Давно, еще когда их
сотрудничество только-только начиналось, они ездили в турпоездку по го-
родам Италии. Соловьев был с женой Светланой, Кирилл Есипов - со своей
девушкой, Гриша Автаев - с сыном. Как славно они тогда провели время! И
как трогательно, что они позаботились о том, чтобы рассказать новому по-
мощнику о нем как можно больше. Все-таки хорошие они ребята. Умеют це-
нить высококвалифицированный труд.
Салат оказался приготовлен по всем правилам, что еще раз приятно уди-
вило его.
- Вы сами делали салат? - спросил он, накладывая себе вторую порцию.
- Конечно. По кулинарной книге. Что-нибудь не так?
- Нет-нет, все отлично. Превосходный салат. А пицца?
- Пицца из ресторана. Я с тестом не умею управляться. Владимир Алек-
сандрович, утром звонил Есипов, спрашивал, в какое время вам удобно их
принять. Я взял на себя смелость сказать, что после пяти - в любое вре-
мя. Но если у вас есть возражения, я перезвоню им.
- Возражений нет. Пусть приезжают после пяти. Больше никто не звонил?
- Больше никто.
На мгновение Соловьеву стало грустно. Были времена, когда в день его
рождения телефон разрывался с самого утра. Звонили с поздравлениями,
уточняли, к какому часу будет накрыт стол, спрашивали разрешения привес-
ти с собой приятеля или подругу. А теперь...
Он отогнал грустные мысли. Все нормально. Соловей, не кисни, люди не
любят горя, и нельзя их за это винить. Вспомни лучше, сам-то ты многим
ли позвонил за минувший год, чтобы поздравить? Ты же переехал, сменил
телефон, и хотя в старой твоей квартире остался Игорь, на него надежда
слабая, вряд ли он возьмет на себя труд давать тем, кто тебе позвонит,
твои новые координаты. У него там перманентная тусовка, и трубку снимают
все, кому не лень. Просто отвечают, что ты здесь больше не живешь, и
все.
- Закончим завтрак и отправимся гулять, - решительно приказал он. -
Погода отличная, грех дома сидеть.
Но во время прогулки настроение резко испортилось. И он сам не смог
бы сказать, отчего. Никто его не обидел и не расстроил, а все равно ста-
ло тоскливо. Зря он затеял праздник, не получится у него ничего. Одино-
кий инвалид должен вести жизнь тихую и затворническую и не пытаться
сравняться с теми, кто здоров и самостоятелен.
Андрей вез его в кресле по асфальтовой дорожке, опоясывающей "Мечту".
Весенний воздух был теплым и вкусным, и Соловьев с удовольствием вдыхал
его полной грудью, но все равно ему захотелось вернуться домой, к своим
переводам. Только в работе он чувствовал себя самостоятельным и незави-
симым, но главное - незаменимым.
Соловьев уже хотел было попросить Андрея повернуть домой, но переду-
мал. Незачем показывать мальчику, что настроение испортилось. Он так
старался, чтобы сделать этот день приятным и радостным, купил подарок,
приготовил замечательный завтрак. Наверное, он расстроится, если поймет,
что его усилия оказались напрасными. "Что это я, - одернул себя Владимир
Александрович, - почему я думаю о том, расстроится он или нет? Он же мне
не друг и не родственник, он работает у меня по найму. И его настроение
меня никаким образом касаться не должно".
- Наверное, пора возвращаться, - сказал он как можно спокойнее, чтобы
не выдать внезапно нахлынувшего раздражения. - Мне надо сегодня порабо-
тать.
- Конечно, Владимир Александрович, как скажете, - откликнулся Андрей,
тут же разворачивая кресло в обратную сторону.
Дома Соловьев сразу же принялся за работу, и очень скоро тоскливое
раздражение отступило. Он с головой ушел в иероглифы, с легкостью считы-
вая их и преобразуя в изящные отточенные фразы на русском языке, однов-
ременно отдавая должное мастерству, с которым автор закручивал интригу.
От перевода его отвлек шум затормозившей у дома машины, и он удивленно
взглянул на часы. Неужели уже пять и он так увлекся, что не заметил, как
пробежало время? Но на часах было только начало четвертого. В дверь поз-
вонили, послышались торопливые шаги Андрея, щелкнул замок. До Соловьева
донесся женский голос, показавшийся ему незнакомым. Наверное, кто-то
приехал к соседям, но забыл номер дома и зашел спросить, решил Владимир
Александрович. Однако уже через минуту в кабинете появился помощник.
- Владимир Александрович, к вам гостья.
Соловьев выкатился на своем кресле в гостиную. Посреди комнаты стояла
высокая светловолосая женщина в узких брюках, обтягивающих стройные бед-
ра, и в свободном белом свитере. В первый момент он не узнал ее. Они не
виделись много лет, и почти так же долго Соловьев не вспоминал о ней.
Просто вычеркнул из памяти как что-то лишнее, ненужное.
- Здравствуй, Соловьев, - сказала она негромко. - Поздравляю тебя с
днем рождения.
У него язык присох к гортани. Теперь он вспомнил ее и узнал.
