– Если теперь идти к центру, то скоро встретятся клетки камбия – образовательной ткани, – угадав мысли товарища, произнёс Ван.
– Это мне как раз и нужно, – небрежно заметил Виктор. – Один-два кадра клеток камбия, которые растут в сторону коры. Я не успел их снять.
– А ещё что?
– Больше ничего.
– Из-за этого ты поднял такой шум?
– Сразу видно, что ты ничего не соображаешь в съёмках, – снисходительно улыбнулся Виктор. – Иной раз из-за нескольких кадров снаряжаются целые экспедиции.
– Наверное, тогда, когда это действительно нужно. А в данном случае просто каприз.
Ван, конечно, был прав. Он понял причину, заставившую Виктора пойти на эти съёмки. Съёмки – предлог. Просто он хотел «развенчать» Тиму как «начальника экспедиции», потому что невольно завидовал ему. Это же ясно. Слепой и тот увидит.
Заметил он и растерянность Виктора, когда тот стоял возле ситовидного сосуда. «Не знает, что делать дальше, а скрывает», – улыбнулся тогда про себя Ван.
«До чего же всё это глупо, – с досадой думал он. – Не появись я, Виктор так и не знал бы, куда ему идти. Он плохо отличает одно волокно от другого, не понимает, какое лубяное, какое древесинное. И, наверное, сам не нашёл бы камбий, а если бы и увидел, то не понял бы, что перед ним».
Ван отчаянно устал, хотел спать. Хорошо бы вернуться, да и Тима, наверное, беспокоится. Об этом он сказал Виктору.
– Не надо было ходить! – пожал плечами Виктор. – Я ведь тебя не просил, нет? А что касается Тимы, то он, наверное, видит десятый сон!
Виктор двинулся куда-то в сторону. Ван поплёлся за ним. Они долго продирались из клетки в клетку, пока не подошли к древесине.
– Мы прошли камбий и не заметили, – сказал Ван. – Точнее, мы прошли как раз те его клетки, которые растут в сторону коры.
– Эх, досада! Ну, пошли обратно. Поищем их.
– Ничего не стану искать! – решительно заявил Ван. – Довольно валять дурака! Снимай сейчас. Я ещё не знаю, каким путём мы вернёмся.
– Ну хорошо, – покорно согласился Виктор; он и сам устал и хотел поскорей вернуться. – Сниму то, что есть.
– Так будет лучше! – сухо отозвался Ван.
Его не на шутку раздражало упрямство этого «кинооператора», который неизвестно ради чего испортил всем настроение и отдых.
Виктор наскоро что-то снял.
– Уже? – удивился Ван.
– Уже. Можем возвращаться.
Когда они шли здесь днём, было светло и потому легче ориентироваться. Теперь же, в темноте, всё приняло какой-то странный вид. Фонари освещали узкое пространство, не видно было, что с боков. Устали оба настолько, что еле двигались. Вдруг Ван остановился. Он заметил в стенке клетки свежий надрез. Что это? Шли-шли – и; вернулись на старое место!
– Виктор, мы заблудились. Видишь, это наш собственный надрез. Мы кружим.
– Хм… Как же быть?
– Не знаю. Дай сообразить. По-моему, мы в клетках сердцевинного луча, довольно крупных. Значит, на полдороге и от камбия и от сердцевины.
Ван поворачивал фонарь, чтобы осветить впереди себя ряд клеток.
– Пойдём направо. Там, по-моему, есть какой-то сосуд… Между прочим, тебе не кажется, что качает?
– Кажется, – сказал Виктор. – А я подумал, что у меня просто кружится голова.
– Может быть, она и у меня кружится?
В этот момент их так качнуло, что сомнений не оставалось: это не головокружение, ветку сильно трясло.
– Ветер? – предположил Ван.
– Это опасно? – спросил Виктор.
– Откуда я знаю! Во всяком случае, идти трудно, когда тебя бросает из стороны в сторону. А в листе и того хуже… Качка сильнее.
