Кстати, Ася, мне попадались кни-
ги, на которых в качестве переводчика значилась некая Каменская. Уж не
ты ли?
- Я, знамо дело. Маменька столько сил приложила, чтобы в раннем
детстве впихнуть в меня знание языков. Не пропадать же трудам. Мне удо-
вольствие, кошельку - приварок.
Постепенно они расслабились, напряжение исчезло, и во время обеда они
уже болтали, будто и не расставались на много лет. Андрей сидел с непро-
ницаемым лицом, словно их разговор никоим образом его не касался и не
интересовал. Настя сделала несколько неловких попыток втянуть его в бе-
седу, но помощник вежливо отделывался короткими репликами или вообще от-
малчивался, то и дело отходя то к плите, то к холодильнику, то к мойке.
Когда около половины седьмого раздался звонок в дверь, он, казалось, да-
же вздохнул с облегчением.
Настя с любопытством всматривалась в новых гостей - руководителей из-
дательства "Шерхан", с которым тесно сотрудничал Соловьев. Это были ти-
пичные "новые русские", прикатившие на сверкающих дорогих иномарках и не
расстающиеся с сотовыми телефонами, небрежно рассуждающие о миллионных
кредитах, процентных ставках и "белом откате". Настя то и дело ловила на
себе их настороженные взгляды, хотя все трое изо всех сил старались ее
не замечать, обращаясь исключительно к имениннику или его помощнику и
ведя разговоры на сугубо производственные и только им понятные темы. Ей
быстро надоела эта демонстрация превосходства. В других обстоятельствах
она бы уже давно уехала отсюда, но сейчас она была на работе. Стало
быть, эмоции в сторону, никаких обид и претензий, а гонор спрятать по-
дальше. Ей нужен этот коттеджный микрорайон, ей нужен этот дом. Значит,
ей нужен Соловьев, и она должна терпеть, как бы с ней здесь ни обраща-
лись.
Стараясь не привлекать к себе внимания, она прошла из комнаты в прос-
торную, красиво отделанную прихожую-холл, достала из стенного шкафа свою
куртку и, набросив ее на плечи, вышла на крыльцо, с одной стороны кото-
рого были ступеньки, а с другой - пологий съезд для коляски. Все окна
первого этажа были ярко освещены, до нее доносились оживленные голоса и
смех, и она вдруг почувствовала себя ужасно одинокой, никому не нужной,
лишней.
Опершись на перила, она вытащила сигареты и закурила. Что они себе
думают, эти издатели? Что она - нищая дурнушка, рассчитывающая подцепить
богатого мужика, воспользовавшись тем, что он инвалид и - уже вряд ли
может претендовать на любовь молодой красавицы? Наверное, именно так они
ее и воспринимают. Поэтому и смотрят искоса и явно неодобрительно, поэ-
тому и демонстрируют ей свое пренебрежение. Ты, дескать, девочка, ни на
что не рассчитывай, это не твой круг. Не видать тебе состоятельного Со-
ловьева как своих ушей. Интересно, как бы они посмотрели на нее, если бы
она накрасилась и надела роскошные тряпки, которые мать исправно приво-
зила ей из Швеции? Стоит ей захотеть, и она может выглядеть как киноз-
везда. Только дело в том, что ей этого никогда не хочется. Если нужно
для дела - тогда, конечно, другой разговор. Но по собственной инициативе
Настя Каменская никогда этого не делает. Ей это неинтересно.
- Отдыхаете от веселья? - раздался голос совсем рядом с ней.
Настя обернулась и увидела забавного человечка лет сорока или чуть
меньше, плешивого, с густыми и длинными усами, как у картинных запорожс-
ких казаков. Человечек был в хорошем костюме и при галстуке и держал под
мышкой небольшой пакет. Он пришел пешком, и Настя сообразила, что это,
наверное, сосед.
- Скорее даю возможность другим гостям отдохнуть от меня, - приветли-
во ответила она. - Я такая серьезная, а их, похоже, это угнетает.
- Много народу собралось? - спросил "запорожец", как ей показалось,
испуганно.
- Да нет, всего трое. Заходите, пожалуйста, дверь открыта.
- Неудобно, - отчего-то засмущался "запорожец". - Я думал, еще никого
нет, хотел поздравить Владимира Александровича, подарок принес. Но если
там гости, я, наверное, не буду заходить.
- Отчего же?
- Ну... - Он смутился еще больше и вдруг стал Насте ужасно симпати-
чен. - Неудобно как-то. Я там никого не знаю. Нет, я лучше завтра зайду.
- Глупости, - решительно оборвала его Настя. - Подарок и поздравления
хороши именно в день рождения, назавтра они уже теряют всю прелесть. Я
ведь тоже никого там не знаю. Давайте познакомимся, войдем вместе и сос-
тавим вдвоем единый фронт чужакам.
Она весело подмигнула обладателю картинных усов и протянула ему руку.
- Меня зовут Анастасия. Я старая знакомая Соловьева, он много лет на-
зад учился в аспирантуре у моей мамы.