- Ты?
- Я, как видишь.


Глава 2

Они пили кофе в уютной гостиной, отослав Андрея наверх, в его комна-
ту. Настя с любопытством смотрела на человека, которого не видела больше
десяти лет. Внешне он мало изменился, если не считать инвалидной коляс-
ки. Все то же мужественное красивое лицо, все те же ласковые глаза, ко-
торые умели смотреть так тепло и проникновенно. Светло-каштановые волосы
по-прежнему густые, и даже седины почти нет.
- Как я должен понимать твой визит?
- Как женский каприз, - уклончиво ответила она.
- Это что-то новенькое, - скупо улыбнулся Соловьев. - Насколько я
помню, ты не была капризной.
- Я изменилась.
- Сильно?
- Очень. Ты даже представить себе не можешь, Володя, как сильно я из-
менилась.
- Но я все равно рад тебя видеть.
- Спасибо. Мне приятно это слышать.
- Так зачем ты все-таки пришла? С тех пор как мы расстались, ты ни-
когда не поздравляла меня с днем рождения.
- Зачем пришла? Сама не знаю. Захотелось увидеть тебя, посмотреть,
каким ты стал за эти годы. Я же любила тебя, хотя, может быть, тебе неп-
риятно об этом вспоминать.
- Каким я стал за эти годы? - зло переспросил Соловьев. - Я стал
вдовцом и беспомощным инвалидом. Ты удовлетворила свое любопытство?
- Мне очень жаль, - тихо сказала она, глядя ему в глаза. - Хочешь по-
говорить об этом?
- Нет. Бессмысленно об этом говорить, поправить все равно ничего
нельзя.
- Ну, коль так - тогда и не заговаривай об этом.
Его взгляд потеплел, и Настя на какой-то миг снова попала под очаро-
вание его невероятных серых глаз.
- Ни капли ты не изменилась, - произнес он почти весело. - Все такая
же хитрюга. Ловишь на слове и оборачиваешь каждый промах в свою пользу.
Ты чем занимаешься? Где-нибудь на фирме бабки заколачиваешь?
- Конечно. Сейчас все юристы на фирмы подались.
- Тем более с твоим знанием иностранных языков, - подхватил Соловьев.
- Сколько? Три, если не ошибаюсь?
- Пять, - с улыбкой поправила Настя. - Английский, французский, ис-
панский, итальянский, португальский. Но по сути, конечно, ты прав. Языки
латинской группы так похожи, что могут считаться за один.
- Да уж, с твоей головой да с языками в милиции тебе делать нечего. А
помнишь, как ты волновалась перед распределением, боялась, что тебе не
дадут направление в милицию, а определят куда-нибудь юрисконсультом? Ты
тогда так хотела надеть погоны и служить, я же помню. Теперь, наверное,
самой смешно, да? Юрисконсульты со стажем сегодня на вес золота, особен-
но хозяйственники и жилищники. Самые богатые люди нашей страны.
Настя за много лет привыкла к таким разговорам. Первое время они ее
ужасно злили, потом она как-то притерпелась к тому, что многие считают
противоестественной ее любовь к милицейской работе.
- И много ты зарабатываешь на своей фирме?
- Не очень. Ты же знаешь мое пристрастие к порядку. Я не стала бы ра-
ботать в конторе, которая делает большие деньги незаконным путем. А за-
конным путем да после уплаты налогов деньги получаются пока маленькие.
- Ну, на машину все-таки заработала, - заметил он.
- Это машина мужа.
- Так ты еще и замужем?
Он снова не смог скрыть изумления, и Настя с трудом удержалась, чтобы
не расхохотаться. Соловьев всегда обладал недюжинным самомнением. Неуже-
ли он полагает, что после их разрыва она будет до гробовой доски носить
в себе и лелеять страстную и неутоленную любовь к нему?
- И кто счастливый избранник? Какой-нибудь бизнесмен из "новых русс-
ких"?
- Нет. Доктор наук, профессор, лауреат, почетный академик и так да-
лее. Полный набор. И машина в придачу.
- Выгодная сделка, - хмыкнул он. - Не боишься остаться молодой вдовой
при таком пожилом муже?
- Не боюсь.
Она легко просчитывала ход его мыслей. Сейчас он наверняка думает о
том, что, имея очень заслуженного и очень немолодого мужа, она, Настя
Каменская, решила завести роман и выбрала для начала свою старую любовь.
Все лучше, чем нового возлюбленного искать. Старые-то - они проверенные,
хорошо изученные, надежные. Вот и разыскала его, узнала, наверное, что
овдовел. А о том, что инвалид, - не знала. Сейчас он обязательно скажет
что-нибудь на эту тему.
- Ты, наверное, разочарована тем, каким я стал.
Ну конечно. Так и есть. Совсем не изменился за двенадцать лет. Она
по-прежнему без труда угадывает его мысли.
- Я пока еще не знаю, каким ты стал, - мягко ответила она. - Мы с то-
бой разговариваем всего полчаса. Я сварю еще кофе?
- Не нужно, это сделает Андрей.