В это время далеко-далеко мелькнул огонёк. Он колебался то вверх, то вниз.
– Тима! – радостно закричал Ван.
– Ван! – послышался в наушниках голос Тимы. – А я пошёл вас искать. Сильный ветер, Ван. Я возвращаюсь за Катей. Ждите нас в ветке!
Огонёк затрепетал и скоро скрылся.
Ван и Виктор тревожно посмотрели друг на друга.
– Пойдём к черешку листа, – сказал Ван. – Скорей. Мало ли что? Может быть, им понадобится наша помощь…
– Да, да, – быстро согласился Виктор. На сердце у него стало неспокойно. Он дорого бы дал, чтобы в эту минуту быть со всеми вместе.
– А ты говоришь, Тима десятый сон видит, – сказал Ван укоризненно. – Нет, я его знаю. Он очень беспокоился, потому и вышел навстречу…
Действительно, Тима спал недолго, беспокойно, чутко.
Окончательно проснулся он во втором часу ночи. Нежно позванивали колокольчики радиомаяка. Светил запасши фонарь. Катя сладко спала. Ни Виктора, ни Вана не было.
Охваченный тревогой, Тима решил идти на поиски. Мало ли что могло с ними случиться? Услужливое воображение рисовало ему одну картину мрачнее другой: то он представлял себе, что погасли фонари и двое блуждают в темноте, а то ещё хуже – что-нибудь заело в кислородном баллоне, и они задыхаются.
Тима наскоро набросал записку Кате, чтобы она не беспокоилась, если проснётся. А сам, быстро натянув костюм, зажёг фонарь и вышел из воздушной клетки.
Он уже был в черешке листа, когда почувствовал, что его качает. «Что такое? Кажется… У страха глаза велики», – решил он и пошёл дальше. Но качка усиливалась. К тому времени, когда он добрался до ветки, его уже просто бросало из стороны в сторону. «Надо скорее возвращаться за Катей, – думал он. – Но как быть с теми двумя? Хоть пополам разорвись!»
В этот момент, к радости своей, он заметил вдали огоньки. «Ух, точно гора с плеч! – обрадовался он. – Теперь уже немедля – назад!»
Катю он застал испуганной, бледной. Она уже была в костюме, держала шлем в руке и с нетерпением поджидала товарищей. Записка Тимы озадачила её. Куда и зачем отправились Ван и Виктор? Почему Тима должен был идти за ними?
А лист между тем так и ходил ходуном. Когда Катя увидела вдали огонёк, она схватила маленький фонарик, оставленный Тимой, и замахала им: мол, вижу вас, идите скорей! Появился один Тима.
– Где же остальные? – тревожно спросила Катя.
– Там, в ветке. Помоги убрать радиомаяк. Скорей!
– Почему качает?
– Ветер. Надо поскорей убираться отсюда.
Им пришлось не столько идти, сколько плыть через, клетки, не пользуясь сосудами.
Катя старалась держаться рядом с Тимой, но это было трудно. Их так и бросало из стороны в сторону.
Тима попробовал было держать Катю за руку, но тогда неудобно стало плыть.
У Кати закружилась голова, её подташнивало, как во время качки на корабле. Но девочка стискивала зубы и плыла следом за Тимой как могла быстро.
– Держишься? – изредка оборачивался к ней Тима.
– Держусь!
– Ещё немного, Катюша, потерпи!
Но вот навстречу им блеснули два луча.
– Наши! Ну, теперь уже совсем близко, – сказал Тима.
Он схватил Катю за руку, напряг все силы и потащил её за собой.
Прошло минут двадцать. А может, и больше. Им осталось преодолеть клетки две-три, и тогда они окажутся в более надёжном месте – в ветке.
Вдруг раздался оглушительный треск, как гром. В какую-то долю секунды Тима почувствовал, что Катя с силой вырвала свою руку. Потом его закружило, завертело и понесло.
Больше ни он, ни Катя уже ничего не видели, не чувствовали. Оглушённые, они оба потеряли сознание.
