Давайте-ка сходим и поговорим с помощником шерифа! Этот сброд болтается здесь вот уже три недели! За что мы, в конце концов, платим нашим блюстителям?!
– Я тут разговаривал с Диком, – отрыгнув, сообщил Бубба. – Эту свору недавно уже разок хорошенько тряхнули. Обыскали, как положено, и восьмерых забрали в кутузку. Остальные подлюки успели попрятать где-то свою наркоту и шприцы. Вы бы слышали, парни, что Дик рассказывал об ихних девках! Все до одной не носят трусов! А вообще-то их сейчас никак не тронуть. Пока на них не поступит от кого-нибудь жалоба. Эти педики где-то раздобыли бумагу, которая дает им право пожить в наших краях. А Кливеры – у них ранчо недалеко от этих – ни в жизнь жаловаться не станут. Либералы вонючие и безбожники! Их старший сынок Билли вроде сам к лохмачам этим подался.
– Может, смотаемся к Ричи да уговорим его жалобу подмахнуть? – предложил Фред. – От их музыки у него все молоко на ферме скиснет. Или взять да самим жалобу и настрочить, а?
– Вот теперь-то и до тебя доперло, сынок! – прошипел Бубба. – Вот теперь-то и ты разошелся, приятель! Давайте-ка мы втроем прихватим с собой Спада и Джо. А может, и Дик Уайлдингтоже пойдет, он сегодня свободен от дежурства. Черт возьми, да ведь Дик-то обязательно пойдет! Да еще как пойдет. Шесть человек – это сила! Топорища с собой прихватим, биты там бейсбольные, да и пойдем! Почистим родные просторы! Припугнем эту братию как следует! Они же мразь, мерзость господня, как мухи или крысы. Тем, кто пал до такого уровня, не место в такой стране, как наша! Поможем, ребятки, дяде Сэму, сотрем с лица земли это крысиное гнездо!
– Правильно, ребятки, правильно! – поддержал его Фред. – Я за морями далекими своей жизнью не для того рисковал, чтобы вернуться домой и такое увидеть! Не хочу, чтобы мои земляки жили по соседству со всякой швалью и изменниками, готовыми свою родину красным продать за пригоршню вонючих таблеток! Выгоним их из страны к чертям собачьим! Нет, не выгнать, лучше вздернуть их всех на первом же суку!
Энди кивал и бормотал что-то невнятное, думая о малолетке-сестренке. Затем троица допила пиво.
– Ну так чего же мы ждем?! – рявкнул Бубба.
– Вы ждете того, кто свернет вам шеи! – раздался откуда-то сзади чистый и ясный голос.
Трое ревнителей нравственных устоев обернулись и увидели незнакомца, сидевшего возле стойки бара спиной к ним. Только теперь он повернулся лицом и улыбался.
– Те леди и джентльмены, на которых вы собираетесь напасть, артисты – жонглеры, фокусники, акробаты-йоги, дрессировщики, чья главная задача – развлекать и радовать старых и малых. Они привносят в жизнь простых американцев краски и очарование Востока, особенно тех азиатских стран, чье население стало жертвой коммунистических агрессоров. Они не угрожают нашей свободе, потому что свои волшебные подвиги они совершают как раз во имя свободы.
Фред занес правую руку, Энди угрожающе оскалился. Оба попытались встать, но Бубба не дал им этого сделать. Он оказался куда наблюдательнее своих подвыпивших товарищей. Недаром он торговал запчастями, его же приятели были простыми трудягами на речных доках. Пока незнакомец произносил свою короткую речь, Бубба не спускал с него глаз и сумел неплохо разглядеть. Незнакомец был одет в джинсы и черную водолазку, и хотя волосы его были в достаточной степени длинны, он был гладко выбрит и выглядел вполне прилично. Но, что куда важнее, парень находился в прекрасной физической форме, что называется, крепко сложен и ладно сшит. Плечи широкие, бедра узкие, бицепсы бугристые, размером с баклажан, так и перекатываются под рукавами, что твои бильярдные шары. Посетитель сидел на табурете практически неподвижно, но даже незначительный поворот головы свидетельствовал о превосходной атлетической грации и сноровке. Он был на несколько лет старше собравшихся. На своем не столь долгом веку он явно успел побывать в хороших переделках, однако сумел-таки уберечь красивое лицо от шрамов.
«Этот шутник пройдет через Фреда или Энди, как жидкое дерьмо через кишки верзилы-шведа, – размышлял Бубба. – Даже для меня он не слабый противник».
– Ты здешний, парень? – спросил Бубба своим лучшим, не предвещающим ничего доброго баритоном а-ля Джон Уэйн.
– Нет, я работаю на лесопилке под Абердином, штат Вашингтон, – врастяжку объяснил незнакомец. – Я тут погостил несколько деньков в Сан-Франциско, а теперь вот должен отвести другу ручного бабуина; он тут сейчас неподалеку. Меня зовут Плаки Перселл.
