После минутного колебания она удалилась, одарив меня на прощание взглядом, сочетавшим враждебность со стыдом (необычная смесь). Поскольку она так и не сообщила мне имя пса, я назвала его Германом. Герман-германец. Было это четыре года назад.
Больше всего меня удручал тот факт, что несчастный пес ужасно огорчился, когда хозяйка ушла. Он долго и безутешно выл. Возможно, он бы не так сокрушался, если бы я смогла сообщить ему горькую правду.
– Не нужно слез, – убеждала я Германа. – Она тебя не заслуживала. Со мной тебе будет намного лучше.
Уже через неделю таксик проникся ко мне доверием и с явной благодарностью принимал мою заботу. Мы крепко подружились и с тех пор почти не расставались. Однако именно случай со спасением Германа от безвременной кончины заставил меня всерьез задуматься о том, чтобы сменить род деятельности. Я и раньше замечала, что в большинстве случаев причиной «проблем» были не животные, а сами люди, и теперь мне показалось любопытным заняться именно этой темой. Неделю спустя, посетив лекцию, прочитанную ветеринаром, который прошел переподготовку и стал бихевиористом, я решила последовать его примеру. Решено – я буду по-прежнему работать с животными, о чем всегда мечтала, но уже без постоянного ощущения стресса и давления.
Тогда у меня не было серьезных финансовых обязательств, поэтому я вернулась в университет, потратив на обучение свои сбережения. Я отправилась в Эдинбург на год – с Германом, – чтобы получить степень магистра естественных наук (специализация – поведение животных). Программа оказалась замечательной – мы занимались не только домашними (хотя им была посвящена основная часть курса), но и дикими животными. Мы многое узнали о поведении приматов и животных на фермах, о птицах и оленях. Нам читали лекции о морских зверях, о рептилиях и обитателях зоопарков. Я никогда не забуду того, что мы там узнали. Как выяснилось, все белые медведи – левши, а куры предпочитают поп-музыку – року. Если ласково поговорить с коровой, то она даст больше молока, а когда кошка шипит, значит, она подражает змее. У муравьев существует своего рода сельское хозяйство, а ворон так же умен, как шимпанзе.
Закончив курс, я вернулась в Лондон и начала консультировать по проблемам поведения животных. Я вела прием трижды в неделю в ветеринарной клинике в Хайгейте (когда-то я работала там ветеринаром). Слух о моей деятельности удивительно быстро облетел всю округу, и вскоре ко мне уже выстроилась очередь из ослабленных доберманов и сиамских котов с нервным истощением. Моя работа начала приносить успех. Иногда я выезжала на дом, а еще я открыла веб-сайт, чтобы люди могли бесплатно обращаться ко мне за советом через Интернет. А через год в моей практике случился большой перерыв.
Мне позвонил один телевизионщик и спросил, не хочу ли я в качестве эксперта поучаствовать в новой программе, названной «Звери и страсти». Я прошла пробы, и меня утвердили. Создатели программы искали молодую, знающую и телегеничную особу, а многие считают меня именно такой. Только не подумайте, что я похожа на девушку с обложки. Я небольшого роста, редко пользуюсь косметикой и стригу свои светлые волосы «под мальчика». Но, думаю, меня утвердили, поскольку я была уверена в себе – знала, о чем говорю. В каждом выпуске у меня было по два сюжета, в одном из которых я анализировала проблему, а в другом – возвращалась к героям десять дней спустя, чтобы посмотреть, помог ли мой совет. Попадались очень интересные случаи – полицейская собака, до смерти боявшаяся грома, и кошка, сходившая с ума от включенного телевизора. Познакомилась я и с раздражительной игуаной (как оказалось, переживавшей влюбленность), и с пони, не дававшим себя поймать.
К моему удивлению, программа вызвала довольно бурную реакцию. Кто-то написал обо мне статью в «Мейл», где назвал меня «мисс Дулитл», что было просто глупо. Я ведь не «разговариваю» с животными – я просто думаю как они. Однако нечто подобное появилось и в «Таймс». Но эти статьи сделали мне рекламу, и поток клиентов увеличился. Вот поэтому я решила обзавестись новым помещением, и так я обнаружила Сент-Майклс-мьюз…
С улицы донесся скрип шин по мостовой – подъехала машина. Прозвучал тоненький сигнал, свидетельствующий о том, что двери автомобиля закрылись, а затем приехавший забарабанил в дверь.
– Миранда-а-а! Это всего лишь я-а-а! Я откинула цепочку и открыла дверь.
– Ого! – большие карие глаза Дейзи сияли энтузиазмом. – Вот это хата!
Я знаю Дейзи уже пятнадцать лет (мы вместе снимали квартиру в Бристоле) и просто обожаю ее за то, что она никогда не унывает.
– Тут так здорово! – воскликнула она, заходя внутрь (при этом она прижимала Германа к груди, как младенца). – Так просторно! Так светло! Твой строитель поработал на славу.
– Это точно.
– И места здесь чудесные.
– Безусловно.
