– Ребята, – позвал он, – взгляните! Вода без насоса течёт… вверх! Сама по себе!
– Ну да, не может быть! – решительно заявила Катя. – Так не бывает!
– Да? Ты уверена? – усмехнулся Тима. – А ты знаешь, что такое капиллярное поднятие воды? Забыла? Сейчас десять часов утра. Солнце там, наверху, сильно припекает. Вот вода и испаряется. А на место испарившейся из глубины снова поднимаются новые порции воды. Вот и всё.
– Профессор… – пробормотал Виктор. Ему было досадно, что сам он решительно позабыл об этом «капиллярном поднятии» и не смог дать Кате никаких объяснений по поводу столь удивившего её поведения воды.
Новая проба, сделанная Ваном, подтвердила, что корень совсем близко. Тима ушёл вперёд и скоро скрылся за уступом скалы.
– Только бы опять чего-нибудь не случилось! – твердила Катя. – Мы ведь второй раз к нему приближаемся! Что ещё может…
Но она не успела договорить – Тима звал их к себе.
Они быстро обогнули скалу и там, перед входом в пещеру, увидели Тиму.
– Вот он! – торжественно заявил мальчик. – Прошу вас. Это – корень…
Издалека доносился приглушённый мелодичный перезвон радиомаяка.
Дендрония
Робко озираясь, путешественники вошли под тёмные своды обширной пещеры.
Ни потолка, ни дальних стен они не различали. Здесь было темно, мрачно, сыро.
– Где же корень? – с недоумением оглядываясь, спросила Катя.
– Как – где? Вот он!
С этими словами Тима направил луч своего фонаря на огромный цилиндр, свисавший с невидимого потолка. От него в разные стороны торчали, словно горизонтальные ветви, какие-то выросты. Концами своими они уходили в стены пещеры, и создавалось впечатление, будто эти ветви поддерживают главный цилиндр, будто он висит на них.
– Неужели же это и есть корень?
– Будь покойна, я не ошибся.
На тёмном фоне полупрозрачный цилиндр выделялся своей светлой окраской. Видно было, что внутри он разделён множеством перегородок на отдельные клетки, а за ними, в глубине, темнел длинный стержень, пронизывающий его сверху донизу.
– Удивительное сооружение! – пробормотал Виктор, вынимая из футляра кинокамеру.
Катя хотела было подойти поближе к корню, но, сделав несколько шагов, в ужасе отскочила в сторону. Она увидела прямо у своих ног тёмное тихое озеро, где копошилось множество бактерий.
– Ой, опять они! Когда же мы от них избавимся? – воскликнула Катя. – Надеюсь там, внутри дерева, они не будут нас преследовать?
– Нет, нет, успокойся! – засмеялся Ван. – Они останутся здесь.
– Ты в этом уверен? А посмотри, сколько их на конце корня и выше.
– Вижу, – сказал Ван. – Но внутрь корня они вряд ли попадут.
– А если пролезут, что тогда?
– Корень будет болеть, появится опухоль.
– Вот противные! Один вред от них!
– Нет. Далеко не всегда. На корнях бобовых растений иной раз образуются наросты, клубеньки. Это потому, что в корень попали азотобактерии. А они превращают азот воздуха в нужные для растений азотистые соединения. Растению это на руку. Это ему полезно. А потом, когда растение отомрёт, азотистые вещества попадут в почву, ими будут пользоваться другие растения, и так далее. А бактерии, разрушающие растительные и животные остатки? Они превращают сложные органические соединения в простые минеральные вещества, пригодные для питания растений. Разве это не польза? А я привёл тебе всего два примера…
Ван отошёл в сторону, уселся на выступе в стенке пещеры, вынул свою записную книжку и стал исписывать одну страницу за другой. Ван вёл подробный дневник путешественника. Эти записи очень пригодятся ему впоследствии. Да и Виктор просил его помочь ему. Конечно, фильм, над которым тот трудится, без подробных пояснений никому не будет понятен. Сам Виктор мало разбирается в том, что снимает, он ищет просто эффектных кадров, а вместе они сделают большое, полезное дело.
Так мечтал Ван.
Часто Ван с досадой думал о том, как он мало знает; многое из того, что видел, не понимал. Ван старался подробно описывать всё, что происходило перед его глазами. А потом он покажет свои записи специалистам, и те всё ему объяснят. Во всяком случае, путешествие, несомненно, обогатит его знаниями. Оно ещё больше укрепляло его желание стать в будущем микробиологом.
– Виктор, обязательно сними кончик корня! – крикнул он усердному кинооператору, не терявшему времени зря и снимавшему корень со всех сторон.
– Есть снять кончик! – весело откликнулся Виктор, сидевший на выступе стены и снимавший Катю и Тиму на фоне корня. «Для масштаба», – как он объяснил.
В своём рвении он готов был залезть хоть на потолок, чтобы снять общий вид пещеры сверху. Но Тима то и дело спрашивал, скоро ли он кончит, потому что пора трогаться дальше.
Снимая конец корня, Виктор заметил одну особенность, которая его удивила.
