Толстяк, усмехнувшись, поднялся и, взяв Дитику за плечи, повел ее прочь.
– Что случилось? – Дэн остановился, глядя им вслед. – Чего они хотели от тебя?
– Потом расскажу. А ты запишешь. – Укоризненно взглянув на него, она ушла в хижину.
Но, если не считать этого неприятного происшествия, в остальном все пока шло неплохо.
А потом их напугал еще один случай, и на этот раз жертвой стал Дэн.
Однажды ночью, когда Арабелла уже спала, он запер ее в хижине и отправился к костру, где часто собирались женщины и несколько мужчин, рассказывая друг другу какие-то истории и ведя горячие споры…
Когда он подошел, женщины спорили о том, сколько мужей надо иметь. Одна из покомо, долговязая, скрестив руки на кофейной груди, напоминавшей налившиеся африканские плоды, и нервно двигая бедрами, увитыми выцветшей на солнце красной тканью, доказывала другой, почти девочке, что два мужа – еще мало, а три – уже много.
– Ты еще молода, но скоро станешь «утренней женщиной». Так как же ты собираешься управляться с троими?! – Этот довод взрослая покомо по имени Бабинга припасла напоследок – видимо, как самый весомый.
– Бабинга, а что такое «утренняя женщина»? – вмешавшись в их разговор, спросил Дэн.
– У покомо есть утренняя женщина и вечерняя женщина. Лойе, расскажи мужу демо Дабау, – важно переадресовала вопрос Бабинга.
Лойе почесала увитую сухими цветами щиколотку, а потом ее черные бархатные ресницы вспорхнули и опустились. Древняя фантазия, которая видит демо в каждой кокосовой пальме, проснулась в ней и полетела на свет костра.
– Манди была красивой женщиной, но она не любила работать, и ни один юноша не соглашался стать ее мужем, хотя многие из них были бы не прочь сходить с ней в лес, – начала Лойе, и женщины понимающе переглянулись. – В то время как другие женщины сажали растения, пропалывали посевы или собирали урожай, Манди наряжалась и без дела слонялась по деревне. Поздно вечером женщины и девочки возвращались домой, чтобы поужинать – и только тогда являлась Манди. Самой прилежной из женщин была Охом. Она не раз звала Манди пойти вместе со всеми, уговаривала ее научиться готовить еду. Но Манди не слушала ее. Однажды Манди прогуливалась и забрела в банановую рощу. Здесь она решила отдохнуть. Она срезала несколько банановых листьев, приготовила себе постель и уснула. Ее увидели мужчины из другой деревни и забрали с собой, потому что приближался большой праздник, во время которого полагалось убить красивую девушку…
При этих словах Дэн осторожно покосился на остальных покомо. Они с удовольствием слушали Лойе, хотя наверняка знали эту легенду с детства. Дэн подумал, что они не просто слушают сказку – они каждый день живут внутри тех сказок, которые пересказывают друг другу по вечерам. То, о чем рассказывает Лойе, обычно для них – так же, как вера в то, что среди них поселился древний дух крокодила, который имеет белого мужа. А деревня белых людей, из которой пришел демо Дабау, расположена не дальше и не ближе, чем звезды, сверкающие над их головами.
Положив красивую головку на сомкнутые ладони, Лойе говорила и говорила, роняя слова в темную ночь:
– Перед праздником Манди удалось бежать. Рано утром, когда все спали, она поднялась на небо и превратилась в красивую звезду. И теперь каждое утро ее можно увидеть. А прилежная Охом, – Лойе примирительно взглянула на сидевшую с ней рядом Бабингу, – тоже стала звездой. Правда, по утрам ее не видно – Охом весь день трудится. Но как только стемнеет, она появляется на небе. Первая вечерняя звезда – это и есть Охом. Как все женщины в деревне, она возвращается домой только вечером. И молодым женщинам желают больше походить на вечернюю звезду, чем на утреннюю. Но Тин-Тин говорит, будто Манди в конце концов принялась добывать на небе саговую муку. И всю ее утварь – корыто для промывания саго, черпак для воды, кирку и колотушку – можно разглядеть среди звезд. Свои украшения Манди сбросила, и они превратились в небесных птиц. Эти птицы иногда пролетают по небу, – Лойе запрокинула голову, будто пытаясь увидеть одну из них. – Только видно их очень редко. У этих птиц длинные хвосты. И еще Тин-Тин говорит, что все звезды – это женщины, только на небе у них один муж – месяц.
Лойе закончила, и вдруг один из мужчин-покомо произнес, ни к кому не обращаясь:
– Сколько же у него пунтианак! Мы еще справляемся, нас много, мужей, а каково ему?
– А что такое «пунтианак»? – спросил Дэн, не в силах побороть любопытство исследователя.
– Пантелеон говорил, что у белых мужчин столько жен, сколько они захотят. Мужчина может дать женщине богатство, и она станет его женой на одну ночь. А сколько у тебя жен?
