Мы можем лишь спускаться под воду, но море и мрак… Тея, пойми! Там почти нет света, и все вокруг давит – темнота подступает со всех сторон. От этого чувства невозможно скрыться – словно ты навеки заперт в тюремной камере!
Тея отвернулась, отрешенно глядя на колечки пара, поднимающиеся над чашкой чая. Было слышно, как за окном завывает ветер.
– Я… не догадывался, что Синклеру было не по себе, – продолжил Диллон. Тея пристально посмотрела на него.
– Ну конечно, – негромко отозвалась она и вздохнула. – Откуда тебе было знать?
– Не понимаю, что ты хочешь этим сказать, – настороженно произнес Диллон.
– То, что тебе никогда не бывает страшно. Я права? Ты ведь у нас Великий Силки – наполовину человек, наполовину морской котик. Ты не такой, как Синклер. Или как Гриффин.
– Гриффин не боялся, – возразил Диллон, но Тее показалось, будто она уловила в его голосе нотки сомнения.
– Боялся, еще как боялся. Можно подумать, ты не знаешь, что по натуре это был человек земли. Фермер. Мечтой его жизни было купить на острове дом. Ты просто показал ему способ, как на эту мечту заработать. Впрочем, продолжай.
Диллон удивленно посмотрел на нее, но Тея не желала сдаваться.
– Ну пожалуйста, – повторила она свою просьбу, и он отвернулся. – Я прошу тебя.
– В общем, мы расчищали место для скважины, – с видимым усилием заговорил он, не зная, с чего начать. – И труба постоянно забивалась. Нам то и дело приходилось вырезать из нее кусок и приваривать заново. Синклер занимался сваркой, но… он был больше не в силах оставаться под водой. Гриффин пытался удержать его, но тот просто рвался на поверхность. А как он мог это сделать, не пройдя декомпрессию? Он бы умер от кессонной болезни! Так вот, Гриффин пытался его удержать, но у Синклера в руках был сварочный аппарат. И он повредил им трубку Гриффина…
– …по которой поступал воздух, – продолжила Тея, словно стараясь заманить Диллона в ловушку, поймать его на несоответствии, на лжи, которые бы свидетельствовали о том, что Гриффин не умер…
– Нет, – монотонно ответил Диллон. – У Гриффина оказалась повреждена трубка для подвода горячей воды. Водолазный колокол… – начал он, но осекся и заглянул ей глаза. – Тея, на такой глубине царит ледяной холод.
Остальное Тея поняла сама. Холод, которого достаточно, чтобы в течение нескольких минут человек замерз насмерть.
– А ты пытался?.. – спросила она.
– Тея, ты уверена, что нам надо продолжать этот разговор?
– Ты пытался? – повторила она вопрос. Только сейчас она поняла, что ей сказали не всю правду. – А Синклер?
Диллон молчал.
– Нет, – выдавил он наконец.
– Нет?
Диллон поспешно отвел взгляд.
– Я не знал, что Гриффин попал в беду.
– Не знал? А почему ты не знал? Сколько раз вы оба говорили мне, что едва ли не читаете мысли друг друга.
– Говорю тебе, я не знал! Мы находились под водой на глубине триста футов и вдвоем пытались удержать этого спятившего мальчишку! Я не знал!
– Но когда понял, то попытался?
Диллон снова ответил не сразу.
– Так ты пытался или нет? – не унималась Тея.
– Тея! – взмолился Диллон.
Она продолжала:
– Ты ничего не сделал, я правильно поняла? Как ты мог допустить, чтобы море забрало его! Разве не об этом говорит весь поселок? Нет, я знаю, иногда это бывает бесполезно, море все равно возьмет то, что ему принадлежит. Но ты ничего не сделал! Неужели ты позволил Гриффину замерзнуть?
– О Боже, Тея! – Диллон направился к задней двери и застыл на месте. Падавший из кухни свет освещал лишь нижнюю часть его лица.