– Тима, слушай, что это за нашлёпка на самом кончике, а?
– «Нашлёпка»! – возмутился Тима. – Эх ты, нашлёпка! Это корневой чехлик, неуч ты этакий!
Виктор обозлился. До чего хвастливый парень этот Тима! Только бы показать, что он знает больше всех.
– Может быть, можно обойтись и без «неуча»?
– Можно и так, – миролюбиво согласился Тима. – Я только одного не понимаю: как это у тебя всё из головы выскочило? Ведь мы же проходили это в пятом классе! Неужели всё перезабыл или не узнал?
Виктор ничего не ответил. Справедливое замечание Тимы ещё больше разозлило его. Он упрямо решил, что Тима нарочно хочет уязвить его самолюбие. Виктор надулся и отошёл в сторону, делая вид, что занят съёмкой. А Тима и не думал обижать товарища. Сказал – и всё тут! Да и что особенного? Ну, допустим, Виктор всё перезабыл, а он, Тима, нет. Ну и что? Не обратив особого внимания на обиженный вид Виктора, он стал развивать мысль о том, что в школе все они часто учатся формально. Ответил урок – и с плеч долой.
– Верно, Тима! – вздохнула Катя. – По себе знаю! Если предмет не увлекает, выбрасываю всё из головы.
– А бывает и по-другому, – рассуждал Тима. – Как будто всё знаешь, а до дела дойдёт – и выясняется, что ты дурак дураком. Вот хотя бы взять этот клён. Я знаю его устройство довольно прилично. А когда мы пошли с отцом, я ничегошеньки не узнавал: как идти, куда идти, какие клетки, где мы. Ну ничего!
– Практическое применение знаний, – уточнил Ван. – Да в этом всё дело. Нужно не только знать, но и уметь применять знания в жизни. Необходима практика.
– Подождите, мальчики! – спохватилась Катя. – Мы зафилософствовались и забыли, с чего начали. Для чего же всё-таки корню нужна нашлёпка?
– Корневой чехлик, – поправил Тима. – Очень просто. Здесь, в кончике корня, всё время образуются новые клетки. Эта самая молодая часть корня очень нежна. И она же проделывает очень тяжёлую работу: врастает всё глубже и глубже в почву. Нежный кончик протискивается между твёрдыми частицами грунта. Колпачок защищает его, предохраняет от ранений. Вот и всё.
– Виктор, иди сюда, я теперь могу объяснить тебе, зачем корню чехлик! – крикнула Катя.
Виктор сделал вид, что не слышит, и не подошёл.
Между тем пора было трогаться в путь. Тима и Ван обсуждали вопрос, откуда проще всего войти внутрь корня. Решили, что самым подходящим будет один из близлежащих волосков. Волоски – это нежные выросты клеточек поверхности молодых корешков, молодой части корней. Их много. Они расположены повыше корневого чехлика и, отходя в разные стороны, проникают во все частицы почвы. Своей поверхностью они впитывают воду с растворёнными в ней питательными веществами. Сам по себе каждый волосок невелик. Но их так много, что если приставить их концами друг к другу, то получится длиннейшая нить, в десятки километров. С их помощью корню удаётся как бы обежать огромное количество частиц почвы и извлечь из них необходимые питательные вещества.
Небольшие и тонкие волоски для наших путешественников превратились в огромные и толстые. Концами своими волоски зарывались в стены пещеры, и, вскарабкавшись по уступам, молодым людям легко было добраться до одного из них.
– Вот что, ребята, я уже приглядел волосок, – деловито сказал Тима. – Мы сейчас взберёмся на него. Нам нужно сегодня же попасть в лист. А завтра чуть свет – домой, обратно!
Тима нет-нет, да и вспомнит о доме, о матери, о том, что она может обнаружить обман раньше, чем они вернутся, а это будет ой как нехорошо! Конечно, неприятностей не избежать. Тима чувствовал себя здорово виноватым и готов был к сильнейшему нагоняю. Тут уж ничего не поделаешь. Придётся терпеть.
Но он хотел только одного – дойти до места. Он боялся, что мама, узнав об их путешествии, поднимет шум и организует погоню. Правда, ни папы, ни Кривошеина, ни Вады нет в поселке. Но Кривошеин на рыбалке, за ним можно послать. И тогда… «Ой, как нехорошо!» – совсем расстроился Тима. Он уже представил себе, как их настигает Кривошеин, как ведёт их домой, как мама устраивает всем им хорошую баню. Другое дело, если они сами явятся как победители. Пусть тогда ругают сколько хотят. То, что они не хуже взрослых сумели всё сделать – и с аппаратами управились, и весь путь прошли без сучка и без задоринки, – будет доказано. И это главное. Только надо торопиться. Что это Виктора никак от съемок не оторвёшь?
– Кончай, Виктор! – крикнул Тима. – Пора!
Виктор неохотно спрятал камеру. «Вечно этот Тимка не даёт ему снимать столько, сколько ему хочется», – раздражённо подумал он. Хотя Тима ни разу раньше ему не мешал.