– Было две, – зачем-то сказал Дэн, с интересом ожидая, как отнесутся к этому покомо, – но одна умерла во время родов. Осталась та, которую вы зовете демо Дабау…
Но покомо уже не слушали его. Они в ужасе отодвигались от Дэна, зачем-то взяв в руки веточки с горящими концами, которыми они ворошили уголья в костре.
– И часто к тебе приходит твоя пунтианак? – спросила его Тин-Тин, которая незаметно подошла к костру и теперь вдруг вышла из темноты у Дэна за спиной.
– Я белый человек и не знаю, что такое пунтианак…
– Пунтианак придет к тебе. Если женщина умирает, она должна забрать с собой одного из своих мужей, а если ты у нее был один, то она обязательно заберет тебя, – ответила Тин-Тин и повернулась к покомо. – Мы убьем его сами, иначе его пунтианак придет и раздерет своими когтями всех нас. Мы сделаем это сейчас, пока демо Дабау спит.
Не зная, как исправить свою ужасную ошибку, Дэн встал и поднял над головой две руки:
– Подождите, я сказал неправду.
– Как ты мог сказать неправду? Неправду говорят охотники, чтобы обмануть демо убитого зверя. А почему ты сказал неправду?
– Я хотел узнать, что такое пунтианак. – В знак примирения Дэн соединил руки над головой. По лицу Тин-Тин он понял, что она уже готова призвать покомо наброситься на него.
Надо было что-то немедленно сделать, хотя бы для того, чтобы отвлечь Тин-Тин, но Дэн не знал – что… Он молчал, и мгновения, которые еще могли бы спасти его, стремительно улетали в небытие. В поисках спасения он обернулся – и обомлел: за его спиной, щурясь на яркий свет, стояла Арабелла…
И тогда он повернулся к Тин-Тин и тихо, но настойчиво произнес:
– Я сказал неправду, это так. А теперь демо Дабау хочет, чтобы ты сама рассказала мне, что такое пунтианак.
Немного подумав, Тин-Тин скрестила на груди руки, и покомо снова как ни в чем не бывало расселись вокруг костра. Обняв Арабеллу за плечи, Дэн остался стоять.
– Пунтианак – это дух женщины, умершей во время родов или сразу после них, – начала свой рассказ Тин-Тин. – Она завидует людям, оставшимся в живых, и старается вредить им. Но особенно пунтианак ненавидит своего мужа, ведь он виноват в ее смерти. Пунтианак является к мужу или к другим людям ночью, с ребенком на руках, и ее узнают по длинным когтям на пальцах. На спине у пунтианак большая вонючая дыра, в которой копошатся черви. Нападая на людей, пунтианак царапает их когтями. Но с рассветом она исчезает, потому что она не выносит дневного света. Если же рассвет застает ее, она превращается в слизь. Но и ночью от пунтианак можно защититься, если остаться дома. Там, где падает тень от крыши, она бессильна. А если смело броситься на нее, она расплывется слизью или совсем исчезнет.
Тин-Тин говорила, а Дэн, глядя на то, как играют блики костра на скулах Арабеллы, впервые пожалел о том, что это не отсветы камина… Африканская действительность постепенно начинала походить на снежный ком, который с каждым днем становился все огромней и уже переставал быть управляемым.
Сделав над собой усилие, Дэн опять начал слушать то, что говорила Тин-Тин. А покомо, уже успевшие забыть, как несколько минут назад они готовы были убить стоящего перед ними белого человека, спокойно переговаривались, вспоминая истории, связанные с явлением пунтианак. Но вдруг Дэн услышал нечто такое, что заставило его вновь насторожиться. Дитика, дочь Тин-Тин, рассказывала о белом человеке, который не хотел верить в пунтианак:
– Раньше он не верил в пунтианак и говорил, что хочет сначала сам увидеть ее. Тогда Тин-Тин отвела его туда, где она бродила по ночам, а сама стала издали наблюдать за ним. Пунтианак пришла. Белый был сильным и храбрым мужчиной и бросился на нее. Но она тоже не испугалась и стала рвать его длинную одежду. Она царапала его когтями. Но не заметила, как подошло утро, и пропала. А белый остался лежать без сил и истекал кровью. Но когда он поправился, то поверил в пунтианак.
– Да, – Тин-Тин посмотрела куда-то в ночь.
– Да, да, – соглашаясь с ней, закачали головами покомо.
А Дэн внутренне ужаснулся и поспешил увести Арабеллу подальше от людей, которые относились к чужой смерти как к неприятной прогулке, а к своей – как к красивой легенде.
__________
Внешне Тин-Тин относилась к пришельцам почтительно и спокойно – будто смирившись с тем, что духи обрекли ее племя жить рядом с ними. Но иногда Дэн замечал, как она, выйдя из своей хижины, плетет традиционные головные повязки для взрослеющих девочек и прислушивается, о чем он говорит с женщинами на кухне. Кроме того, она старалась не спускать глаз с Арабеллы, то наблюдая за ней сама, то поручая это Пантелеону.