– Диллон, – негромко, но настойчиво повторила Тея. Было слышно, как ветер пытается прорваться в дом. – Расскажи мне все, как было. Ну пожалуйста…
– Тея, я не могу… – еле слышно ответил Диллон.
– Нам обоим не будет покоя, если ты не расскажешь. Пожалуйста, Диллон!
Прежде чем он заговорил, казалось, прошла целая вечность.
– Я стоял перед выбором – тихо ответил Диллон. – Гриффин это знал. Я ведь был у них старшим. – Его голос дрогнул, и он снова умолк. – Я не мог взять в водолазный колокол обоих сразу. Гриффин знал, что я не мог этого сделать, и…
– Диллон, говори дальше, до конца! – почти вскрикнула Тея, когда он оборвал свой рассказ.
– В общем, Гриффин принял решение вместо меня. Он не мог отпустить Синклера, чтобы тот умер, пытаясь всплыть И он… Он не позволил парню подняться…
– «Да, – печально подумала Тея. – Как это похоже на Гриффина! Чему удивляться, ведь ему всю жизнь не везло. Алкоголик-отец, чокнутая бабка. И жена-иностранка. А теперь вот перепуганный до смерти мальчишка-водолаз!»
Тея молча смотрела на Диллона. Как ей хотелось ненавидеть его! Но как назло, это почему-то никак не получалось. Теперь ей было ясно, что сделал Гриффин – не только для Синклера, но и для Диллона. Того самого Диллона, которого он считал своим лучшим другом. Вот что значит преданность!
– Тея, поверь, мне очень жаль, – наконец произнес Диллон.
Тея заметила, как по его щеке медленно скатилась предательская слеза. «Наверное, и он страдает», – подумала Тея и протянула к нему руку. Ведь перед ней лучший друг Гриффина! И разве она способна хоть что-то изменить?
Тея дотронулась до руки Диллона, и его плечи поникли. Неожиданно он обхватил ее за плечи, и с его губ сорвался сдавленный стон. Тею тоже словно прорвало. Они вместе стояли и рыдали в полумраке. Он – сдавленно, словно боясь обнажить всю ту боль, что накопилась внутри, она – громко, со всхлипами. И тотчас стены ее потайной комнаты, которые она возвела вокруг себя, начали рушиться. В какой-то миг ее губы несмело коснулись уголка его рта.
Казалось, это прикосновение обожгло его. Диллон на мгновение окаменел, но уже в следующий миг его словно прорвало, и он ответил на ее прикосновение. Его рот накрыл ее губы, и он сжал ее с такой силой, что она, казалось, вот-вот переломится пополам. Никогда в жизни Тея еще не испытывала прилив мимолетной, но обжигающей страсти, и была не в силах противостоять этому натиску. Диллон Камерон держал ее в объятиях – живой, сильный. Он с детства был близок с Гриффином так, как она сама никогда не была близка с мужем. И как ей уже не суждено быть. Толстые стены рухнули окончательно. Ее единственным убежищем отныне остался Диллон.
Но наутро он исчез, не сказав ни слова на прощание, не извинившись за происшедшее накануне, не сознавшись, что раскаивается. И целый год до сегодняшнего дня она ничего о нем не слышала.
Завернувшись в теплую шаль, Тея поднялась и пошла на кухню. Она поставила чайник – не то чтобы ей уж очень хотелось выпить горячего чая, а скорее потому, что было приятно слушать свист старого медного чайника. А еще ей требовалось в срочном порядке чем угодно занять себя, лишь бы отвлечь мысли от Диллона. В душе оставались неприятный осадок, растерянность и смятение. И стыд.
И все же тогда она ждала его возвращения и знала, что в один прекрасный день он вернется.
Чайник закипел. Тея налила в заварочный чайник кипятку и внезапно услышала слабый звук.
Наверное, показалось, решила она. В доме, как этот, трудно определить, ветер это, или дождь, или еще что-либо.
Или Диллон.
«Прекрати немедленно! – мысленно приказала себе Тея. – Выкинь его из головы. Он отсутствовал полтора года – значит, и в ближайшие полтора его можно не ждать».