* * *
В это время Ван и Виктор находились совсем близко. Их тоже оглушил треск и так качнуло, что они отлетели друг от друга. До слуха донёсся вой ветра, скрип дерева. Странно, раньше они ничего не слышали…
Они поспешно стали пробираться вперёд. Но почему больше не светят фонари их товарищей? Только что свет горел, Может, сами они идут не вперёд, как им казалось, а в противоположную сторону и свет у них за спиной? Здесь ведь ничего не разберёшь. Стали оглядываться. Нет, кругом темнота. За тонкими стенками клеток бушует буря.
Виктор остановился в недоумении.
– Почему у них погасли фонари?
– Не знаю, – сказал Ван.
Он поспешно перешёл в соседнюю клетку. Виктор – за ним. Ван хотел было идти дальше, но резко остановился.
– Ну, что же ты? – торопил его Виктор. – Идём скорей.
Ван не сдвинулся с места.
– Смотри! – сказал он.
Виктор заглянул через его плечо. Он увидел обрывки клетки, густой ком протоплазмы, сползающей к краю… Вот он исчез, провалился в бездну.
– Что? Что произошло?!
Виктор судорожно вцепился в плечо Вана.
– Лист оторвался, – устало произнёс Ван. – Разве ты не видишь?
Виктор похолодел. Сердце бешено застучало. Ноги подкосились.
– Быть этого не может! – вскричал он. – Значит, и Катя с Тимой… Нет, нет, они где-нибудь здесь! Мы их только не видим. У них фонари потухли… Катя! Тима! – звал он.
– Где же здесь? – всё так же устало сказал Ван. – Кругом одни обрывки клеток. Говорю тебе – их унесло!
– Что же теперь делать?!
– Не знаю… Пожалуй, надо возвращаться… Поднимем всех на ноги. А здесь? Чем мы им поможем?
* * *
Обратный путь Вану и Виктору показался мучительно долгим. Насколько весело всем им было вчера, настолько тоскливо сегодня. Мальчики почти не разговаривали друг с другом, но оба думали об одном: где теперь их товарищи, что с ними, увидят ли они их когда-нибудь?
Долго добирались они до корневого волоска. Оттуда спрыгнули в пещеру. При этом Виктор упал. Ремень соскользнул у него с плеча, и кинокамера с шумом плюхнулась в озеро, где по-прежнему резвились бактерии.
– Виктор, пропали все твои труды! – горестно воскликнул Ван.
Но Виктор, как ни странно, оставался совершенно равнодушным к своей потере.
– Э-э, чепуха! Жаль, что пропали твои записки, я их в футляр засунул. А плёнка? Чёрт с ней!
Ван пристально посмотрел на Виктора. Сквозь прозрачный шлем видны были его глаза, полные отчаяния. Вану стало жаль товарища. Ведь он мучается оттого, что кругом во всём виноват. Не уйди он ночью, все четверо вовремя убрались бы из своего ненадёжного убежища и теперь шагали бы вместе.
– Ван, неужели мы не найдём их? Неужели это навсегда?! – вдруг вырвалось у него.
Ван молчал. Что он мог ответить? Если бы он это знал!
… Радиомаяк указывал им дорогу. На его перезвоны они держали направление. Шли быстро, почти не глядя под ноги. Удивительно, как они не угодили в одно из озёр, кишащих бактериями!
Ван шёл впереди. Когда они были уже возле серебряной ленты, Ван так неожиданно остановился, что Виктор едва на него не наскочил.
– Виктор, – тихо произнёс он, – ещё беда… Мы не сможем пустить в ход серебряную дорогу – у нас нет лучемёта!

Часть вторая


Возвращение
Машина мчала Сергея Петровича Долинского по автостраде, соединяющей аэродром с посёлком Джохор. Сидя рядом с молодым водителем Борисом, он рассеянно смотрел в окно, насвистывая полюбившуюся ему детскую песенку о каком-то чибисе, который неизвестно куда попал и неизвестно кого всё спрашивал: «А скажите, чьи вы…» Слов этой песенки Сергей Петрович никогда не мог запомнить, но мотив ему нравился, и он любил насвистывать его, особенно когда бывал в хорошем расположении духа.
