люди бегают как сумасшедшие, перепрыгивая через лужи на тротуаре. Я решаю идти пешком. Какой смысл бежать? Я без зонтика и поэтому все равно промокну. Кроме того, в жару мне нравится ощущать влажные волосы и запах мокрого асфальта. Этот дождь напоминает мне о выходных, которые в детстве я проводила с бабушкой и дедушкой, а также о летних каникулах и о поездках с подружкой Эммой.
Пока я добиралась домой, промокла до нитки. Необходимо принять горячую ванну с душистой солью.
В прихожей сбрасываю с себя всю одежду – даже с бюстгальтера капает вода – и голой иду в гостиную, чтобы поставить диск Лорены МакКеннитт «The Visit», наливаю бокал красного вина, а в ванной зажигаю ароматизированные свечи. Пока звучит поэма Шекспира под аккомпанемент арфы, погружаюсь в воду, которая постепенно сморщивает пальцы моих рук и ног. Как чудесно! Вот так я хотела бы умереть. Признаюсь, много раз представляла, как это будет. Думаю, это покажется мне долгим сном, путешествием души. Боль, без сомнения, пугает людей. Но смерть – это не боль. Если боль – это физическое ощущение, то смерть – состояние, в котором мы избавляемся от нашей оболочки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30