Держа чашку в руке, Тея вышла в коридор удостовериться, что входная дверь заперта, после чего вернулась в гостиную и уселась возле камина, попивая чай.
Немного покачавшись в кресле, Тея резко встала. Нет, она не собирается сидеть здесь и ждать Диллона Камерона. Поворошив угли, Тея выключила свет и прошла по коридору мимо маленькой комнатки, где спала Кэтлин, к себе в спальню.
Неожиданно она вспомнила про чай, который оставила в гостиной, и решила вернуться за ним. По дороге она заглянула в мягко освещенную детскую, и у нее перехватило дыхание. Возле кроватки Кэтлин стоял одетый в свитер и вельветовые брюки Диллон. Он был совсем мокрый, на пол капала вода.
– Как ты здесь оказался? – поинтересовалась Тея, стараясь не выдать своего волнения. Она прислушалась, не раздастся ли звук колес. Интересно, куда он подевал свою подружку?
Впрочем, нет, решила про себя Тея, вряд ли он приехал на машине. Уж слишком он мокрый.
– Откуда ты? – обратилась она к нему, но Диллон продолжал стоять, глядя на спящую малышку, проигнорировав ее вопрос.
– Диллон! – почти крикнула Тея.
Наконец он поднял на нее взгляд.
– У меня… есть ключ, – проговорил он.
– Ключ?
Если ей не изменяет память, она никогда никому не давала ключей. Тея пристально посмотрела Диллону в глаза, не зная, что сказать. Внезапно ей вспомнилось одно изречение ее матери. «Будь поосторожней со своими желаниями, – говаривала та, – вдруг и вправду получишь то, что хочешь».
– Гриффин… дал мне ключ, – наконец произнес Диллон. – Какая она хорошенькая, – добавил он, глядя на ребенка. – Просто загляденье.
– Да, – подтвердила Тея и, набравшись смелости, шагнула ближе. Диллон слегка покачивался.
– Диллон, что с тобой?
Она хотела спросить: «Ты, случайно, не пьян?» – но в последний момент решила, что будет разумнее держаться как можно вежливее.
Диллон не ответил. Вместо этого он нежно погладил девочку по головке. Было заметно, что его рука подрагивает.
– Диллон, ты пьян? – все же вырвалось у нее.
Тот растерянно улыбнулся.
– Я… немного принял, Тея, – виновато признался он.
«Что ж, отлично…» – подумала она, пытаясь решить, что делать с ночным гостем.
Пожалуй, его надо выставить отсюда.
– Мог бы пойти куда-нибудь еще, если «немного принял»! – строго сказала Тея, пытаясь увести Диллона из комнаты.
– Мы пили за здоровье Гриффина…
Тея нахмурилась, не зная, считать ли эти слова пьяным бредом или Диллон и вправду пил за здоровье ее покойного мужа. Что ж, вполне возможно. Отмечают же здесь до сих пор – и притом с угощениями и возлияниями – день рождения Роберта Бернса. Так почему бы не выпить и за здоровье Гриффина Керни?
– Он сам так хотел, – продолжал Диллон. – И знаешь, Тея, мы неплохо посидели. Пели, танцевали, говорили тосты… Доброго тебе здоровья, мой друг!
– Диллон, прекрати!
– Нет, Тея, тебе не понять. Ты ведь не здешняя. – Он наклонился к ней, и Тея поморщилась от запаха виски. – Мне нужен мой ребенок, – прошептал Диллон, и Тея окаменела.
– Диллон, ты пьян!
– Верно, – согласился он. – Пьян. Но кое-что я все-таки знаю точно: что эта крошка – моя. А вот чего не знаю – так это как ты могла родить моего ребенка и ничего мне не сказать?
– Диллон, она не… – Тея осеклась, не договорив. Заглянув в печальные глаза Диллона Камерона, она поняла, что не в силах солгать.