- А я - сосед. - Он крепко пожал ей руку. - Женя меня зовут.
Настя подхватила его под руку, выбросила докуренную сигарету и бук-
вально втащила беднягу в дом.
- Я привела нового гостя, - громко объявила она с порога, со зло-
радством отметив мелькнувшее на лицах издателей неудовольствие. - Это
Женя, сосед Володи. Прошу любить и жаловать. Женя, ваш тост.
Андрей с непроницаемым видом тут же налил шампанское в красивый бокал
и на маленьком подносе подал соседу. Троица из "Шерхана" с неохотой пре-
кратила обсуждение чего-то очень животрепещущего, все подняли бокалы и с
выражением вежливого ожидания уставились на "запорожца". Тот совсем
сконфузился и долго не мог подобрать слова.
- Володя... Я вас поздравляю с днем рождения... Даже и не знаю, чего
вам пожелать... Я хотел сказать, что... В общем, я очень рад, что у вас
есть близкие и друзья, которые приезжают к вам. Это очень важно, чтобы
были люди, которым ты нужен и интересен и которые приезжают не потому,
что так положено, а потому, что сами этого хотят. В конце концов, самое
главное в жизни - быть кому-то нужным. Я хочу вам пожелать, чтобы ваш
дом никогда не был одиноким и забытым.
- Спасибо, Женя, - тепло произнес Соловьев. - Я очень благодарен вам
за то, что вы пришли. И с удовольствием пью за ваши слова.
- Пойдемте поближе к столу, - шепнула Настя соседу. - Они там ведут
производственное совещание, нам с вами это неинтересно, а на столе масса
всяких вкусных вещей. Ну их, с их деловыми разговорами.
Женя покорно поплелся следом за ней к дивану, куда Настя усадила его
почти насильно. Было видно, что ему не по себе и хочется уйти.
- Вы давно здесь живете? - спросила она, накладывая в его тарелку
разные закуски.
- С самого начала, как застроились. Я один из первых въезжал. Почти
одновременно с Володей.
Странно, подумала Настя. Так давно живут рядом, а он стесняется лиш-
ний шаг сделать, лишнее слово сказать. Как будто первый день знаком с
Соловьевым. И вообще непонятно, как такой неловкий и застенчивый челове-
чек может в наших условиях оказаться владельцем дорогого престижного
коттеджа. Чтобы заработать такие бешеные деньги, нужно быть акулой, нах-
рапистой и клыкастой, А он?
- Чем вы занимаетесь, Женя? Или с моей стороны неприлично об этом
спрашивать?
Он смутился еще больше.
- Ничем, в сущности. Детей воспитываю, хозяйство веду. У меня жена
бизнесом занимается. А я так... Дома сижу, одним словом.
Она вспомнила. Акимовы. Коттедж номер 12. Жена - генеральный директор
крупной фирмы, торговля мебелью, сантехникой, отделочными материалами,
ремонт квартир и офисов. Муж нигде не работает. Вот, значит, как это
выглядит на самом деле. Читая документы и раскладывая их по конвертам,
приклеенным на стене под схемой "Мечты", Настя представляла себе эту
семью совсем иначе. Деловая хваткая дама средних лет, не очень привлека-
тельная, купила себе красивого сексуального мужа, позволяя ему сидеть на
своей шее не работая. А оказалось, что они просто поменялись ролями. Она
зарабатывает деньги, он занимается домом и детьми. Что ж, может, это и
правильно.
- Сколько у вас детишек?
- Трое.
- Ого! Ваша работа, пожалуй, потруднее многих других.
- Справляюсь. - Он робко улыбнулся. - От жены нареканий нет.
Ей удалось втянуть его в разговор о жителях коттеджей. В отличие от
Соловьева, который жил замкнуто и практически ни с кем не общался. Женя
Якимов был хорошо знаком почти со всеми, потому что целые дни проводил
здесь. С ним частенько оставляли детей, если родителям нужно было отлу-
читься, и всегда звали на помощь, если где-то что-то ломалось и выходило
из строя.
Настя работала, с милой улыбкой задавая заранее продуманные вопросы,
бросая короткие, ничего не значащие реплики, в ответ на которые сосед
Женя начинал рассказывать то, что ей хотелось услышать. Ничего нельзя
было записывать и желательно было ни о чем не переспрашивать и не уточ-
нять, беседа должна выглядеть непринужденно, а Настиного интереса к каж-
дому слову Якимова никоим образом нельзя было демонстрировать. Она впи-
тывала в себя как губка каждое слово усатого "запорожца", каждую репли-
ку, каждое вскользь сказанное междометие, при этом делая вид, что лениво
поедает многочисленные закуски и слушает вполуха. То и дело она ловила
на себе недоумевающий взгляд Соловьева. Ведь она приехала к нему, именно
к нему, а не к застолью и не к его гостям. Почему же она так легко сми-
рилась с тем, что он не уделяет ей никакого внимания, что им всецело
завладели трое деловых респектабельных мужчин, а она вынуждена до-
вольствоваться обществом соседа, которого видит в первый раз и которого
сам Соловьев почти не знает? Так могла бы себя повести ТА Настя Каменс-
кая, которую он знал много лет назад, влюбленная до беспамятства девоч-
ка, забывшая о самолюбии и гордости. А нынешняя Анастасия, не моргнув
глазом обсуждающая с ним свои прошлые чувства, готовая под микроскопом
рассматривать чувства сегодняшние и не испытывающая при этом ни малейше-
го смущения, вряд ли стала бы мириться с тем, что ей не нравится. Что
же, выходит, ее все это устраивает?