С Пантелеоном все оказалось так, как и предполагал Дэн. Большую часть дня он пропадал в хижине Тин-Тин, иногда ходил по ее поручению в джунгли и возвращался то с пучком каких-то трав, то с пойманной змеей. Змею он приносил живой, намотав ее тело на палку и привязав голову между расходящихся рогаткой веток. Дэн предполагал, что Тин-Тин пьет змеиную кровь для поддержания особых сил, необходимых ей для проведения обрядов. А еще она постоянно жевала бетель. Впрочем, это делали почти все женщины деревни покомо, даже с большим удовольствием, чем мужчины, которые выполняли в племени те функции, которые белые люди обычно связывают с образом матери. Мужья, а их у каждой женщины было не меньше, чем по два, воспитывали общих детей. Они разбирали их споры, снимали особо расшалившихся с высоких деревьев, рассказывали им сказки-легенды и просто истории из жизни, строили вместе с ними деревни из песка на берегу канала. Они ходили вместе с женщинами на охоту, но лишь затем, чтобы разыскивать и приносить на кухню подстреленную женами дичь.
Но никакой ущербности своего положения никто из них, по-видимому, не ощущал… Никто, кроме недавно попавшего в племя толстого негра, который стал мужем дочери Тин-Тин – Дитики.
С ним вообще все было не просто. Дэн выяснил, что раньше толстяк принадлежал к другому племени. Но когда город подошел совсем близко к той деревне, из которой он был родом, ее жители покинули свои дома и отправились кто куда.
Будущий муж Дитики пошел в город. Прожив в нем почти год, он познакомился с Пантелеоном, который, выполняя прихоть дочери Тин-Тин, с позволения матери взял ее в город на рынок. Там Дитика увидела толстяка и заявила, что хочет сделать его своим мужем. Пантелеон понимал, что это будет непросто, но он понимал и то, что, не выполнив пожелание Дитики, рискует навлечь на себя гнев Тин-Тин.
Что именно предпринял Пантелеон для того, чтобы толстяк оказался у покомо и, более того, не пытался бежать из их деревни, Дэн выяснить не сумел – но факт был налицо: чужак стал мужем младшей дочери Тин-Тин, а Пантелеон остался помощником колдуна.
– Но как он оказался в городе? Он ведь сам дал мне понять, что я не обозналась – именно он был тогда на рынке, – недоумевала Арабелла, когда Дэн рассказал ей об этом.
– Наверное, Пантелеон иногда берет его с собой. И еще: ясно, что он сам знает дорогу, ведь в прошлый раз он вернулся в деревню один, раньше Пантелеона.
– Кстати, как его зовут?
– У него еще нет имени. Прошлого его имени здесь никто не знает, а по обычаю покомо чужак, ставший мужем покомо, получает новое имя. Но происходит это только после праздника в честь наступления сезона дождей. Как раз тогда изможденные жарой и лесными пожарами покомо приносят ежегодную жертву крокодилу.
Арабелла, голова которой теперь всегда была обмотана ярким платком, посмотрела на Дэна, и он заметил в ее глазах обиду. Она уже знала, зачем они задержались в деревне, и хотела знать всю правду о том, что их ожидает. Но всей правды он не знал и сам. Вернее, он не знал главного: какую жертву приносят покомо крокодилу – растение, животное или…
Если бы он мог узнать это – то, о чем до сих пор спорили ученые – он довольствовался бы этим знанием и записью рассказа кого-нибудь из покомо. Он не собирался подвергать Арабеллу смертельной опасности – она и так уже вынесла достаточно. О себе Дэн не думал – молодость и ученый азарт сделали свое дело, притупив в нем чувство самосохранения. Он мог рисковать жизнью, но только своей, а не чужой, тем более, он не мог рисковать жизнью любимой женщины. Целыми днями он думал и взвешивал все «за» и «против», мучаясь единственным вопросом: вправе ли он и дальше оставаться здесь вместе с Арабеллой? Или им нужно немедленно искать способ бежать из деревни?
Сначала Дэн думал, что Тин-Тин сказала им правду: она не может насильно удерживать демо Дабау в деревне. Если это так, то им достаточно просто сказать ей, что демо покидает племя, – и Пантелеон отведет их обратно в город, стараясь вести гостей так, чтобы они никогда потом сами не нашли дороги в деревню. Но судя по тому, как пристально Тин-Тин с помощью Пантелеона следила за Арабеллой и настороженно вслушивалась в слова Дэна, все обстояло сложнее.
И, отчаявшись узнать от покомо больше, чем уже смог, он решился поговорить с толстяком, мужем Дитики. С одной стороны, это выглядело безумием: этот человек был единственным в деревне, кто открыто выражал свою неприязнь белым гостям. Он старался не разговаривать с Дэном, при каждом удобном случае зло дразнил Арабеллу, явно не разделяя мнения покомо, что она – воплощение демо Дабау.
Но свое отношение к ним толстяк демонстрировал только тогда, когда никто из покомо не мог его видеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30