– Должно быть, соседи дружелюбные.
– Кажется, да. Ароматерапевт и остеопат уже заходили познакомиться, а остальные пока только улыбаются мне.
– Вот везучая – мне всегда хотелось жить в таком районе. Тут очень безопасно, – добавила Дейзи, заправив за ухо выбившуюся прядь блестящих черных волос. – А на табличке – Герман?
– А кто же еще!
– Он так по тебе скучал – правда, Герман? Ну-ка, милый, поздоровайся с мамочкой!
Пес мрачно уставился на меня.
– Привет, Герман, – обратилась я к нему, принимая его из рук Дейзи. – Ты правда по мне скучал?
Две коричневых черточки над глазами Германа приподнялись и сложились в глубокую складку, а затем он издал ворчливый вздох.
– Он на меня сердится, – сказала я, крепко обнимая пса. – У него тоже был срыв, но, надеюсь, он скоро придет в себя. Прости меня, Герман, за то, что я тебя покинула, – тихо попросила я его. – Понимаешь… так получилось, – я почувствовала, как у меня срывается голос, – мне было очень непросто…
– Ты в порядке? – мягко спросила Дейзи.
Я кивнула, но лисья мордочка Германа расплылась у меня перед глазами.
– Не переживай так, Миранда, – ласково заговорила подруга, открывая сумку, пока мы с собакой устраивались в кресле. – Ты не должна переживать, потому что, хотя все это было кошмарно и ты пережила это ужасное, ужасное потрясение, я просто уверена – у тебя все будет хорошо. Правда, Герман? – весело добавила она, сунув мне в руку салфетку.
Я вытерла слезы, несколько раз глубоко вздохнула и почувствовала, что ощущение паники проходит. Физиономия пса приняла обычное для него выражение преувеличенного волнения. Заметив это, я не могла не улыбнуться.
– Спасибо, Дейзи, – поблагодарила я, высморкавшись. – И спасибо за то, что ты позаботилась о нем.
Я опустила Германа на пол, и он начал озадаченно нюхать новый пол.
– О, с ним не было никаких проблем. Я брала его с собой на работу почти каждый день.
Дейзи работает в одной конторе, расположенной в Блумсбери и занимающейся подготовкой свадеб и прочих торжеств.
– Клиенты его просто обожали, а когда у меня не получалось за ним присмотреть, я брала его к маме. Она была счастлива с ним посидеть, к тому же она так тебе сочувствовала из-за… В общем, она искренне тебе сочувствовала.
– Но ты ведь не стала рассказывать ей обо всем?
– Ну что ты, конечно, нет.
– Молодец. А как ты ей объяснила?
– Я просто сообщила ей, что ты рассталась с Александром и тебе приходится жить тут в походных условиях, пока идет ремонт, и что у тебя… довольно непростой период в жизни.
– Ладно. Ты единственная, кто знает все, – шепнула я, пока она ставила сумки.
– Не волнуйся – я держу язык за зубами. Но разве ты даже своей матери не говорила? – поинтересовалась она, усаживаясь.
Я покачала головой. Существует слишком много вещей, важных вещей, которые я скрыла от своей мамы. Мне слишком стыдно за них, поэтому я держу их в тайне.
– Но почему? – удивленно спросила Дейзи.
– Видишь ли, она относится к браку с предубеждением, поэтому я догадываюсь о ее возможной реакции. Я просто сообщила ей о расторжении помолвки. Знаешь, она, по-видимому, обрадовалась тому, что ей не придется снова встречаться с отцом.
– Но неужели она не захотела узнать, почему это произошло?
– Нет, не захотела. Ведь она всегда так занята – ты понимаешь, о чем я. Ей приходится присматривать за тремя девочками-подростками, не говоря уже о мальчиках.
– Конечно, – дипломатично кивнула подруга, – еще и мальчики…
– В любом случае, чем меньше людей знает об этом, тем лучше.
– Но ты не должна думать, что тут есть твоя вина.
– Нет, но…
– Но что?
Я загляделась на ромб солнечного света, возникший на стене.
– Из-за всей этой истории я испытываю чувство… стыда. Как подумаю о том, что так ошибалась…
– Но откуда ты могла знать? Разве от Александра можно было ожидать… этого? – деликатно возразила Дейзи. – Ведь он казался таким… э… – она беспомощно пожала плечами, – идеальным.
– Да, – тихо согласилась я. – Это чистая правда.
– И что, с тех пор от него – ни звука? – осторожно поинтересовалась подруга, снимая кардиган.
– Нет, – с горечью призналась я. – Ладно, может, хватит об этом? Мы ведь обе знаем – все кончено.
– Тебя не в чем упрекнуть, – осторожно подытожила разговор Дейзи. – Нам всем приходится преодолевать трудности. Другое дело, что я пока не понимаю, удалось ли тебе справиться со своей проблемой… Так или иначе, сегодня – летнее солнцестояние, – произнесла она со значением, – а это – переломный момент. Надеюсь, и для тебя этот день станет особенным. Ты, Миранда, у порога нового, наполненного, счастливого периода жизни, и я уверена, что все будет хорошо. А теперь – могу ли я рассчитывать на экскурсию по дому?