Соловьев поглядывал на нее все чаще, то и дело отвлекаясь от того
предмета, который пытались обсудить с ним издатели. Вслед за ним начал
оборачиваться на Настю и крупный высокий мужчина с добродушным симпатич-
ным лицом - главный редактор "Шерхана" Семен Воронец. Первый этап прой-
ден благополучно, отметила она про себя. Все наконец начали понимать,
что я имею право на приватную беседу с хозяином. За дело, Настасья!
Она медленно поднялась с мягкого, обитого светло-кофейной кожей дива-
на и неторопливо подошла к Соловьеву.
- Ну что, гений восточной словесности? - насмешливо спросила она. -
Не пора ли уделить даме несколько минут? Тем более что дама скоро поедет
домой.
- О, прошу прощения, - рассыпался в извинениях невысокий бородатый
Есипов. - Мы совсем замучили Володю деловыми разговорами. Как жаль, что
вам нужно уезжать так рано.
- Да? - невинно удивилась она. - А почему вам жаль? Вы что, собира-
лись поухаживать за мной?
Она выразительно посмотрела на Есипова сверху вниз - он был почти на
голову ниже ее ростом.
- Ну что вы, я бы не рискнул, - быстро нашелся Кирилл. - А вот Семен,
по-моему, очень даже настроен поухаживать за вами. Вы обратили внимание,
как он на вас все время поглядывает?
Ясно. Ее хотят переключить на этого редактора с улыбчивым лицом. Сей-
час он кинется изо всех сил за ней ухаживать, постарается подпоить и по-
казать Соловьеву не в самом лучшем свете, после чего ее увезут отсюда в
полной уверенности, что хозяин потерял к ней всякий интерес. Схема при-
митивная, рассчитанная на дураков, но тем не менее всегда срабатывающая.
Ни один мужчина не потерпит, чтобы его дама целовалась с другим. Какие
бы объяснения при этом ни приводились. Как, однако, они блюдут интересы
Соловьева! Прямо три дуэньи в штанах. Откуда у них эта нелюбовь к женщи-
нам не из своего круга? Неужели они так привязаны с Володе и несут кол-
лективную ответственность за его судьбу? Да нет, откуда? Для "новых рус-
ских" это слишком высокие чувства, они на такое не способны. Скорее все-
го дело в какой-то совершенно конкретной женщине, у которой роман с Со-
ловьевым и чьи интересы эта троица охраняет. Может, она их близкая под-
руга или даже родственница одного из них. Просто сейчас у них с Со-
ловьевым вышла размолвка, она даже не приехала поздравить его с днем
рождения, но издательские мальчики зорко стоят на стреме и чужих баб к
своему переводчику не подпускают. А может быть, никакой размолвки и нет,
просто дама временно отсутствует, уехала куда-нибудь по делам или отды-
хать.
Настя решительно взялась за ручки на спинке инвалидной коляски и,
пренебрегая правилами хорошего тона, повезла Соловьева в кабинет. Плотно
притворив за собой дверь, она подкатила коляску к окну, а сама уселась
на низкий широкий подоконник лицом к Владимиру.
- Давай поговорим десять минут, и я поеду.
- Так рано?
- Мне пора. Итак, Соловьев, что ты мне скажешь? Напрасно я приехала
сегодня или нет?
- Тебе решать.
Он пожал плечами и постарался скроить равнодушную мину, словно ответ
на этот вопрос его совершенно не интересовал.
- То, что касается меня, я сама и решу. А вот ты что скажешь?
- Я не понимаю, чего ты добиваешься, - с раздражением произнес Со-
ловьев. - Что ты хочешь от меня услышать? Задавай свои вопросы членораз-
дельно, будь любезна.
- Хорошо. - Она вздохнула. - Двенадцать лет назад ты меня не любил, я
была тебе не нужна, я была тебе в тягость. Я тебя совершенно не интере-
совала. Но ты тем не менее встречался со мной и даже занимался со мной
любовью. Должно было пройти довольно много времени, чтобы я поняла, что
ты делал это не потому, что я тебе нравилась, а потому, что боялся мою
мать. Ты боялся меня разозлить, потому что думал, что я могу пожало-
ваться маме, оболгать тебя, оклеветать, наговорить невесть чего, и тогда
не видать тебе кандидатской степени. Как только до меня дошла эта непри-
ятная истина, я оставила тебя в покое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10