Сегодня Сергей Петрович был отлично настроен. После месячной командировки он – наконец-то! – возвращался домой, в Джохор, который так любил.
Сзади, па мягких подушках, развалился его товарищ по работе, давно уже ставший одним из лучших его друзей, – Владимир Яковлевич Вада.
Долинский, Вада и Кривошеин особенно сдружились во время совместной работы над своей лабораторией превращений.
– Что это Анатолий нас сегодня не встречал? – вдруг вспомнил Сергей Петрович.
– В этакую-то жарищу! – вяло сказал толстый Вада, вытирая большим носовым платком лысеющую голову.
– Да Анатолия Степановича и в Джохоре-то нет, – вмешался Борис. – Он дня три, как на рыбалку уехал.
– Нет, ты слышишь, Владимир? – так и подскочил Сергей Петрович. – На рыбалку отправился! Сумасшедший любитель! И про лабораторию забыл. А ведь дал слово, что не отлучится из Джохора больше чем на один день.
– Ну что особенного? Брось, Сергей! Почему бы человеку и не порыбачить?
Вада снова полез в карман за платком. Ужасная жарища!
По обе стороны дороги, прямой, как стрела, расстилалась унылая песчаная пустыня. Трудно было найти в ней какую-либо красоту, но Сергею Петровичу всё здесь нравилось, как всегда нравятся родные места: и бесконечные пески, и небо густо-голубое, почти синее, и этот орёл, парящий где-то высоко-высоко, неподвижно распластав мощные крылья.
Автострада была довольно оживлённой. Часто навстречу им мчались грузовики и легковые машины. Обгонять себя Борис никому не позволял. Машина шла «с ветерком», так и пощёлкивали о борта поднятые вихрем с дороги мелкие камешки.
– Интересно, Борис, пришли наши аппараты? – спросил Сергей Петрович.
– Пришли позавчера какие-то ящики из Москвы, только не знаю, с чем.
– Наверное, они. Наши радиопеленгаторы для лаборатории. А что нового слышно в Джохоре, Борис?
– Да будто ничего, всё по-старому, Сергей Петрович. Живём помаленьку. Вот разве что сегодня ночью такой ветряка поднялся, ужас. Прямо ураган. Я-то спал, ничего не слышал, жена сказала.
– А повреждений не было?
– Да будто нет. Говорят, где-то на окраине несколько молодых деревьев повалило.
– А наш клён? В лаборатории?
– Стоит. Что ему сделается? А листьев нападало, как осенью!
– Ну, это не беда, – беспечно сказал Сергей Петрович и снова стал насвистывать полюбившуюся ему песенку.
Впереди из-за горизонта показалась телевизионная башня. В стороне от неё, левее, вынырнули очертания какого-то другого сооружения – сразу и не понять какого. Только подъехав ближе, можно было разглядеть систему огромных вогнутых зеркал и другие детали солнечной электростанции, делающие её похожей на какие-то марсианские сооружения из романов Уэллса.
Вот уже приближалась зелень садов, блестящая гладь канала, мост через него… Вот и уютные, спрятавшиеся в тени деревьев коттеджи с белыми шиферными крышами.
– Люблю я наш Джохор! – сказал Сергей Петрович. – Кажется, нет на земле места краше!
– Привычка… – пробормотал Вада.
– Сколько здесь вложено нашего труда! Вот потому, наверное, и люблю Джохор.
Машина остановилась возле дома Долинских. По дорожке сада уже бежала навстречу Мария Николаевна.
* * *
– Так ты говоришь, ребята в горы ушли?
Сергей Петрович сидел на террасе и пил кофе. Мария Николаевна рассказывала ему, как она здесь жила без него.
– Сегодня или завтра вернутся… – сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24