– По крайней мере и на том спасибо, – произнес он, – что ты не можешь смотреть мне в лицо и обманывать меня.
– Диллон! – в сердцах воскликнула Тея.
– Ты промолчала, а молчание – знак согласия. Но с другой стороны, ты и не призналась – а это грех.
– Диллон! Прекрати, ты разбудишь ребенка!
– Я? Разбужу? – нарочито громко переспросил он. – В конце концов, разве ей не нужно знать, кто ее отец?
– Диллон, прошу тебя!
– Что? Ты меня просишь? Тогда признайся мне, чего ты хочешь! Разве тебе нечего мне сказать? Тебе не нужны деньги?
Последний вопрос вывел ее из себя. Не иначе как ему уже доводилось попадать в похожую ситуацию.
– Мне? Деньги? Зачем? Или у тебя такой принцип – платить всем женщинам, что родили от тебя незаконных детей?
– Тея, думай, что говоришь! – воскликнул Диллон и схватил ее за плечи. – Тебе же известно, что это не так! Я знаю, что ты это нарочно. Ни за что не поверю, что ты способна серьезно говорить такие вещи!
– Отпусти меня!
– Тея, я уверен, что ребенок – мой, – заявил он и резко развернул ее лицом к кроватке. – Какая она славная, – добавил он уже совсем другим тоном. – Моя дочь, моя маленькая красавица. Ты знаешь это стихотворение, Тея? Обещание Робби Бернса своей… – Диллон нахмурился и умолк.
– Своей незаконнорожденной дочери, – закончила за него Тея. – Представь себе, что знаю. Но ты не Робби Бернс.
Диллон улыбнулся:
– Согласен, я не Робби Бернс, зато я Великий Силки! Разве не так? Вот Гриффин всегда меня так называл. – Диллона опять качнуло. – Я Великий Силки, Тея, и я пришел взглянуть на свое дитя.
– Диллон, мое терпение вот-вот лопнет! – воскликнула Тея, меняя тактику. Но тут Диллон опять покачнулся, и она была вынуждена поддержать его. Заметив выражение его лица, она нахмурилась. – Диллон, тебя, случайно, не тошнит?
– Тошнит? С чего ты взяла? – поспешил заверить он ее и улыбнулся.
– Ладно, пошли, – сердито прошептала Тея и вновь попыталась увести его прочь.
Неожиданно Диллон навалился на нее всем своим весом.
– Знаешь, Тея, мне как-то муторно…
– Еще бы! – ответила она и потащила его в направлении кухни.
– Куда ты меня тянешь? Собираешься выставить отсюда? В такую-то непогоду? Ведь на улице буря!
– Буря? Там просто мелкий дождик моросит! Буря – это когда с моря дует ураганный ветер, гонит волны, и они бьются о скалы, и невозможно различить горизонт.
– Верно, – согласился Диллон. – Знаешь, Тея, по тебе никогда не скажешь, что ты американка!
– Спасибо, – сухо ответила она, прекрасно понимая, что обижаться нет смысла: ее соотечественники действительно подчас ведут себя за границей не лучшим образом.
– Всегда пожалуйста. Тея, прошу, не прогоняй меня. Мне – брр! – не хочется спать в машине!
– Мне всегда казалось, что силки обожают дождь, – возразила Тея. – Особенно те, что именуют себя великими.
У нее, конечно, и в мыслях не было выставлять его из дома в такую непогоду, но ужасно хотелось его подразнить.
– Я простужусь, – пытался разжалобить ее Диллон. Его мокрый свитер задрался, и Тея дотронулась до его голой спины.
– Силки не простужаются, – стояла на своем Тея. – Ну как, держишься на ногах? – спросила она, развернув его лицом к лестнице.
– А вот возьму и простужусь, – пошутил Диллон.
– Ну, шагай! – раздосадованно воскликнула Тея.
– Вот увидишь! – пригрозил он в ответ. – Кстати, Тея, давно хотел тебя спросить, – снова обратился к ней Диллон, когда они начали подниматься по лестнице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18