Соловьев нажал кнопку на маленьком квадратном аппаратике, и сразу же
послышались шаги: помощник спускался со второго этажа вниз.
- А ты стал барином, - с усмешкой заметила Настя. - Даже кофе сварить
помощника зовешь.
Он не ответил, молча глядя на нее. И снова ей стало не по себе, как
тогда, двенадцать лет назад, становилось не по себе от его теплого
взгляда. Неужели она еще что-то чувствует по отношению к нему? Да нет,
не может этого быть. Не должно быть. Тогда он имел слишком большую
власть над ней, двадцатитрехлетней выпускницей юридического факультета.
Тогда он мог вить из нее веревки и вытирать о нее ноги, она все терпела
и все ему прощала, потому что была влюблена без памяти. Сейчас она сов-
сем другая. Влюбиться без памяти уже не может и веревки вить из себя ни-
кому не позволяет. Даже тем, кто намного сильнее.
- Ты ждешь сегодня гостей? - спросила она, когда Андрей принес кофе с
вкусными свежими струделями и снова поднялся к себе.
- Так, заедет кое-кто. - Соловьев неопределенно качнул головой.
- В котором часу?
- После пяти. А почему ты спросила?
- Если ты не хочешь, чтобы меня здесь видели твои друзья, скажи. Я
уйду пораньше.
- Глупости, - фыркнул он. - Почему я должен тебя скрывать?
- Не знаю. Мало ли какие у тебя обстоятельства. Может быть, придет
твоя дама.
- Успокойся, я жду только мужчин.
- Что ж, это меня радует. Значит, мой приезд сюда не был напрасным.
Она поставила чашку на стол, поднялась и подошла к нему сзади, обняв
за шею и прижавшись щекой к густым, слегка вьющимся волосам.
- Соловьев, какой же ты дурак, - вздохнула Настя. - Почему ты не
повзрослел за двенадцать лет?
Она почувствовала, как напряглись его мышцы. Интересно, он пытается
скрыть, что ему неприятно ее прикосновение, или борется с желанием ее
обнять?
- А ты сама повзрослела?
- Вот это я и пытаюсь понять сейчас. Для этого и приехала к тебе се-
годня.
- Я что-то не понял.
Голос у него был напряженным, но мышцы слегка расслабились.
- Я хочу понять, перестала ли я на тебя реагировать. Ты мне мешал все
эти годы, Соловьев. Я все время помнила, как сильно любила тебя. И я хо-
чу наконец убедиться, что это прошло. Или не прошло. Одно из двух. Лучше
знать правду, даже если она мне не понравится, чем мучиться догадками и
предположениями.
- И зачем тебе эта правда? - Он чуть склонил голову, прижавшись щекой
к ее руке. - Чем она тебе поможет?
- Поможет понять, выросла ли я из этой любви иди все еще бегаю в
детских штанишках. Мне в этом году исполнится тридцать шесть. Рубежный
возраст. Хочу подойти к нему, наведя порядок внутри себя.
Настя не могла понять, сколько правды в том, что она говорит, и
сколько лжи. Это объяснение она приготовила заранее, оно было вполне в
ее стиле и характере и не могло бы удивить того, кто хорошо ее знал. Но
теперь, произнося отрепетированные мысленно слова, она словно поверила в
них, и ей уже казалось, что действительно она явилась к своему давнему
возлюбленному именно за этим. А вовсе не за тем, чтобы попытаться раск-
рыть тайну исчезновения смуглых темноволосых юношей. Ей было приятно
прикосновение его щеки к ее руке, ей нравился запах, исходящий от его
волос, она с удовольствием позволяла его теплому взгляду согревать себя.
Ей, как и много лет назад, было хорошо рядом с этим мужчиной.
Она услышала тихие шаги за спиной и поняла, что помощник Андрей спус-
тился вниз. Не оборачиваясь, она наклонилась к Соловьеву и ласково поце-
ловала его в губы.
- Прошу прощения, - раздался голос Андрея, - может быть, накрыть
обед?
Настя не спеша выпрямилась и сладко потянулась.
- Это правильно, Соловьев, гостей надо кормить. Даже незваных. Вы ме-
ня извините, Андрей, но помогать вам на кухне я не буду. Повар из меня
никакой. Я лучше посижу с Володей и буду наслаждаться его обществом, ко-
торого я была лишена столько лет. Ты не возражаешь, Соловьев?
Она снова уселась на диван и поднесла к губам чашку с остывающим ко-
фе.
- Как мама? - спросил Владимир Александрович.
- Цветет. Несколько лет работала в Швеции, теперь вернулась. Признай-
ся, Соловьев, ты был в нее тихо влюблен, да?
Он рассмеялся, и смех его был легким и радостным. Он всегда с удо-
вольствием вспоминал свои аспирантские годы и своего научного руководи-
теля - Надежду Ростиславовну Каменскую, женщину столь же одаренную в на-
учном плане, сколь красивую и элегантную.
- Это точно. В нее влюблялись все мужики от мала до велика. Но я пе-
ред ней благоговел, И боялся ее ужасно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10