В лобных долях Буббиного мозга активно зашевелились мысли. Сощурившись, он еще раз пристально посмотрел на незнакомца, пытаясь избавиться от малоприятных ассоциаций. Потрепанные края его мыслишек, похоже, просачивались каплями крови в пространство незнакомца, сливаясь с ним и тихо разжижаясь в бледную сукровицу. А потом до Буббы дошло или, вернее, свалилось на него, обрушилось, хлопнулось сверху, подобно тому, как фермер, загнав в ловушку свинью, бросается на нее.
– Перселл, – пробормотал Бубба. – Плаки Перселл. Скажи-ка, ты не тот ли Перселл, который когда-то играл… который украл?… Ага! Так это ты! Верно? – Губы Буббы растянулись в улыбке, обнажив крупные желтоватые зубы. Десны у него были ярко-красными.
– Видишь ли, – после некоторого колебания проговорил Перселл, – это было уже давно.
– Черт возьми! – Бубба теперь скулил, смеялся, подпрыгивал на стуле, как ребенок. – Эй, парни! Это же Плаки Перселл! Помните его? Лет десять назад? Эй, Перселл, садись к нам! Ставлю тебе пивка! Расскажешь нам эту твою историю, а? Давай выкладывай, как все тогда произошло! О боже святый, парни, вы только послушайте, сейчас он расскажет тако-о-ое!
– Джентльмены, я не любитель по-новой разогревать остывшие каштаны. Но я готов заключить с вами сделку. Так и быть, я расскажу вам о моей маленькой эскападе, если вы – исключительно в мирных целях – отправитесь вместе со мной туда, где устроили свой лагерь артисты цирка. Уверен, вам стоит познакомиться с ними и узнать их поближе. Тогда вы перестанете их бояться и ненавидеть.
У Фреда и Энди не было особой уверенности, что они врубились в происходящее. Еще меньше у них было уверенности в том, что происходящее им нравится. Тем не менее Бубба излучал прямо-таки нескрываемое удовольствие.
– Послушайте, братцы, – заговорщицки прошептал он, – я только что вспомнил, что Спада и Джо нам сейчас не найти, они в киношке, далеко отсюда, в «Легионе». Так что давайте-ка послушаем историю этого парня. Этот Перселл – мужик что надо!
После пары бокалов пива Перселл изложил новым знакомым виртуозно отрепетированную версию некоего события из своего прошлого. После чего новоиспеченный квартет покинул «Пеликан», и, прихватив для поднятия настроения пинту джина «Сигрэм-7» из «бардачка» Буббиного «мустанга», они всей командой погрузились на борт микроавтобуса марки «Фольксваген», принадлежавшего Плаки Перселлу. Было решено отправиться в стан циркачей.
Они проехали не более полумили и успели только раз пустить по кругу бутылку, когда Фред неожиданно завопил:
– Эй, кто это у тебя там, на заднем сиденье? Это что, ребенок твой?
Обернувшись, Бубба вперил взор в странную фигуру, притаившуюся на заднем сиденье.
– Ребенок! Какой, на хрен, ребенок! – завопил он. – Обезьяна, вот это кто! У Перселла там обезьяна, черт бы его подрал!
– Успокойтесь, джентльмены! И прошу вас, держитесь скромнее! – заговорил Перселл напыщенно-театральным тоном, почти как Джон Пол Зиллер. – Вам выпала честь пребывать в обществе Мон Кула, владыки бабуинов. Мон Кул восемь раз обогнул земной шар и дважды встречался с каждым жителем нашей планеты. Он гораздо более образован, чем мы с вами вместе взятые, и является единственным живым существом на Земле – среди животных и людей, – кому ведома рифма к английскому слову «апельсин»!
– Чушь! – заявил Бубба. – Это обычная безмозглая обезьяна. Иди-ка сюда, мартышка! Ишь какая забавница! Вы только посмотрите-ка на ее красную жопку! Иди, иди сюда, мартышка, дай-ка я… Ай-й-й-й!!! Так твою разтак! Эта скотина мне едва палец не откусила!
Бубба просунул руку между сиденьями, на которых восседали Энди и Перселл. С пальца действительно капала кровь.
– Ты только не дергайся, – посоветовал ему Перселл. – Сделаем тебе перевязку. У меня в «бардачке» есть запасная пара белых, совершенно чистых носков.
– А вот хрен тебе, – отозвался Бубба. – Поворачивай-ка прямо сейчас свою гребаную тачку обратно! Мы щас поедем к шерифу! Точно, гадом буду! Поворачивай! Эта драная обезьяна обязательно получит пулю! Вдруг у нее бешенство или еще черт знает какая зараза! Давай-давай, приятель, я не шучу! Поворачивай свой зверинец на колесах обратно, и поехали к шерифу! Может, ты тоже связан с этими ублюдками из бродячего цирка? Ты у меня за это поплатишься!..
Бубба был вне себя от ярости.
Перселл вырулил микроавтобус на узкую частную дорогу, как будто собираясь повернуть назад. Однако вместо этого заглушил мотор, выбрался наружу, открыл заднюю дверцу и за шиворот выволок Буббу из машины, после чего угостил его мощным апперкотом.