Я встала.
– Это займет совсем немного времени, – сказала я, – к счастью для нас с Германом, ведь мы так малы ростом.
Действительно, мой рост всего пять футов и полтора дюйма (сами понимаете, в такой ситуации и полдюйма имеют значение), и я довольно худа.
Фигуру мою часто называют «миниатюрной» или «мальчишеской». Дейзи, напротив, доросла до пяти футов и восьми дюймов, а ее формы куда пышнее моих. В Бристоле нас прозвали Мелкой и Крупной.
Подругу привели в восторг и кабинет с полом из бледной древесины бука, и, конечно же, весьма практичная бежевая кушетка психоаналитика. Затем мы прошли в маленькую кухню (типа «камбуз»), расположенную за кабинетом.
– Чудесный сад, – отметила она, поглядев из окна на крошечный дворик. – Он будет просто великолепен, если ты расставишь там горшки с цветами.
Потом мы стали подниматься по узкой лестнице, причем я взяла Германа на руки (у такс нередко возникают проблемы со спиной).
– Мне нравится, что кровать стоит прямо под слуховым окном, – продолжала восхищаться Дейзи. – Это так романтично! Ты сможешь смотреть на звезды, лежа в постели.
– Мой нынешний настрой далек от романтического, – твердо возразила я.
– Сейчас – да, но в один прекрасный день все изменится. – Она стиснула мою руку. – Ты это переживешь, Миранда. Тебе ведь всего тридцать два.
– Да, но чувствую я себя на пятьдесят два. У меня такой стресс…
И причиной стресса был не только Александр, хотя я и не сказала об этом Дейзи. Видно, это у меня в характере – умалчивать о своих бедах…
– И вообще – радуйся, что подготовка к свадьбе не зашла слишком далеко, – добавила подруга, заглядывая в платяной шкаф.
Святая правда! Мы совсем недавно обручились, поэтому дело еще не дошло до объявления о свадьбе.
Мы только и успели, что купить кольца. Между тем Дейзи оглядывала крошечную ванную, смежную со спальней.
– Да, твой строитель поработал на славу – ничего не скажешь! Я готова избавиться от всех предрассудков по отношению к этой братии.
– Так и есть. Причем работал Клайв согласно утвержденному бюджету и графику и, помимо этого, сделал еще кучу всего – просто из любезности. Он собрал кровать и письменный стол, а еще установил компьютер. По-видимому, он мне сочувствовал.
– А он знал, что с тобой произошло? – голос Дейзи стал тише.
– Ну… Клайв слишком тактичен, чтобы это обсуждать, но, думаю, он догадался о моем состоянии.
– А как ты себя чувствуешь… в настоящий момент? – участливо спросила подруга, усаживаясь на кровать.
– Гораздо лучше, чем вначале, – ответила я, тяжело вздохнув.
– Ты все еще принимаешь это? – Она заметила снотворное в таблетках. – Лучше не надо. И постарайся есть побольше, а то ты уж чересчур худая.
Хм… Сейчас я вешу около семи стоунов, хотя мне следовало бы весить восемь. Самое интересное, что мои рост и фигура казались Александру чуть ли не самым привлекательным во мне (его собственный рост – шесть футов и один дюйм, к тому же он крепкого сложения). Ему очень нравилось, что я такая маленькая и похожа на мальчишку, – по его словам, рядом со мной он чувствовал себя «мужественным». К радости Александра, я еле дотягивалась до его подбородка. Он прижимал меня к себе, и мне казалось, что я прячусь под огромной скалой.
– Это было… невероятно, – услышала я бормотание Дейзи, когда мы спускались по лестнице. – И какое разочарование! – гневно воскликнула она.
Я пожала плечами: мужчины всю жизнь меня разочаровывают.
– Что бы там ни было, я принесла яиц, хлеба, помидоров и собираюсь заставить тебя поесть.
Пока она открывала одну из коробок и извлекала миску и вилку, я, по обыкновению, размышляла о том, чем сейчас занят Александр (ничего не могу с собой поделать!). Да, мы расстались, но это же не значит, что я по нему не скучаю. Кстати, думаю, и он скучает по мне. Мы ведь, помимо всего прочего, стали большими друзьями. Нам было так хорошо, так просто друг с другом – наши отношения не требовали от нас никаких усилий.
Я встретила Александра чуть больше года назад, неподалеку от этих мест – в «Театре под открытым небом» в Риджентс-парке. Вместе с Дейзи и ее бой-френдом Найджелом мы решили посмотреть любимую мной «Бурю». Был один из тех редких, волшебных летних вечеров, когда луна мерцает в ясном небе серебряной монеткой. Наступил закат, и зажглись огни рампы, озаряя сцену трепещущим светом. А потом на сцену вышел Александр в роли Фердинанда, и публика приветствовала его легким гулом одобрения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46