Между тем Тима, ловко вскарабкавшись по глыбам грунта, уже добрался до волоска, сел на него, свесив ноги, и с довольным видом похлопал по его эластичной, влажной оболочке. Она была плотная, как сыромятная кожа.
За ним полезли остальные.
Устроившись поудобнее, Тима сильно размахнулся и вонзил в оболочку острый клинок.
Надрез получился в виде буквы «С», достаточно большой, чтобы можно было протиснуться внутрь волоска.
Тима зацепил крючком край надреза, сильно оттянул его и, сделав приглашающий жест, весело провозгласил:
– Прошу! Сезам открылся!
Чтобы сделать проход пошире, Тима двумя руками оттянул «створку» своей необычной «двери».
Ван хотел было перешагнуть «порог», но замер на месте. Он увидел густую жидкость, наполнявшую клетку. Само по себе это, разумеется, не было для него неожиданным. Ничего иного он и не рассчитывал увидеть. Но жидкость двигалась – она пульсировала. Такого он никогда ещё не видал.
– Живая! – прошептал Ван.
– Ой, я боюсь! – шутливо пропищала Катя, заглядывая через плечо Вана.
– Ерунда! – сказал Тима. – Это протоплазма. Я нарочно сделал надрез сверху, чтобы она не выливалась. Ван, быстрей, дружище! Катя, Катя! Ну что ты стала? Виктор, подтолкни-ка её.
Катя, вошедшая внутрь волоска следом за Ваном, вдруг громко закричала. На этот раз она действительно испугалась: неожиданно её что-то подхватило и понесло, да так, что у девочки закружилась голова и сердце замерло.
Ван, барахтавшийся в водовороте, смеялся над ней. Смеялись Тима и Виктор, которых тоже завертело течением. Виктор даже позабыл, что сердит на Тиму, так ему стало весело. В конце концов расхохоталась и Катя. Путешественники то сталкивались, то отскакивали друг от друга; они тщетно пытались удержаться на одном месте.
Наконец Виктору удалось зацепиться своим крючком за стенку клетки. Он смешно болтался, ноги его всё время относило в сторону. Тима, проплывая мимо, ухватился за его ногу. Ван зацепился за Тиму, и все вместе поймали Катю.
– Фу, – набросилась Катя на Тиму, – почему ты не предупредил? Просто свинство!
– Прости, Катюша, забыл! Честное пионерское, забыл! Ну, отдышалась?
– Да ну тебя! И долго так будет продолжаться?
– Как тебе сказать… Порядочно… Сейчас перейдём в другую клетку. Ты отдохни, а мы прорежем эту стенку, затем соседнюю, потом…
– Да этому конца не будет! Ужас, просто ужас! Где твои бактерии, Ван? Хочу к ним обратно! Там, в почве, по крайней мере, нет этой протоплазмы и не надо что-то без конца резать!
– Почему – без конца? Вот прорежем дырку в соседней клетке, и всё!
– Да, но ведь это придётся делать каждый раз, если хочешь сдвинуться с места.
– Положим, нет ничего легче, как сдвинуться, – расхохотался Виктор. – Отпусти-ка руку!
– Ай, не надо, не надо! Не хочу вертеться в этой вашей протоплазме!
– Ничего, Катюша, – добродушно отозвался Тима. – Нам теперь придётся долго плыть. Будем как на дне реки, Но ты увидишь, как всё хорошо устроится. Вот и «дверь» наполовину открыта.
Дружными усилиями мальчики уже прорезали отверстие, как вдруг Катя опять завопила:
– Ай! Что это?.. Там! Из-за угла… движется. Ай!
Катя показала в дальний угол клетки.
Оттуда, наперерез течению, действительно двигалось нечто округлое. «Оно» шло по направлению к той «двери», через которую путешественники пролезли в волосок.
– Тьфу ты! – рассердился Тима. – Вот напугала! Это ядро. Ядро клетки, понимаешь? Что тут страшного?
Они перешли в другую клетку, оттуда – в третью, и так, с трудом проделывая отверстия в стенках, путешественники продвигались внутрь корня. Они замечали, что не во всех клетках содержимое имеет одинаковый вид. Самые молодые клетки были наполнены только протоплазмой – слизистым веществом, то более густым, то пожиже.
В более старых клетках встречались участки водянистого сока. Они выглядели словно пузырьки в густой слизи. И обычный человек, глядя на клетки растения в обычный микроскоп, так и увидит их: водянистые пузырьки в более густой слизистой жидкости. В этом клеточном соке растворены различные вещества, и, чем старше клетка, тем больше места занимает в ней клеточный сок.
– Это всё живые клетки, – говорил Ван. – В них происходят сложные процессы превращений и изменений самых разнообразных веществ. А в мёртвых нет ни протоплазмы, ни сока. Один остов – оболочка. Вот и всё.
Издали сквозь тонкие, прозрачные стенки клеток была видна тёмная высокая стена. Это был центральный цилиндр корня.
Когда подошли к нему поближе, то увидели, что стена его сложена, как из кирпичиков, – из коричневых клеток с толстыми, плотными оболочками. То тут, то там виднелись светлые пятна. Это были клетки с тонкими, прозрачными стенками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24