В ту же секунду на него набросились Энди и Фред. Один из них мгновенно ослепил Перселла ударом в висок, однако тот изящной комбинацией из приемов дзюдо, джиу-джитсу, карате, кун-фу и айкидо одного за другим отключил обоих. Но после этого сам ощутил головокружение. Он спустился в кювет и лег на спину. Затем вылил остатки джина из бутылки себе на голову. Хихикнул, глядя на луну. И погрузился в заслуженный сон – без сновидений, но сладкий как полевой клевер.
Таким образом, празднику, который устроили в Сакраменто артисты «Индо-Тибетского цирка» и музыканты «Оркестра цыганского блюза гигантской панды», никто не смог помешать. Однако для одного из празднующих веселый кутеж прошел, к сожалению, отнюдь не без последствий. Инспектор манежа был выведен из строя едва ли не летальным похмельем. Пока артисты собирали пожитки и цирковое снаряжение, готовясь к отъезду в Юджин, штат Орегон, где планировались три выступления, Почти Нормальный практически все утро извергал из себя остатки вчерашнего пиршества, время от времени исполняя нижней частью тела безумные трели и бодрые марши.
Известно, что в медицинском трактате некоего Марцелла, занимавшегося лечебной практикой в Бордо в четвертом веке нашей эры, упоминается забавный способ лечения похмельного синдрома. Оказывается, от этого мерзопакостного состояния можно избавиться при помощи неких белых камушков, что обнаруживаются в желудках у молоденьких ласточек. К счастью, именно такие камушки случайно обнаружились и в резном шкафчике Аманды из лимонного дерева, который предназначался для хранения всевозможных трав (все засушенные снадобья растительного происхождения, обнаруженные в нем, были конфискованы полицией Сакраменто). Так что Аманда отвела Почти Нормального на поросшее травой местечко на речном берегу, велела лечь спину и положила ему камешки на лоб и живот. Однако перед этим он проглотил три таблетки аспирина, которые, надо сказать, почти не отличались от чудодейственных камешков ни размеров, ни цветом.
По этому поводу Молния Дымовой Трубы якобы заметил: «Врачевание почти не меняется».
Около десяти часов утра – сентябрьское солнце только собралось пощекотать обнаженные спины рабочих сцены – в лагере, насвистывая песенку «Try a Little Tenderness», появился Плаки Перселл. В некоторых местах он был покрыт корочкой подсохшей крови и благоухал алкогольными парами.
– Нарвался тут на старых флотских корешей. Немного порезвились, помахали в шутку кулаками, – объяснил он Зиллеру.
Джон Пол и бабуин радостно поприветствовали друг друга.
– Аманда, – произнес Зиллер, – позволь представить тебе Плаки Перселл а – великого и непревзойденного орла преступного мира. А также Мон Кула, моего доброго друга и брата, прошедшего со мной огонь, воду и медные трубы.
После этих слов бабуин низко поклонился, и лучи солнца отразились от его ярко-красных ягодиц.
– Мы с Амандой вчера поженились по-дугубийски, получив благословение солнца. А это Тор, ему два с половиной года. Он любезно согласился называть меня своим папой.
Перселл пожал ручонку малыша, после чего в стиле Леонарда Бернстайна чмокнул Аманду в щечку и тут же, неуклюже шаркая, отошел в сторону, чтобы скрыть эрекцию, которую у него мгновенно вызвала слегка беременная невеста.
Зиллер объяснил Аманде, что в Калифорнии недавно был принят закон, согласно которому мотоциклисты и их пассажиры обязаны надевать шлемы. Полицейский, остановивший Джона Пола в парке Голден-Гейт, заявил, что Мон Кул, если он, как человек, едет на мотоцикле позади своего хозяина, должен также надеть шлем. Вполне естественно, что бабуин отказался подчиниться столь великому унижению. Хотя Джон Пол и понимал, что за городом полицейские на автостраде будут поразумнее своих коллег-горожан, он тем не менее не стал рисковать, так как не желал подвергнуться штрафу и/или аресту, что помешало бы его путешествию в Сакраменто. Поэтому-то он и попросил своего старого приятеля Плаки Перселла подвезти Мон Кула на микроавтобусе.
– Это ж надо, выдумали хреновину, так выдумали! – кипятилась заядлая байкерша Атомная Филлис, встревая в разговор. – Теперь человек уже больше и не хозяин собственной головы. Больше не волен ею сам распоряжаться! Мало им указывать нам, что должно быть у нас в голове, так теперь – и что нам на нее надевать! И бедному зверью никакого житья! Раскомандовались, что им на голове носить. Нет, я это серьезно. Разве закон о шлемах принимали ради пользы общественного здравоохранения, безопасности или благополучия? Черта лысого! Его придумали, чтобы защищать мотоциклиста от самого себя. Человек имеет полное право разбить собственную башку, если он того пожелает. Это ведь его голова. Ему и решать.
– Дело не в этом, киска, – сказал Перселл, оценивая девушку сальным взглядом профессионального мясника, мысленно расчленяя ее юную плоть на филей, огузок и прочие аппетитные части.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57